Апрель

После подземки сразу же легко дышится… Солнечный день… Тепло…

Молоденький душистый милиционер, пахнет парфюмом. Стоит у выхода из метро, на отлове непрошеных гостей, точно принюхиваясь к запахам человеческим.

Толпы, толпы, толпы…

Вокзальная площадь – и невольничий рынок цветов. Они тянутся вдоль тротуара – стеклянные павильончики, где выставляют на продажу цветы, зазывая, как в бордель. Уже не живые, срезанные, но совсем как живые. Ждут взглядов, прикосновений. Даже в бутонах, нераспустившиеся – красивые. Купят – и жертвенно кому-то принесут. Розы, гвоздики, тюльпаны…

Она не любит это место, проходит поскорей, спешит: подумать можно – студентка, опаздывая на свои лекции. Но никакая не студентка. Чему-то научилась уже. Поняла: чужая этому городу. И он для нее – чужой. Так, общежитие, даже очень тесное.

Опекающие свой товар, похожие на паучков торговцы крикливо закопошились.

– Дэвушка! Дэвушка! – привлекая их взгляды, слышит уже за спиной.

Короткая стрижка, милое личико – и никакой косметики. Джинсы. Свитер под горло. Гибкая, тонкая. Девчонка. Через плечо сумочка-рюкзачок.

Исчезает, только и успев – вдохнуть сладковатый аромат…

Асфальт, перезимовавший, тверд и упруг – как легко, легко!

Разбитыми зеркалами лежат на асфальте лужи – так удивительно. Осколки, в которых, даже под ногами, можно увидеть небо. Удивительно – отражение в мусорной водице. Оно чистое, глубокое, нежное. Небо. Белое облако. Апрель… Проснулся мир, светло – но хочется спать. Как будто это воздух усыпляет или первое тепло. Однако уже не усталость – покой. Усталость – снотворное холодной, пустой темноты. Усталые люди… Все они ее пережили – еще одну зиму. Лужи. Все, что осталось в огромном городе от зимы.

Чувствуя себя невидимкой, она идет по весенней улице, остекленной витринами, и думает о том, что себе подарить этой весной, ну или уж точно летом. Велосипед или хотя бы ролики – так хочется, когда катаются молодые, свободные… Еще туфельки на шпильках – просто красота! Какие – не знает. Но мечтала. Кажешься стройней, выше – в них ты женщина. Идешь даже по улице, как по подиуму. И отдых на море, можно в Турцию или в Египет. Она еще никогда не видела моря, целую жизнь! Жизнь, ее жизнь… Подумала – и наступила в лужу с грязной водой, промочив свою крохотную, как у сказочной принцессы, ножку.

– Девушка! Девушка!

Парень с букетом белых роз, еще на бегу – задыхаясь, почти смеется от радости – но остановленный ее взглядом…

– Это для вас!

Она смотрела исподлобья, со злостью, в то же время пристально изучая: как будто могла бы вспомнить, узнать.

Лицо его странное: доверчивое и мужественное. Волнуется. Одет прилично.

– Я шел за вами от метро, вы не замечали… Только не бойтесь! – Казалось, весь устремился на помощь.

Она молчала.

Он улыбался.

– Как вас зовут?

– Никак.

– Я никогда ни с кем не знакомился на улице, поверьте. Конечно… Простите… Ведь я сам неизвестно кто… Но я же мог вас потерять, понимаете? Возьмите, пожалуйста, цветы, а я вам все расскажу, попытаюсь объяснить!

Отвернулась, не дав договорить… Шла по улице, но парень плелся, чуть отстав, как будто исполнял ее желание, похожий с букетом роз в руках на жениха.

Обернулась нервно, резко.

– Дурак? Делать нечего? Мне это надоело.

– Давайте познакомимся?

– Отвали!

– Вы очень красивая.

– Знаю! Но ты не в моем вкусе, понял? Не понимаешь?

– Вы не верите, что можно полюбить?

– Пошел ты со своим веником! Привязался… Не понимаешь, да? Не можешь исчезнуть без милиции? Тебе в другую сторону, топай.

Парень поник, но, действительно, не хотел понять.

– Хорошо. Делайте, что хотите. Пусть милиция. Мне все равно.

Отбежав, будто бы вырываясь и бросив себя вперед, пошла очень быстро, только чтобы совсем оторваться, скрыться, преодолевая противный неожиданный страх.

Оглянулась через несколько минут – он продолжал идти за ней, догонял…

Тогда она побежала, уже не оглядываясь. Заскочила в проулок, в котором устроились на покой, чудилось, давно покинутые жильцами дома. Вдруг вышел человек из какого-то подъезда – отомкнулась безмолвно железная дверь. Успела – прошмыгнула.

Гулкая тишина.

Больше некуда бежать, как будто поймали в ловушку.

Старинный тяжеловесный лестничный пролет.

Ступеньки, похожие на летящие вверх и вниз окаменевшие клавиши.

Чистенько, ухоженно – и ни души.

Комнатные растения в горшках на каждом подоконнике.

Cлабая, одинокая.

Пропала между этажей.

– Дурак… Урод… – плакала, сидя на холодном полу, прячась под окном.

Ноги тесно сдвинуты, руки сложены, голова опущена и склонена вбок.

Затихнув, вынула из рюкзачка зажигалку и пачку женских сигарет.

Курила, прислушиваясь… Ждала.

Парень, наверное, потерял ее или сразу же отцепился – пусть ищет другую, сует свой свадебный букет. Подумала – и стало легче. Посмотрела в чужое окно: никого. Можно выходить, нужно спешить… Вдруг сделала – это, жалкое: подобрала свои окурки.

Вышла из подъезда – одиноко, пусто.

Шла по улице – кажется, выставили напоказ, пялятся, ранят взглядами.

Искала это лицо, эти глаза, потому что боялась.

И еще лужи, лужи… Промокли ноги…

Но скоро все кончится, она окажется под защитой.

Строгий, хмурый дом. Двор с качелями и тополями.

Заверещал домофон… Ответил на вызов равнодушный мужской голос. Быстро проговорила в никуда свое имя, повторив несколько раз, как пароль.

Молчание. Щелкнул металлический затвор. Впустили… Когда стояла под камерой видеонаблюдения перед дверью этой квартиры – прятала глаза.

– Что такая напуганная? – буркнул, открыв, охранник.

– Твое какое дело!..

– Да наплевать! Иди зарабатывай деньги. – Зевнул и плюхнулся в кресло.

Пол, покрытый ковролином с высоким ворсом, такой похожий на мягкую траву, как будто и ходят по нему только босиком.

Приятный полумрак.

На стенах матовые светильники в форме ракушек – такие же и в трех комнатах c зеркальными потолками: розовой, голубой, золотой.

– Первый через час, и еще трое по записи, – сказала хозяйка. – Радуйся, придет со своими чулочками и подарит их тебе. Поиграешь с ним в школьницу.