Антистол №1. Линии мира

В первом разборе участвует городское фэнтези, и я, во-первых, благодарю автора и за смелость, и за готовность работать в жанре, на который принято (совершенно напрасно) смотреть свысока.

Текст относится скорее к началу чего-то более глобального, чем рассказ, – романа в жанре городского фэнтези или янг-эдалта, поэтому драматический конфликт здесь отсутствует. Для начала книги это нормально, для рассказа – нет, поэтому, если автор хочет сделать из текста рассказ, то стоит сократить экспозицию и добавить некоего конфликта, столкновения ценностей героини с ценностями антагониста, который в тексте не обозначен.

Но стиль автора, несмотря на огрехи и шероховатости, на которые я обратил внимание, очень свеж, сама идея не истаскана и подана живо, и в судьбу этого текста я очень верю.

Два дисклеймера: какие-то мелкие огрехи я исправлять не стал, это корректорская работа; и (очевидно) публикация текста в канале НЕ является публикацией в литературных СМИ. Все права на текст принадлежат автору и только он решает, как текстом распорядиться.

ЛИНИИ МИРА

Утро началось с хорошего настроения и удивительно мягкой погоды. Осеннее солнце ласково грело плечи сквозь кружево полуголых ветвей. Под ногами звонко шелестела листва, буквально упрашивая загребать ее ногами и расшвыривать, балуясь, словно маленькая девочка.

Сложно стартовать с описания природы небанально, но автору это удается, вот только возникают откуда-то взявшиеся загребающие листву ноги. Загребают же руками... Очевидно, описка.

Ира не сопротивлялась соблазну – загребала, пинала, собирала в кучи, чтобы через секунду разметать. Новенькие бордовые кеды уже сплошь покрылись пылью и мелкими соринками. Кленовый лист запутался в длинных волосах.

Описать взаимодействие человека и природы через действие – очень хорошо, только нужно ли нам знать, какие именно кеды у Иры? Если мы показываем, что Ире все равно, что на ней надето, то да. В ином случае лучше описание кед убрать

Кто-то легонько дернул ее за руку. Ира ойкнула и обернулась, торопливо вынимая один наушник из уха. Но за спиной никого не оказалось. Ирина пожала плечами и вернулась к своему занятию. Но ее тут же дернули снова, за тот же рукав.

Общее правило: если вы обозначаете героя одним именем, то лучше называть его именно так. Кроме случаев, если другой герой не называет его иначе. Зачем здесь взялась "Ирина", не ясно; тавтологии имени бояться не надо, в большинстве случаев она не произойдет, а вот все это мельтешение имен читателя может запутать.
В тексте я править эту чехарду имен не стал, но нужно учесть при редактуре.

Ира остановилась, осмотрелась вокруг внимательнее. Никого, ни единого прохожего не было даже на другой стороне дороги. Поблизости не оказалось ни веток, ни каких-то выступов, за которые можно было бы зацепиться. Единственно, на кованной ограде, вдоль которой шагала Ира, восседал крупный грач, но он тоже не мог быть причиной рывков. Далековато сидел, да и Ирина услышала бы шум крыльев, вздумай он подлететь.

Ира вывернула руку и осмотрела рукав ветровки – ничего. Или? Под пальцами блеснуло что-то черное и тонкое. Леска? Проволока? Мелькнуло и пропало.

Ира закрутила рукой, осматривая уже не только локоть. Вот снова что-то гладко скользнуло под пальцами. А вот черная линия вытянулась вдоль ладони и указательного пальца. Замерцала, становясь почти невидимой, проявилась вновь. И дернула уже заметно ощутимей.

Ирина завороженно проследила за этой призрачной нитью. Она вытекала словно бы у нее из-под кожи и таяла в воздухе чуть дальше, в паре сантиметров от кончика пальца.

Поддавшись любопытству, Ира сделала шаг по направлению нити. Та словно только этого и ждала, проявилась на добрый десяток метров вперед. Антрацитово блеснула в лучах солнца. Ирина вскинула брови, поставила музыку на паузу и зашагала вдоль таинственной ниточки. Пройдя несколько метров, она обернулась чтобы убедиться в своей догадке – позади нить исчезала без следа. А еще тот самый грач степенно шагал за ней следом, поглядывая мудрым глазом. Сердце Ирины забилось от волнения, она прибавила шаг.

А почему глаз у грача мудрый? Или это Ире так кажется?

И едва не налетела на крошечную девочку, стоящую прямо за углом дома, куда скользнула таинственная нить.

– Ой! – Ирина отпрянула в сторону, растеряно улыбнулась. – Извини. Я тебя не напугала?

– Нет, – девочка тоже улыбнулась, хотя глаза у нее оказались заплаканные. – Я рада, что ты пришла.

– Что? – Ира осеклась, глядя на то, как ее нить исчезает в кончиках пальцев девчушки.

– Я заблудилась, – поведала та, вытирая слезы свободной ладошкой. – Но я знала, что путь приведет кого-нибудь мне на помощь. И пришла ты. Ты ведь мне поможешь?

– А… – Ира захлопала глазами и тут же закивала головой. – Да-да, конечно. А… а где ты живешь? Как мы будем искать твой дом?

– Я живу на Вишневой улице, в доме сорок шесть, – сообщила девочка. – Меня обычно со школы мама забирала, но сегодня у нее важное собрание, и мы с ней решили, что один раз я справлюсь сама. Ну и вот…

Она потупилась и шмыгнула носом.

На языке Ирины завертелась целая тьма нелицеприятных эпитетов в адрес нерадивых родителей.

Образ в целом хороший, но слово "нелицеприятный" означает "беспристрастный, справедливый, придирчивый" (описание того, чем я сейчас занимаюсь; простите). В данном случае нужно заменить на "неприятный", либо вообще обойтись без определения – и так понятно, какие эпитеты можно употребить в адрес родителей, которые не знают, где их ребенок.

Но ни один из этих эпитетов не мог сейчас помочь ребенку, поэтому все они остались невысказанными. А Вишневая улица была с другой стороны проспекта, немудрено было ошибиться и заплутать. Тем более в самом начале учебного года, когда ноги еще не запомнили каждый камешек на пути.

– Пойдем, – Ирина протянула руку. – Я тебя провожу.

– Спасибо! – просияла девочка. – Меня Оля зовут. А тебя?

– Ира.

– Очень приятно, – Оля ухватилась ладошкой за два Ирининых пальца и бодро зашагала по тротуару.

Ира оглянулась. Грачу пришлось прибавить ходу, чтобы не отставать от них, порой он взмахивал крыльями для короткого перелета и продолжал держаться неподалеку.

– Это твой друг? – спросила Ира.

Оля округлила голубые глазенки:

– Скажешь тоже. Это ведь судья.

Очень хорошо сделано, что грач не просто так с самого начала присутствует в пейзаже, он как бы кажется частью привычного мира, но как раз с этой части слом привычного мира и стартует.

Ирина поневоле вздрогнула, хотя в голосе девочки не было особой тревоги или страха. Скорее уважение к старшему.

– Он отрезает лишние пути, – сочла необходимым пояснить Оля.

– Пути?

Ирина посмотрела на свою правую ладонь. Нить не проявлялась, но девушка почему-то была уверенная в том, что она все еще оставалась там.

– Ну, да. Чтобы не было путаницы и лишних путей. Сейчас дойдем домой и он мой путь отрежет.

Ирина покосилась в сторону собеседницы. Та шагала как ни в чем не бывало. На светлой макушке покачивались два огромных шелковых цветка, туда-сюда мотылялась игрушка, подвешенная к рюкзаку. Оля выглядела, как обыкновеннейший ребенок.

Вроде бы сказано метко, но проблема в том, что уже из описания Оли и ее действий понятно, что Оля – обычный ребенок, который говорит странные вещи. Особенно эту кажущуюся нормальность подчеркивает мотыляющаяся игрушка – меткая деталь и вполне самодостаточная. Здесь лучше бы написать "Оля казалась совершенно нормальной" или вообще оставить текст без ремарки рассказчика – игрушки вполне достаточно.

– Это… страшно? – Ира и сама не могла понять, почему задала именно этот вопрос.

– Да нет, – беззаботно пожала плечами Оля. – Правда иногда бывает грустно.

– А… А много этих путей?

Девочка вскинула голову и хитро прищурила голубые глаза:

– А сколько ты видишь?

Ирина зачем-то огляделась по сторонам:

– Ни одно… ох!

Весь мир на мгновение подернулся перламутровым туманом.

Это как?

А сразу после, пространство прорезали сотни блестящий черных нитей. Они тянулись во все стороны, переплетаясь порой и создавая узор, напоминающий прожилки на крыльях бабочек. Нити были яркими и едва различимыми, тонкими и толстыми. Но даже самая крупная нить не превышала толщины обувного шнурка.

– Что? Как? Откуда? – Ирина остановилась, глядя вокруг себя с восхищением и толикой испуга.

– Ой, – Оля тоже остановилась. – А ты разве не видела их раньше?

– Нет, никогда.

– Ой-ёй, – Оля заметно встревожилась. – Тогда тебе нужен кто-то из взрослых. Я не знаю, как рассказывать про пути. Да мне и нельзя, наверное.

– То есть, их не только мы с тобой видим?

– Нет, конечно, – Оля даже хихикнула. – Их видят почти все дети. И некоторые взрослые. Это пути. Они… соединяют жизни. Людей. Такая сетка на весь мир.

– Соединяют всех людей?

– Да. Нет… не знаю, – Оля задумчиво нахмурила лоб. – Я не знаю, как объяснить. Это кто-то из взрослых нужен, кто знает.

Тот самый случай, когда наречие – лишнее. "Оля нахмурилась" вполне достаточно для создания образа. И "нахмурить лоб" нельзя, можно "наморщить лоб", мне почему-то кажется только, что для ребенка это не характерное мимическое движение.

– А как найти такого взрослого? – глаза Ирины уже горела желанием поскорее узнать об этом волшебстве как можно больше, и начать им пользоваться.

– Так же, как я нашла тебя. Возьми нужный путь и иди по нему. Или позови. Только сначала доведи меня до дома.

– Да, конечно, – Ира даже чуточку смутилась, хотя не собиралась оставлять ребенка посреди дороги.

Благо, идти оставалось совсем недалеко. Вскоре они уже подошли к стандартной высотке, и Оля с радостью взбежала на крыльцо своего подъезда.

– Спасибо!

Захлопали черные крылья. Девочка протянула в сторону Иры ладошку. Черная нить ярко вспыхнула между ними, и грач перерезал ее клювом, словно ножницами.

"Черная" нить "ярко" вспыхнуть не может, это оксюморон. Опять же можно без наречия.

Ира даже расслышала характерный металлический щелчок. Не сделалось ни больно, ни страшно. Но почему-то действительно стало чуточку грустно. Оля помахала ей на прощание и скрылась в недрах подъезда.

Если автор хочет сделать рассказ, вот здесь бы опустить излишне сентиментальную концовку части и сделать драматический поворот: чуть дальше мы встретим жениха Иры, и вот у него линия может то пропадать, то исчезать. И если жених исчезнет вместе с линией, Ире придется разбираться, что происходит... Но у автора в тексте все происходит довольно ровно – из-за чего я и предположил, что перед нами начало романа.

***

Ирина потопталась на месте, покрутилась, поводила руками в воздухе словно надеясь наткнуться на нужную нить. Черная птица наблюдала за ней с безопасного расстояния, и взгляд ее, кажется, становился насмешливым. Ира отвернулась от грача и упрямо закусила губу.

А почему с безопасного? Грачу грозит опасность, если что-то произойдет? Было бы смешно и тревожно за него, если бы да. Чувиха вдруг открыла для себя законы мироздания и давай че-то мутить. Creeps.

Пути соединяли людей. Нужно было взять нужный путь. Но как его можно было взять, если нити истаивали в воздухе призрачной паутинкой, и Ирина понятия не имела, какой из них выбрать? Она попыталась представить себе нужного человека, но тут же со вздохом оставила эту затею. Единственный человек, что вставал перед ее внутреннем взором, был жених Анджей. Где он был сейчас, что делал?

Характерно, что Ира не знает, где сейчас ее жених. А почему? Что между ними произошло? Почему они не поддерживают связь? Для такого разрыва нужна какая-то причина, которая дальше не поясняется. И да, отношения на расстоянии тоже поддерживаются постоянным контактом – так что что-то в отношениях героев не то. Обнаружить это "что-то не то" – значит найти ключ к драме между героями и к рассказу, или дополнительному усилению сюжета романа.

Упругая нейлоновая струна для басов дернулась под пальцами, словно живая. Вздрогнула в ритме пульса. Ира, как завороженная, ухватилась за нее и пошла, пропуская нить между пальцами, собранными в щепоть. А потом и вовсе перешла с шага на легкий бег.

Ирина бежала, не сомневаясь и не оглядываясь. Не задумываясь о том, верный ли выбрала путь. Не пугаясь того, как стремительно сменялись пейзажи вокруг и лента дорог под ногами. Уверенность билась в ней спокойным ритмом сердца.

И лишь в самом конце пути, когда дома и деревья перестали смазываться на периферии зрения, а впереди замаячила фигура, знакомая до сердечной дрожи – Ира вдруг испуганно ахнула и едва не упала. Влажный вечерний воздух перехватил дыхание. Свет незнакомых окон зарябил в глазах. Ира покачнулась и оказалась в объятиях родных рук.

– Ирочка? – Анджей вглядывался в ее лицо со смесью тревоги и недоверчивой радости. – Ты… как ты здесь…

– Прилетела, – пролепетала Ира спасительную ложь, столь очевидную для нее, но гораздо более естественную, чем правда.

Не говорить же ему, что дошла сюда пешком, из другого города, через полстраны и даже кед почти не запылила.

– Прилетела, – повторил Анджей еще не смея поверить во внезапное счастье. – А я вот уже часа два только и думал, что о тебе. Глупость полнейшая, но я был уверен, что ты придешь, то есть – прилетишь. Я тебя ждал…

Ира рассмеялась сквозь брызнувшие из глаз слезы и покрыла щеки жениха поцелуями.

***

После ужина при свечах, состоящего из того, что нашлось в крошечном холодильнике, после бесконечного вечернего разговора, после ночи, полной пьянящей страсти и окрыляющей нежности – Ира уснула на плече Анджея, оставив все тревоги до утра.

Ужин при свечах, пьянящая страсть и окрыляющая нежность – штампы. Их нужно либо раскрывать (в чем состояла страсть? В чем состояла нежность, как это выглядело?) либо убирать вообще и описывать так, как выглядят отношения героев. Как говорит мой психотерапевт, у нас у всех есть образ идеальной семьи, который никогда не соотносится с реальностью. Так вот, как выглядят отношения Иры и Анджея? В чем проявляются? Какие изъяны у каждого? Автору нужно ответить на эти вопросы, чтобы персонажи не казались шаблонными.

Но на самой кромке рассвета ее снова дернуло за руку.

"Кромка рассвета" это красиво, но плохо представимо. Достаточно "на рассвете" или указать примерное время.

Ира возмущенно замычала, потянулась зарыться поглубже в любимого человека, прячась в нем от внешнего мира, и обнаружила, что находится в постели одна. Дернуло снова.

Ира села. Различила силуэт любимого на фоне светлеющего окна. Заметила черную нить в его ладони. А следом – такую же, но уже в своей. Обе нити едва слышно вибрировали и казались гораздо толще всех, какие Ире доводилось видеть.

– Прилетела значит, – усмехнулся Анджей, глядя на путь, дрожащий на ее пальцах. – Обманщица.

– Я случайно, – новое открытие почему-то впервые Ирину напугало, захотелось оправдаться. – Я ведь не знала… А ты мне не говорил!

– Потому что раньше ты их не видела, – Анджей подошел, сел рядом и обнял. – А теперь видишь и даже уже активно пользуешь. Я так рад…

– Что это? Что они такое?

– Их называю по-разному. Пути, нити, струны. Я тебе все расскажу и объясню, но сейчас мне нужно идти. Мой путь меня зовет.

– Меня тоже, – Ирина снова продемонстрировала нить на ладони. – Как ты думаешь, они ведут в одну сторону?

– Очень надеюсь, что да, – кивнул Анджей. – Одевайся, не стоит медлить. Кому-то нужна помощь.

«Это мужчина, – подумала Ирина, делая первый шаг по натянутому сквозь пространство пути: это молодой мужчина, и я с ним знакома». Она не знала, можно ли разговаривать во время движения и на всякий случай молчала. И не выпускала ладонь жениха до того самого момента, пока они не оказались в крошечной светлой прихожей. Эта прихожая подтвердила ее догадку на все сто.

– Санька – позвала Ирина, первой проходя на кухню в квартире старшего брата. – Ты!

– А я-то думал, что за новая ниточка, – Сашка расплылся в улыбке, распахивая объятья для сестры. – Да еще и так близко к Анджею. А это Ириска! И давно ты с нами?

– Со вчера, – ответил за нее Анджей.

– Ох, – Сашка озадаченно почесал затылок. – Надо тогда тебе все объяснить хоть в общих чертах, прежде чем…

– Прежде чем? – пытливо посмотрела на брата Ира.

– Прежде чем пойдем в клубок, – ответила за Сашку женщина, которая сидела в углу кухни и которую Ирина поначалу не заметила.

– Что случилось? – Ира спиной почувствовала, как напрягся Анджей.

Сашка тяжело вздохнул:

– Тетя Нюра собирает все крыло. Видимо она совсем плоха…

– Что за клубок? Что такое крыло? Какая тетя Нюра? Это… наша тетя Нюра? – вопросы посыпались из Ирины.

Незнакомая женщина мягко ухватила ее за запястье и потянула к столу.

– Сядь, дитя. Сейчас мальчики нальют нам с тобой чаю и все тебе объяснят. И побыстрее, – на последней фразе она чуточку повысила голос и строго глянула в сторону Сашки.

Тот засуетился, полез в шкаф искать чашки и сахар. Анджей хладнокровно нажал на кнопку электрического чайника и подсел к невесте.

– Клубком мы называем место для общих собраний. Этим местом пользуются крайне редко, только тогда, когда случается что-то по-настоящему важное и значимое.

– Не лети вперед паровоза, – оборвала Анджея женщина. – Расскажи все по порядку. И для начала, что такое нити.

– Нити – это… – Анджей пожал плечами. – Это зримые судьбы мира, это части человеческих душ, способные влиять на мир в целом. Это переплетения человеческих отношений. Лаура Валерьевна, вы же знаете, что я сам еще толком не разобрался. Вы бы лучше рассказали.

Женщина улыбнулась с прищуром, делаясь похожей на старую довольную кошку.

– Слушай сюда, дитя, – она кивком поблагодарила Сашку, принимая от него чашку с чаем. – Эти ниточки, что ты видишь повсюду, тянутся от самой сердцевины мира и пронизывают сердца и души людей. Они рисуют судьбу этого мира. Если все нити звучат в едином ритме, то все в мире будет спокойно. Но если какие-то нити начнут запутываться, перекручиваться, провисать, рваться – словом, нарушать порядок, тогда и судьбы людей, через которых они проходят будут исковерканы. А вслед за ними и судьба самого мира подвергнется опасности. Мы – те, кто могут видеть эти нити – выбраны миром для служения. Мы должны слушать мелодию струн, вовремя замечать в них фальшь и настраивать этот инструмент в меру своих сил.

– А разве мы можем как-то влиять на нити? – спросила Ирина почему-то шепотом.

– Нет. Но мы можем влиять на людей, – улыбнулась Лаура Валерьевна. – Порой, для того чтобы нить выровнялась, достаточно теплых объятий или слов поддержки. А для того, чтобы сорвать дипломатические переговоры, иногда достаточно одной опрокинутой чашки с горячим чаем. В крайнем случае нам помогают судьи.

Лаура указала в сторону окна. Ирина посмотрела и машинально кивнула, приветствуя двух грачей, замерших на ветке дерева по ту сторону стекла. Птицы степенно покивали ей в ответ.

– Они те, кто могут рвать нити, пресекая жизни и распутывать их, разделяя переплетенные судьбы. Но запомни, дитя, не стоит полагаться на их помощь. Они не знают жалости и всегда действуют на благо будущего всего мира. Даже если на пути этого блага стоит жизнь ребенка или общая судьба двух влюбленных – они не отступят.

На мгновение лицо Лауры Валерьевны омрачилось. Повинуясь мимолетному импульсу, Ирина протянула руку и накрыла ладонью ладонь погрустневшей женщины. Лаура мягко улыбнулась.

– Ты быстро учишься, дитя. Гораздо быстрее этих двоих шалопаев.

Шалопаи синхронно возмутились было, но женщина грозно на них шикнула:

– Цыть! Я еще не все сказала.

– Да, – нетерпеливо подтвердила Ирина. – Вы не рассказали про крыло, и про клубок.

Собственную чашку чая она игнорировала, целиком поглощенная жаждой познания.

– И про Узел, – кивнула Лаура. – Так вот. Мы, те, кто видит нити мира, с незапамятных времен объединились меж собой для совместной настройки струн и соединили собственные нити, чтобы в любой момент иметь возможность позвать или прийти на помощь себе подобным. Чтобы не создавать лишней путаницы, были выбраны Узлы – это сильнейшие из нас, наши лидеры. Те, кто способны удержать все нити мира в одной руке. В мире существует четыре Узла – по числу крыльев. Каждый из которых контролирует четверть мира.

– Крыльев? – переспросила Ирина.

Она вспомнила свое виденье и то, что нитяной узор ей напомнил строение крыла бабочки. Лаура Валерьевна подтвердила ее догадку:

– Ты ведь видела крылья у бабочек? Они похожи на витраж из удлиненных сегментов, разделенных черными прожилками. Так вот, нити – это и есть прожилки. Самые сильные из нас, Узлы и приближенные к ним, рассказывали, что целиком узор выглядит именно так – словно бабочка, обнявшая крыльями Землю. 

– Как красиво, – восхитилась Ирина.

– Красиво. И очень сложно, – Лаура Валерьевна допила свой чай, вздохнула. – Как бы там ни было, а нам пора. Молодые люди, прошу минуту терпения, посидите тут, пока пожилая дама попудрит носик.

Она с некоторым трудом поднялась из-за стола и удалилась в уборную. Ирина обратила к мужчинам огромные как блюдца, сияющие глаза.

– Еще вчерашним утром я и думать не смела, что в мире существуют такие чудеса!

– Это тебе они еще чудеса, – фыркнул Сашка. – А нам ежедневный дипломатический труд. 

***

Место, куда они пришли вчетвером, было укутано мраком, словно теплым пледом. Мощенный старый дворик, огороженный кирпичной кладкой, был снизу доверху увит виноградной лозой и плющом. Под крышей беседки теснились четыре деревянных стола. Лавочки вокруг них были неспособны уместить всех гостей, поэтому из дома вынесли кресла, стулья, табуреты, низенькую тахту и даже диванные подушки. Свечные фонари на столбах давали неровный, но уютный свет, вокруг которого танцевали ночные бабочки. Пахло розами, морем и шашлыком.

Стоп. А откуда шашлык взялся? Про него ни до, ни после не упоминают. Кто готовил шашлык?
Я почему привязываюсь: в общем ровное и готичное повествование внезапно нарушает очень бытовой и приземленный шашлык, и тут бы эту приземленность развить, если можно так выразиться. Так чей шашлык?
Либо убрать его вовсе

Прибывших многоголосо приветствовали, потянулась череда рукопожатий, объятий и похлопываний по плечам и спине.

Ouch, а зачем нам эти подробности, кто с кем что делал? Это важно? Если это не специальный ритуал похлопывания друг друга, лучше убрать.

Ирина заробела было в толпе незнакомцев, но ее встретили радушно, как младшую и самую любимую дочурку.

Ну ее и так родня пригласила на посиделки, почему бы ее так и не поприветствовать? Тут хватит указания, что Ира быстро с необычным положением свыклась.

Кто-то сунул ей в руку глиняный стакан с домашним вином, кто-то уступил место на скамье.

Но насладиться едой и вечером Ирина не успела. Едва закончив здороваться, Сашка отыскал ее и потянул за собой.

– Идем, нужно представить тебя тете Нюре.

Ира едва воздухом не подавилась от нахлынувшего волнения. Опомниться не успела, как уже стояла совсем рядом с глубоким креслом, в котором утопала скрюченная, сморщенная как сушенный чернослив старушка. На удивление волосы ее сохранили в себе тьму безлунной ночи, лишь изредка прорезав ее серебром погасших звезд. А вот глаз тети Нюры время не пощадило, и на Иру взглянули два бельма, похожих на лунные камни. «Королева Ночи, меня представили самой Королеве Ночи», – подумала Ирина, чувствуя себя героиней сказки.

Откуда она знает о том, кто такая Королева Ночи? Об этом в тексте не упоминалось.

– Ирочка, – просияла старушка, едва коснувшись сухими пальцами Ириной ладони – Моя Ирисочка приехала! А я уже и не чаяла дождаться…

Этот голос пробудил в Ире воспоминание. Вот она стоит трехлетняя, одной рукой прижимает к груди кулек ароматных ирисок, а второй – плюшевого зайца и отчаянно ревет. Горе ее безгранично – добрая, ласковая, мудрая, теплая, пахнущая крендельками с корицей и жженным сахаром тетя Нюра уезжает. Она приехала погостить к дальней родне всего на недельку, наполнила крошечный детский мир сказками, бесконечными прогулками и фантастической выпечкой. И вот теперь – уезжает.

Вот семилетняя Ирочка научилась писать, и мама впервые доверяет ей помощь в ответственном деле – подпись новогодних открыток для многочисленных родственников. Первая – самая красивая и самая важная, которую Ирочка подписывает полностью сама, выводя буквы по прочерченным мамой линиям – эта первая открытка для тети Нюры. Вот четырнадцатилетнюю Иру сбивает машина. Сложный двойной перелом ноги. Мама звонит тете Нюре, и на следующий день Иру оперирует лучший хирург города.

Мама звонит тете Нюре, и Сашку перестают валить на экзаменах вымогая взятки. Мама звонит тете Нюре, и добрую соседку Алиночку прекращает преследовать муж, угрожая убийством. По пустякам тете Нюре мама не звонила никогда, но неотступно посылала поздравительные открытки на все праздники.

Да, это была та самая тетя Нюра. Их тетя Нюра – пахнущая корицей и тягучей карамелью. Ира сморгнула непрошенный слезы и опустилась на землю у ног старушки, позволяя той гладить себя по волосам.

– Как ты выросла! – восхитилась тетя Нюра. – Какой красавицей стала!

Вокруг гудели голоса, толпились люди, звучал гитарный перебор, но Ирина не замечала ничего. Вернувшая в детство, она была словно укутана всей нежностью мира.

– Тетя Нюра, прости, что я не приезжала раньше, – в сердцах прошептала Ира, целуя сухую ладонь. – Я…

Тетку целуют в щеку, в ладонь целуют королеву. Столкновение семейных отношений и иерархических. Мы не знаем, с чего Ира взяла про Королеву Ночи и как относится к тому факту, что ее тетка – глава магического ковена. Отсюда такое подобострастие к родной тетушке, которую сто лет не видела, выглядит странно.

– Ну что ты, детка, – улыбнулась старушка. – Что за глупости? Зачем тебе ездить по старухам, когда вокруг целый мир? Тем более, что ты всегда была рядом.

Ирина ответу не удивилась.

– А у меня же для тебя подарок, – лицо тети Нюры сморщилось в хитрой гримаске. – Он скромный. Но думаю, ты с ним справишься.

С этими словами она извлекла из-под пледа какую-то скомканную тряпицу. Ирина аккуратно приняла ее и развернула. Внутри черной хлопковой ткани не оказалось ничего. Но сама она была хитро закручена и завязана, так, что очертаниями напоминала куклу. Сначала шел большой тугой узел – голова. От него в стороны уходило два уголка – руки, с завязанными на самых кончиках узелками-кулачками. Ниже еще два уголка перекручивались между собой в тело, а потом расходились ногами, опять же, с узелками на концах. Две угольные бусинки на верхнем узле обозначали глаза – вот и вся куколка.

– Спасибо, – прошептала Ирина, аккуратно оглаживая старую, изрядно вылинявшую ткань с топорщащимися во все стороны нитками.

– Нравится мой подарок? – спросила тетя Нюра.

– Да, – ответила Ира, нисколько не лукавя, сердцем чувствуя, что подарок не простой, но еще не понимая, не смея понять.

– Принимаешь?

– Да.

– Ну так, владей, – и тетя Нюра едва слышно хлопнула в ладоши.

Ничего не произошло.

– А теперь ступай, – кивнула тетя Нюра, плотнее кутаясь в плед. – Ступай к молодым. Погуляй с ними, песни попой, випей вина. А мне пора…

Ирина послушно поднялась, еще раз тронула ладонь старушки и отошла.

Стоило ей сделать третий шаг, как за головой захлопали тысячи крыльев. Грачи, что незаметно слетались со всей округи и рассаживались на крышах беседки и виноградных опорах, теперь единой стаей поднялись в воздух и устремились к креслу тети Нюры. Ирину ударило порывом ветра.

– Тетя Нюра! – вскрикнула она в страхе и бросилась было на помощь, но ее перехватили Сашка и Анджей.

– Все хорошо, все хорошо, Ир, – зашептал Анджей, прижимая плачущую девушку к себе. – Все хорошо, родная. Так и должно быть.

Хлопали крылья, щелкали острые клювы. Ирина вздрогнула, ощутив, как оборвалась ее собственная ниточка. Девочка была права – это совсем не больно. Но бесконечно грустно.

Рыдая, Ирина, как когда-то в детстве, прижала последний подарок тети Нюры к груди. Почувствовала, как нити начали дрожать под пальцами, колыхаться, пульсировать. И прорастать внутрь нее. Ира охнула, осела на ослабевших коленях.

– Ира! Ира! – испугался Анджей. – Ира, ты чего?

– Узел, – Сашка первым разглядел тряпичную куклу в руках сестры. – Она становится Узлом, не мешай ей.

Ирина полулежала на земле, опершись спиной в грудь Анджея, смотрела в звездное небо и слушала, как нити мира прорастают в ее сердце. Это было не больно и совершенно не страшно. И уже не грустно. Потому что частица тети Нюры теперь навсегда оставалась в ней.

Когда все закончилось, Ира опустила глаза и увидела, что люди стоят вокруг нее, и каждый протягивает в ее сторону раскрытую ладонь. Из ладоней к ней тянулись тонкие черные линии, исчезая где-то в районе ее груди, связываясь в узел. Ее узел.

Судьи взмахнули крылами и растаяли в небе шумным облаком. Кресло тети Нюры осталось пустым. 

_________________

Резюмируя, хочу сказать, что несмотря на все недочеты текста и легкий налет мелодрамы, мне интересно, что будет дальше, – так что текст удался. Но о публикации пока говорить сложно: для этого текст нужно дописать. А это делать безусловно нужно – и надеюсь увидеть текст автора на бумаге или в электронном виде в каком-нибудь магазине :)