Анархо-капитализм VS Объективизм: взгляд на правительство и права личности. Часть 1.

Данный материал представляет собой перевод статьи Ярона Брука (Ayn Rand Insitute) и строится вокруг полемики государства, как института, гарантирующего соблюдения прав и свобод личности.

Как мы можем освободить людей от власти грубой силы и создать свободное общество? Главный ответ, которые дает нам классическая либеральная традиция, заключается в том, что мы создаем конституционно ограниченное правительство, призванное защищать права личности.

Либертарианские анархисты придерживаются иной точки зрения. Они утверждают, что избавление от правительства приведет – или, по крайней мере, может – развязать «рыночную конкуренцию» между «частными оборонными агентствами», которые защитят свободу лучше, чем любое ограниченное правительство.

Именно анархисты стали доминировать в либертарианском движении, если не по численности, то по влиянию. Даже либертарианцы, не являющиеся анархистами, обычно симпатизируют им. Анархия, говорят они, — это непрактичный идеал, но тем не менее это идеал. Чем ближе мы подойдем к демонтажу государства, тем лучше.

С этим невозможно согласиться. Мы подходим к этому вопросу не как либертарианцы, а как объективисты — сторонники философии Айн Рэнд. Одна из главных причин, по которой объективисты приложили большие усилия, чтобы отличиться от либертарианцев, заключается в том, что они идут за общим делом с анархистами. С этой точки зрения, анархия не ведет ни к чему похожему на свободу: она означает и должна означать правление грубой силы. Правительство, защищающее права, напротив, не является ни ненужным злом, ни необходимым злом, а позитивным добром.

Что такое свобода

Свободное общество — это не общество, в котором вы можете делать все, что захотите, — это общество, в котором подчиненные могут иметь право на право. Это функция индивидуальных прав. В формулировке Рэнд:

«Права» — моральное понятие — понятие, обеспечивающее логический переход от принципов, руководящих действиями человека, к принципам, регулирующим отношения с другими людьми, — понятие, сохраняющее и защищающее индивидуальную мораль в социальном контексте — связующее звено между моральным кодексом человека и правового кодекса общества, между этикой и политикой. Права личности являются средством подчинения общества моральному закону.

(Айн Рэнд. Статья "Права Человека").

Политическая свобода вытекает из моральной точки зрения, которая ценит личность и направлена на ее процветание. На самом базовом уровне люди процветают благодаря мышлению и производству. Мы используем разум, чтобы понять, что истинно, что хорошо, и используем эти знания для построения безопасной, полноценной жизни — главным образом за счет создания материальных ценностей.

(Айн Рэнд. Статья "Этика объективизма").

Это верно даже для человека, живущего в одиночестве на острове. Но людям лучше всего жить в обществе, где они могут получать пользу от мыслей и творчества миллиардов других людей. Однако не любое общество будет способствовать процветанию человечества: жить в одиночестве на острове гораздо безопаснее, чем в Афганистане или Северной Корее. Люди процветают в рациональных, продуктивных и свободных обществах.

(Айн Рэнд. Статья "Этика объективизма").

Как нам создать общество, которое гарантирует стремление человека к жизни и счастью посредством разума и производства? Как нам создать общество, которое позволит людям получать преимущества от жизни в обществе, избегая при этом потенциального вреда? Мы определяем и защищаем право человека на нравственную жизнь. Права — это моральные принципы, не принципы, определяющие то, что должен делать каждый человек, а то, что человек должен иметь право делать в обществе.

Если благом является то, что человек стремится сохранить свою жизнь, тогда мы должны организовать общество так, чтобы каждый человек мог свободно сохранять свою жизнь. Если то, что индивидуум думает — это благо, то мы должны организовать общество так, чтобы каждый человек имел свободу высказывать свои собственные суждения. Если благом является, что каждый человек может производить, то мы должны организовать общество так, чтобы каждый человек мог свободно зарабатывать и использовать частную собственность. Если благом является то, что человек ищет свое собственное счастье, тогда мы должны организовать общество так, чтобы каждый человек был свободен стремиться к своему собственному счастью. Права на жизнь, свободу, собственность и стремление к счастью составляют руководящие принципы создания свободного общества.

Есть только один способ нарушить эти права: применение физической силы. Сила — не единственный вред, который могут причинить нам другие люди, но этот вред уникален: это единственный вред, который делает нас неспособными жить согласно нашим собственным мыслям и усилиям. Конечно, мы можем думать о том, как избежать применения силы или как на нее реагировать, но поскольку мы находимся во власти убийцы, насильника или вора, мы не свободны жить по собственному суждению. . Когда начальник увольняет нас или партнер нам изменяет, последствия могут быть более разрушительными, чем удар по руке, но мы по-прежнему свободны попытаться восстановить отношения или пойти своим путем. Идти своим путем — это именно то, что мы не можем сделать перед лицом физической силы.

Очевидно, что применение физической силы включает в себя прямой физический контакт с кем-либо без его согласия. Но это также включает в себя косвенное применение силы, особенно угрозу применения силы. Формула «Деньги или Жизнь» представляет собой начало применения силы, даже если вор никогда не нажимает на курок. Налоговое управление США силой конфискует ваш доход, даже если вы отправите чек по почте, а вооруженные агенты никогда не появятся у вас дома. Такие «сделки» происходят только потому, что они подкреплены обещанием прямого применения силы. Приведем пример, когда угроза представляет собой применение силы. Если человек ворвется в ресторан, размахивая пистолетом в воздухе, вы не сможете свободно заниматься своими делами, и вам не нужно ждать, пока пуля полетит в вас, прежде чем действовать в порядке самообороны.

Общество, защищающее права личности от насильственного нарушения, является свободным обществом. Свободные люди могут столкнуться с любым количеством проблем и препятствий на пути к достижению счастья, но никто не может использовать силу, чтобы помешать им добиваться своего счастья посредством мысли, производства и добровольного сотрудничества с другими людьми.

Почему нам необходимо правительство, защищающее права

Чтобы защитить права личности, общество должно сделать две вещи.

— Оно должно определить права человека в правовом кодексе, чтобы человек знал свою сферу свободы и какие действия могут нарушать права других.

— Оно должно обеспечить соблюдение этого правового кодекса посредством ответной силы, которая сама по себе должна регулироваться законами, защищающими права.

Права на жизнь, свободу, собственность и стремление к счастью называют нашими фундаментальными правами. Но эти права слишком абстрактны, чтобы дать нам все знания, необходимые для функционирования в обществе.

Например, дает ли ваше право собственности право на добычу нефти в соседнем от вашего дома штате, или это право принадлежит нефтяной компании, которая обнаружила месторождение и получила к нему доступ посредством горизонтального бурения? Имеет ли эмбрион право на жизнь или это право принадлежит только матери? Если вы пишете роман или разрабатываете новую технологию, может ли ваш сосед скопировать ваше творение и продать его — или он нарушает ваши права интеллектуальной собственности? Можете ли вы построить дорогу вокруг чьего-то дома и взять с нее миллион долларов за проезд, или она имеет право на сервитут?

Если люди хотят жить друг с другом без конфликтов и хаоса, на эти и бесчисленное множество других подобных вопросов необходимо ответить. На них нельзя ответить, вычитая их из наших фундаментальных прав, и уж точно нельзя ответить, выведя их из какого-то «принципа ненападения». За исключением некоторых очевидных случаев, таких как неспровоцированный хук по лицу незнакомца, то, что считать агрессией, обычно невозможно определить, пока наши права не будут конкретно определены. Чтобы определить наши права с необходимой детализацией, законодатели и юристы должны воплотить наши фундаментальные права в юридический кодекс.

Но правовой кодекс является юридическим кодексом только в том случае, если он соблюдается. Закон против убийства является законом только в том случае, если убийцам грозит наказание. Это требует применения ответной силы.

В свободном обществе люди взаимодействуют друг с другом посредством добровольного убеждения или идут разными путями. Человек, прибегающий к силе, не позволяет другим людям идти своим путем. Он отказывается обращаться с людьми разумом, и поэтому ему приходится отвечать силой. Вот, что говорит об этом Рэнд:

Силу можно применять только в качестве возмездия и только против того, кто начинает ее применять. Нет, я не разделяю его зла и не опускаюсь до его понятия о морали: я лишь предоставляю ему выбор, разрушение, единственное разрушение, которое он мог бы выбрать: его собственное. Он использует силу, чтобы захватить ценность; Я использую его только для уничтожения разрушения.

(Айн Рэнд. Статья "Сила возмездия").

Но точно так же, как нам нужны законы, определяющие нашу сферу свободы, нам нужны законы, регулирующие применение ответной силы. Сюда входят процессуальные законы, определяющие, как расследуется преступление, когда может быть произведен арест, как проводится судебное разбирательство, как определяется вина и как определяются наказание и реституция. Каждый из этих шагов создает потенциал для применения силы против невиновных сторон. Например, подозреваемый в убийстве живет со своими родителями. Могут ли детективы обыскать комнату подозреваемого? Весь дом? Соседний участок соседа, который подозреваемый мог пересечь в ночь убийства? Задержать и допросить его родителей? Чтобы обеспечить применение силы только в качестве возмездия, эти и многие другие решения должны определяться не прихотью следователей, а законом.

Такие законы не только обеспечивают, насколько это возможно, наказание только виновных, но и позволяют другим членам общества понять, что применение силы является ответным. Помните, угроза применения силы – это сила. Если вы войдете в город и застрелите Билла на улице, потому что утверждаете, что он убил вашего кузена, не имеет значения, что вы сами знаете, что Билл — убийца. С точки зрения очевидцев, вы представляете угрозу. Только когда ответная сила применяется в соответствии с определенными законами, и общественность может видеть, что это так, существует четкое разграничение между применением силы и ответным применением силы.

Институтом, который мы создаем для определения и обеспечения соблюдения законов, защищающих права, является правительство. «Правительство, — пишет Рэнд, — это институт, обладающий исключительной властью обеспечивать соблюдение определенных правил социального поведения в данной географической области». Это «средство поставить ответное применение физической силы под объективный контроль, то есть под объективно определенные законы».

Необходимость географической исключительности заложена в цели закона. Цель законов, защищающих права, — организовать общество, и поэтому они должны распространяться на общество — на географический регион, где люди могут безопасно жить, соблюдая свои права. Таким образом, этот регион должен быть достаточно большим, чтобы человек мог строить в нем жизнь. Если разные законы управляют вашим взаимодействием с каждым из ваших соседей или с каждым из ваших соседей по комнате, или если они различаются от района к району или от квартала к кварталу, результат это будет не ясность и мирное сосуществование, а хаос и вечный конфликт.

Анархисты часто приводят взаимодействие между гражданами разных стран как контрпримеры, якобы демонстрирующие, что географический суверенитет неважен. Но эти взаимодействия почти всегда происходят под юрисдикцией того или иного правительства. Там, где ни одна из стран не имеет юрисдикции, мы видим не сложные коммерческие взаимодействия, а взаимодействия высокого риска, которые вряд ли можно назвать «свободными».

Правительство — это инструмент: это институт, созданный отдельными людьми, и его следует использовать для защиты их прав, чтобы они могли жить и процветать в свободном обществе. Правительство, выполняющее свои функции, не является необходимым злом, потому что оно не является злом. Это сила добра. Оно не ограничивает свободу людей, а в самом реальном смысле создает их свободу.

Человек в «естественном состоянии» не свободен. Он подвержен принуждению со стороны любого человека (или банды), более сильного или безжалостного. Человек в обществе, охраняемом правительством, защищающим права, свободен. Он может думать, производить, торговать, жить свободно от насилия.

Почему нам необходимо правительство, защищающее права

Анархисты утверждают, что полноценное правительство, защищающее права, — это фантазия: оно либо совершенно невозможно, либо крайне маловероятно.

Надлежащее правительство невозможно, по их утверждению, потому что правительство должно применить силу против «конкурентов». Философ Майкл Хьюмер резюмирует этот аргумент:

Правительство по определению обладает монополией на предоставляемые им услуги. Оно поддерживает эту монополию, применяя силу против любого, кто пытается конкурировать, то есть против любого, кто пытается предоставлять те же услуги, что и правительство. Сейчас либо предоставление этих услуг представляет собой агрессию, либо нет. Если это представляет собой агрессию, то, согласно принципу неагрессии, правительство неоправданно. Но если это не является агрессией, то применение силы с целью помешать другим людям предоставлять эти услуги само по себе является совершением агрессии. Другими словами, если государство нарушает права, то его необходимо упразднить; если государство не нарушает права, то у него не может быть обоснованных возражений против того, чтобы другие организации делали то же самое, что и государство.

Это возражение терпит крах при самом поверхностном рассмотрении. Правительство, защищающее права, определяет процедуры, регулирующие применение ответной силы, включая персонал, уполномоченный выполнять эти процедуры. Права судьи не нарушаются, поскольку он не может одновременно выступать в роли арестанта, обвинителя, присяжного и палача.

То, что описывают анархисты, — это не ситуация, когда кто-то предоставляет те же «услуги», что и правительство, как можно было бы предложить те же услуги, что и соседский парикмахер. Они описывают ситуацию, в которой кто-то хочет применить силу в одностороннем порядке, без юридического разрешения. В свободном обществе или во всем, что близко к свободному обществу, никто не имеет такого права, и поэтому правительство не нарушает их права, останавливая их.

Если кто-то прибегает к одностороннему применению силы, не имеет значения, считает ли он, что применяет силу для защиты прав. Он применяет силу вопреки правовым гарантиям, которые квалифицируют ответную силу как ответный реакцию. Подобно человеку, который застрелил предполагаемого убийцу на улице, он сам по себе представляет угрозу для других граждан, и правительство должно остановить эту угрозу, чтобы защитить права граждан.

Не существует права на произвольное применение силы, и сила применяется произвольно всякий раз, когда она не применяется в соответствии с процедурами, определенными в объективном правовом кодексе.

Но даже если надлежащее правительство возможно, что дальше? Анархисты утверждают, что объективисты не могут указать на примеры правильных правительств, защищающих права, — но анархист, напротив, может указать на бесчисленные примеры правительств, которые нарушают права.

Это совершенно не по делу. Объективисты могут указать на множество частных примеров того, как правительства ставят применение силы в соответствие с объективными законами, направленными на защиту прав личности. И если правительства могут сделать это частично, ничто не мешает им делать это последовательно.

Объективисты часто указывают на Америку конца XIX века как на примерное идеальное правительство, но мы также можем указать на современную Америку, или Канаду, или Германию, или Швецию, или Японию, или Южную Корею. Все эти страны, какими бы ни были их недостатки, не имеют ничего общего с Ираном, Северной Кореей или ХАМАС. Они создали правительства с более или менее ограниченными полномочиями, которые в основном действуют в соответствии с верховенством закона, причем многие из этих законов направлены на защиту прав личности. С исторической точки зрения, эти правительства проделали замечательную работу по созданию обществ, в которых люди мирно сосуществуют и могут жить самостоятельной жизнью. Они далеки от идеала, но они еще дальше от авторитарных режимов, которые больше угрожают своим гражданам, чем защищают их.

Чего у нас нет – ни в коем случае, ни в какой степени – это примеров анархических обществ, защищающих права.

«А как же средневековая Исландия!». Но никто не может утверждать, что примитивное, племенное и жестокое общество Исландии создало что-то вроде юридического кодекса, защищающего права личности. Самое большее, что могут сказать анархисты, это то, что она достигла такого же уровня бедности и застоя, как и ее соседи. Единственное его отличие состоит в том, что ему удалось застояться без государства, что считается достижением только в том случае, если вашим стандартом успешной социальной организации является отсутствие правительства.

Отношения между разными странами также не могут служить моделью отношений между людьми в условиях анархии. Мирные отношения, которые мы наблюдаем между США и Канадой, например, стали возможными благодаря тому факту, что эти правительства обладают исключительными полномочиями по обеспечению соблюдения законов в определенной географической зоне. Многие конфликты между странами возникают из-за спорной территории. И единственная причина, по которой кто-то может принять международные отношения за модель мирного сосуществования, заключается в том, что США были всем миром».