An open letter to Ron Paul Supporters
НеореакцияВ Вашингтоне нет ни министров, ни личных секретарей. Аналог Кроссмана в Вашингтоне — особенно современном Вашингтоне — был бы окружён небольшим взводом так называемых сотрудников «на расписании C». Местные профессионалы называют их «политическими назначенцами». Позиций для них набирается где-то пара тысяч, и все они перечислены в чудесном небольшом издании под названием «Сливовая книга». С точки зрения обитателей Вашингтона, основной результат ноябрьских выборов — определение того, кому именно выпадет возможность вкушать эти сливы, «столь сладкие / и столь прохладные».
Моя мать занимала пятнадцатый ранг в Министерстве энергетики при Клинтоне. Как-то раз я спросил её о людях на расписании C. Она сказала: «им достаются довольно приятные офисы, и они могут заниматься более-менее всем, чем им заблагорассудится. Обычно им рекомендуют самим подыскать себе какое-нибудь занятие». Легион маленьких Джимов Хакеров. У нас в Америке всё масштабнее.
Разумеется, политики могут выбрать и другой вариант. Они могут попробовать начать бороться с системой. Иногда к этому прибегают так называемые «республиканцы». Возможно, вы слышали в прессе истории о том, как тот или иной манекен в пиджаке пытается «политизировать» деятельность ответственной и профессиональной части правительства США. Эти истории символизируют, что кто-то пытается сопротивляться. Разумеется, классический пример американского политика, который объявил настоящую войну бюрократии — это старик Пулемётчик Джо, и мы все знаем, что с ним случилось.
Самая банальная стратегия госслужащего, на которого огрызается политик или его назначенец — выставить огрызающегося или его доверителя в плохом свете в СМИ. Поскольку политики не могут переизбраться, если у них плохие отношения со СМИ, эта стратегия всегда будет работать. Поскольку пресса — по сути, часть госслужбы (если бы отделы новостей в Post, Times и CNN были бы реорганизованы в Департамент журналистики, наверное, не сильно отличающийся от BBC, жизни их журналистов почти бы не изменились), веселье никогда не заканчивается.
(Мне вспоминается одна недавняя история, в которой госслужащего наказали за разглашение СМИ конфиденциальной информации. Как вы думаете, был ли он карьерным бюрократом, или же он был на расписании C? Догадаться несложно.)
И эту проблему нельзя назвать новой. Карлейль в третьем «Памфлете последнего дня» (1850 год) пишет:
И правда, важный вопрос! Кому доведётся быть премьером и заполучить в свои руки «государственный штурвал», также известный под именем «вентиль налогообложения» — будет ли это достопочтенный Феликс Парвулус или же достопочтенный Фелициссимус Никто? Избирательными кампаниями, парламентскими дебатами и нестихаемым ураганом жаргона — мы умудряемся как-то ответить на этот вопрос; умудряемся объявить, что без кровопролития (если не считать крови из носа во время яростных выступлений на трибунах), но с масштабным пролитием пива и чернил мы установили, что этим человеком должен быть достопочтенный Никто. Мы чётко сходимся на этом; Никто трясётся от восторга и страха, взбирается на седло, сгибается в три погибели, и лошадь срывается в галоп — куда бы ей ни пришло в голову. Никто вцепляется в лошадь; он будет счастлив, если лошадь будет просто скакать галопом, а не решит выбросить его из седла — о том, чтобы попытаться направлять её, речи, увы, не идёт и близко. У Фелициссимуса на уме нет рассуждений, стратегий, планов или схем устройства общественных благ; единственное, о чём он сейчас пытается думать — какие-нибудь попытки ублажить на время лошадь, чтобы она не неслась в места совсем уж мрачные и поберегла бы одежду Фелициссимуса, которая уже вовсю истрепалась. Это действо мы на протяжении уже почти двух столетий называем правительством Англии.
Парвулусы и Фелициссимусы времён Карлейля были гигантами на фоне бессмысленных ничтожеств, которые пытаются удержаться на лошади в наши дни. И вместо двух столетий речь уже скорее о четырёх. Однако в остальном почти ничего не изменилось.
Итак, как вы думаете, что случилось бы с Роном Полом, если бы он попытался удержаться на карлейлевской лошади? Боюсь, у нас было бы ровно два возможных варианта развития событий. Я верю, что доктор Пол — человек честный, и поэтому нам имеет смысл говорить только об одном из них: предположим, что он вступит в борьбу с системой и попытается на деле сократить размеры Вашингтона.
Разумеется, если не считать его возможности блокировать законодательные акты Конгресса (эту привилегию правила Сената любезно предоставляют каждому cенатору — людей, которые могут налагать вето на законы, в Вашингтоне пруд пруди), власти номинировать судей в Верховный суд (которых всё ещё должен утвердить Сенат; кроме того, обратите внимание: республиканские президенты номинировали семь из последних четырёх консервативных судей) и номинального командования войсками (которым он хотя бы может приказать прекратить заниматься, чем бы они сейчас ни занимались, и отправиться домой; впрочем, то же самое может сделать и Барак Обама), у президента Пола нет вообще никакой власти.
Впрочем, не беспокойтесь: у него всё ещё останется возможность выставить себя дураком:— по крайней мере, в глазах прессы. Его рейтинг перестанет быть двузначным. В результате американцы на протяжении следующих как минимум двадцати лет будут считать либертарианство «дискредитированным». Если не считать тех несгибаемых сторонников, которые поддерживают его сейчас, все, кто проголосует за Рона Пола в 2008 году, к 2012 году осознают, что на них нашло помешательство, что они понятия не имеют, что это было, но они уж точно постараются, чтобы это больше никогда не повторилось.