Альфред Розенберг – «Национал-социализм»

На вершине одной горы, рыцарь со своими слугами возводил себе своенравный замок. Вокруг него собирались ищущие защиту поселенцы; строились дома, сооружались валы и стены, тянулись котлованы. Между рыцарями и гражданами существовала общность: индивидуальность и коллектив.

Сквозь суматоху маленьких домишек, стремится ввысь обращённый к небесам собор. Великий художник набрасывал его чертежи. Тысячи обтёсывали камни, сотни тысяч жертвовали на это ценности и творили молитву в своём доме: личность и народная душа.

Наполнение и распознавание хозяйственного и духовного родства народного целого, признание постановки отдельного внутри общего, называется сегодня национал-социализмом.

Если мы проследим историю вспять, то можем заметить, что там были и времена классовой борьбы. Некоторая часть народа уже сгинула в ней. Классовая борьба присутствовала в немецком прошлом, и она никуда не исчезнет и в будущем. Беда не в том, что эта борьба существует. Но при рассмотрении её как жизненного явления, всё зависит также от нашей душевной установки в отношении неё. Если мы представим народ в виде тела, то мы попытаемся усилить борьбу отдельных его частей не искусственно, а предоставляя формы, которые вознесут каждую частей выше и закалят её. Если я ориентируюсь только на непосредственные цели одной из борющихся частей, то рано или поздно я должен буду коснуться и болезни целого, которая ослабляет тело и может вызвать его смерть.

Век машин повлёк за собой жизненное состояние, подготовившее почву для учения, которое при своём последовательном воплощении в жизнь знаменует уничтожение всех народов, и это марксизм. Никаких народов, никаких государств, только классы: мировоззрение, которое может и что-то значит для какого-нибудь зулуса, но для жертвы машины, индустриализированного рабочего играет роль расплывчатой идеи. Так оборванный, отчуждённый от природы, обделённый пролетарий входил во всемирную историю. Он не мог наблюдать за превращением окружающей среды в жестокую власть, которая как он считал, без сомнения, воплощается в предпринимателе, в этом уверенном хозяине банков, который не позволял вырваться наружу своему инстинкту и увидеть народного товарища в себе подобном. В том, что рабочий следовал манящим соблазнам вредоносного жидовства нет его вины! Это вина немецкой интеллигенции!

Фихте и Арндт (Эрнст Мориц Арндт – немецкий поэт времён Освободительной войны против Наполеона – прим. переводчика) казались навеки усопшими. Интеллигенты, оторванные от природы учёные, при помощи синего карандаша изучали увесистые труды Маркса и иже с ним, искали пересечения между их туманными речевыми оборотами, Кантом, Гёте и индийской философией, выпускали из бутылки жидовский дух, делая всё, чтобы марксизм был признан обществом. Другие профессора и нередко лютеранские священники сидели в узком кругу тайных лож и вторили о «человечестве», о «свободе, равенстве, братстве». Крупные составляющие немецкого народа, желая познать органическое, отравлялись беззастенчивой марксистской пропагандой и тем самым укрепляли её воззрение на класс. Так в немецком народе появлялся резкий разлад. Но 1914-ый показал, что во всех немцах ещё цела искра, беспробудно дремлющая в каждом, и готовая воспламениться для святого огня. Однако десятилетия не прошли даром. Демагоги умолкли на короткое время, но скоро опять перешли в наступление, направляя дух в том направлении, которое, в конце концов, привело к краху 9 ноября. У немца была отнята вера в борьбу за лучший порядок, а вместо неё ему подали веру во фразы и броские слова, которые были ничем иным, как хитрым оружием наших врагов. Немецкий народ никогда не сможет забыть имена людей, во время его судьбоносной борьбы говоривших ему об «интернациональной солидарности пролетариата», «Лиге наций», «мировой совести» и т.д.!

Потом же пришла беда, принеся с собой горькое разочарование.

Ничто не может теперь выглядеть столь невообразимым, как уверенность «национальных немцев» в том, что насаждение среди рабочих глупости интернационализма минует, и те вновь станут «сознательными» хотя бы наполовину. Эти господа должны были бить себя в грудь и спрашивать, что они сделали для привития национальных чувств немецкому рабочему! Шли ли они ему навстречу, дали ли они ему духовное питание, просветили ли его, или же предоставили отъявленным подстрекателям и жидовским соблазнителям? Приняли ли они рабочего в качестве полноценного народного товарища или, как то часто бывает, отнеслись к нему как к человеку второго или третьего сорта? Представляли ли они даже внутри собственного класса достоинство их народа или сочетались браком с дочерьми жидовских банкиров, заражая немецкую народность?

Познание своей вины перед немецким народом дошло до многих немецких консерваторов, но отнюдь не до «национальных партий». Даже сегодня они противостоят «социалистическому» в облике «буржуазного», в результате чего все попытки «национальных немцев» завоевать рабочих при помощи нескольких бывших булочников по-прежнему будут безнадёжным предприятием. До тех пор пока немецкий консерватизм открыто и честно не признает вины и не включится в незамедлительную борьбу против жидовских и прожидовленных нахлебников снаружи и внутри своих рядов ради немецкой сущности и немецкого интереса в его всеобъемлющем смысле, до тех пор пока не привлечёт в свои ряды трудящихся. Как и социал-демократия, консерваторы несут тяжёлые цепи классового предубеждения. Они потеряли право быть вождями, сперва они должны ответить сами за себя.

Поэтому необходимо новое движение, в котором весь немецкий народ обнаружит неразрешимую единицу, не признающую классовые антагонизмы внутри народа, принимающую народное исходным пунктом и конечной целью, стремящуюся к естественному хозяйственному порядку на месте сегодняшнего нахлебнического мышления с его проникновением чужой крови. Примирение всех подлинных творцов, будь то рабочий, студент, офицер, служащий, художник или учёный немецкой крови и духа, собирание всех жаждущих и бесцеремонных борцов за Великую Германию со всех слоёв немецкого народа, называется сегодня национал-социализмом.

Он станет своенравным замком, вокруг которого остальные немцы смогут строить свои дома. Это – дорога будущего!

Источник: Völkischer Beobachter, 28 июля 1921.