Альфред Розенберг — «1789?»

Наконец-то небольшому кругу людей виднеется, что где-то вдали, засверкала надежда на то, что борьба за немецкую сущность и Немецкий Рейх не прекратилась, а только началась. Они знают, что решающий натиск со стороны организаций мировой революции ещё впереди и заклинают все национальные силы немецкого народа к активному единению и энергичному восстанию.

Но странным выглядит также и то, что люди, чья немецкость, казалось бы, не подлежит сомнению, считают необходимым указывать на «великую французскую революцию» как на пример грядущей революции немецкой, показывая тем самым, что они всё ещё не сбросили с себя пагубное впечатление от лозунгов, вброшенных тогда в мир. «Свобода, равенство, братство, гуманность, человечность» и т.д. раздавались в то время по ту сторону Вогез. Эти самостоятельно противоречащие друг другу фразы никогда не промахивались, будучи зажигательными боевыми призывами, мимо больших масс, посредством своего запутанного устройства приближая одну беду за другой. Тогда новое, несколько забывчивое поколение, шатаясь за яркими блёстками, шло навстречу собственному несчастью. И всё сильнее сдавливалось в петле интернационального тайного заговора.

Равенство! Ни больше, ни меньше это воззвание ко всем чувствам человека черни. Поднимаемый до идеала, этот лозунг всегда и во всех слоях населения подбадривался существующей ненавистью ленивого и жалкого ко всему великому, к каждому первостепенному труду и личности. Учение о равенстве с самого начала отбирает стремление к совершенствованию людей, разрушает любое уважение. Когда ничтожество не вытягивает себя наверх, чтобы хоть как-то приблизиться к великому образцу, а валяет всё возвышенное в пыли. И эти поборники равенства не изменились с того самого 1789 года, когда они оскверняли готические колокольни, так как те были просто выше других зданий, или уже в наши дни ставили Германа Мюллера (Герман Мюллер – немецкий социал-демократ, один из участников подписания Версальского договора – примечание переводчика) в рейхсканцлеры.

Свобода – величественное понятие для всех нас. Тем не менее, в связке с «равенством» она стала проповедью произвола. И теперь, когда права, закреплённые свободой, воспринимаются без обязанностей, закреплённых ей же, то дорога беспрепятственно ведёт к анархии.

Поэтому 1789 год стал для некритичных мечтателей и очень критичных интриганов священным годом. Одни опьяняются от него, другие используют его изделия для своих целей.

Не может быть никакого сомнения в том, что старая система Франции созрела к гибели. Те, кто в частности был виноват в тогдашнем прогнившем хозяйстве, не обсуждаются здесь. Они пали. Их место заняла не новая великая нравственная идея, а фейерверк фраз, которые до сегодняшнего дня, будто наркотик, перемещает народы в мир иллюзионных мечтаний.

Национальное самосознание француза всё-таки сохранило его от неизбежной, по всей видимости, гибели. Также оно спасло его из рук вождей, на которых нельзя было положиться. Обычно, это национальное самосознание ошибочно приписывают революции. Тем не менее, оно организованно и осознанно живёт от собирания Империи Людовиком IX до наших дней.

Однажды это должно было случиться. Именно так: 1789 год означает для нас освобождение еврея, рождение духов опустошения в европейской культуре.

Известно, как осуществлялось это. Поставщик французской армии Церфбеер попросил Моисея Мендельсона использовать его репутацию среди христиан и написать письмо за эмансипацию евреев. Мендельсон посчитал такой путь непрактичным и создал себе рупор в виде Дома (Кристиан Конрад Вильгельм фон Дом – прусский дипломат и юрист – примечание переводчика), который затем принялся составлять работу о еврейской реформе. «Мендельсон думал, а Дом писал» (Грэтц) В еврейском салоне Генриетты Герц Мендельсон представил влюбленному в евреев по уши Дому главного виновника торжества Мирабо, который потом станет передовым бойцом еврейства. Все возражения эльзасского депутата, предполагавшего разрушающие последствия равноправия народа-ростовщика, были напрасными. Да, один из провозвестников уже тогда проповедуемой мировой революции – Дюпорт, говорил, что борьба против еврейской эмансипации одновременно является и борьбой против конституции Франции. «Идея» равноправия показала свои плоды. Его представители сносили барьеры, обезоруживали самих себя, и национально-интернациональный объединённый Жид наступал с той же самой ненасытностью во все государства Европы.

Во все государства Европы! Так, под французской охраной на западе Германии происходило «освобождение» евреев, основание еврейских лож и т.д. Идея распространялась дальше, и назло всем предупреждениям наших великих (Гёте, Фихте, Гердер), «братство народов» с успехом развивалось.

Поэтому евреи всего мира восхваляют 1789 год уже 130 лет. Для них это по праву был год, перед которым всё остальное тонет в истории. И под фанфары той идеи, разбойничий набег Израиля продолжался по всему свету.

Нет, если мы желаем, чтобы немецкий народ воспрял против чужой жадности наживы, то мы должны остановить наши глаза не на гипнотизирующем трёхцветном флаге, а направить свой взгляд на нашу внутреннюю часть, на органические силы собственного существа, и развернуть новые знамёна в знак другой нравственной готовности к действию, ответственности, самообладания.

Теперь же произнесём: право руля! Смысл будущей немецкой революции заключается в том, чтобы вытеснить современный «порядок» германской законностью. Должна быть воссоздана чистая почва, и тогда ясный духовный ветер, достойный великих нашего народа, наконец-то начнёт господствовать…

“Völkischer Beobachter”, 22 февраля 1921

Источник: “Kampf um die Macht Aufsätze von 1921-1932” с. 17.