Алексей Артемьев. Древние рукописные книги – подлог?

Способность академической науки прикрывать нелепости в официальной истории просто поразительна. Где ни копни, везде подлог. То же относится и к истории появления книг.

По официальной версии, сначала книги имели вид глиняных табличек, затем папирусных свитков, которые со временем были вытеснены пергаментными.

Считается, что уже в древнем Риме появилась современная форма книги — «кодекс» (от лат. caudex, означающего «ствол дерева», «чурбак» или «книга»), которая полторы тысячи лет существовала наряду со свитками. Всё это, естественно, было рукописным, до появления в XV веке печатного станка Гуттенберга. В это же время всё большее распространение получает бумага. А после стремительного развития печатного дела свитки ушли в прошлое, и книги обрели знакомый всем вид.

В чём, спрашивается, здесь подвох?

В полном отсутствии логической взаимосвязи. Всё вышеперечисленное совершенно не соотносится с реальной жизнью, с возможностями и потребностями человека, а главное — с технологией. Сейчас мы это увидим.

Книга и свиток. Что лучше?

Сегодня все уверены, что современная форма книг удобнее, чем свиток. Но это заблуждение. Мы просто привыкли к такому виду книги. Если же взглянуть непредвзято, то легко заметить, что свиток занимает меньше места, надёжнее защищает текст, в сотни раз технологичнее книги в части создания основы и написания рукописного текста. Даже сегодня по-настоящему прошить и обрезать книгу в домашних условиях — это проблема.

Со свитками всё проще. Папирус ткался из полос тростниковых волокон лентой любой длины. Пергамент, конечно, не может быть очень длинным, но его успешно сшивали в свитки. Наглядный пример – Тора.

Любые мягкие тонколистовые материалы естественным образом тяготеют к рулонному способу хранения и транспортировки. Даже если взять тот самый пергамент, то и он в свободном состоянии постепенно сворачивается в свиток. Именно поэтому листы старых пергаментных книг были переплетены в массивный деревянный оклад. На нем имелись застёжки: если не зафиксировать пергаментные листы в прижатом состоянии, они начнут скручиваться. Таким образом, в переплёте книги пергаменту не дают принять естественную форму, что приводит к более быстрому его разрушению.

Но простота изготовления и хранения — не главное преимущество свитка перед книгой. Важнее то, что из свитка можно получать информацию непрерывным потоком. Книга же дробит информацию на фрагменты, равные объёму страницы. При переходе с одной страницы на другую происходит дополнительная подгрузка кратковременной памяти, с удержанием текущей информации. Нам с детства приходилось иметь дело только с книжной формой, и мы этого не замечаем. Но ещё в XVIII веке разрыв информационного потока являлся серьёзной проблемой для читателя. Поэтому принято было последнее слово с предыдущей страницы печатать в начале следующей, чтобы помочь читателю не потерять мысль.

Но свитки вышли из употребления. Почему?

Почему же человечество отказалось от удобных свитков в пользу неудобных книг? Внятного официального ответа нет. Просто исказители истории не так уж сильны умом и кругозором. История переписывалась тогда, когда книги были уже в ходу, и для исказителей это тоже был привычный формат. Ну, не подумали они о том, что технология печати книг имеет свои ограничения.

Как Гуттенберг мог бы на своём прессе тиражировать свитки? Печатный станок Гуттенберга — это винтовой пресс.

Он имеет ограничения по мощности давления и размерам рабочей зоны. Нельзя засунуть в него рулон обоев и за один отпечаток получить текст на всей длине.

Печатный станок позволяет установить клише с текстом и отпечатать подряд несколько десятков одинаковых оттисков. Затем клише меняется, и печатается следующая страница. Притом всякий раз на одно и то же место подкладывается пергамент или бумага. Она базируется строго по краям, иначе всё будет напечатано криво. Для этого требуется иметь ровные единообразные листы, соответствующие мощности пресса. Более того, сразу после оттиска лист должен отправиться на сушку.

Как в этот процесс вписать, например, пятьдесят десятиметровых свитков, которые каждый раз надо просовывать в зону пресса и строго одинаково укладывать, умудрившись не размазать предыдущие фрагменты печати?

Совершенно ясно, что свитки невозможно было тиражировать на печатном оборудовании Гуттенберга. Они могли быть только рукописными. Ну, а раз печатная продукция стала дешевле и доступнее рукописной, то и свитки вышли из употребления. Да, рукописные свитки были лучше, но печатные книги — дешевле.

Изобретение книги. Кто, когда, зачем?

Вроде бы всё ясно и логично. Но здесь начинается самое интересное. Раз у книги нет никаких преимуществ перед свитком, нужно было выдумать причину её появления. Для всеобщего употребления предлагается следующая версия: папирус якобы использовался для письма только с одной стороны, а листы пергамента, как более плотные – с обеих сторон. Поэтому пергамент стали складывать пополам в виде тетрадки, что впоследствии переросло в полноценный переплёт.

Такой причины, как одностороннее использование папируса и непригодность его для книг, никогда не былою. Вот что пишут про папирус: «Когда основной текст становился не нужен, обратная сторона могла быть, например, использована для записи литературных произведений (часто, впрочем, ненужный текст просто смывали)».

То есть использовали его вольно в разных вариациях. Тем более, что в позднее время папирус успешно применяли и в книжном деле: «Листы в окончательной форме имели вид длинных лент и потому сохранялись в свитках (а в более позднее время — соединялись в книги (лат. codex))»

<…>

Итак, официальная причина появления книжного формата размыта и несостоятельна.

Тогда кто и зачем, на самом деле, мог бы изобрести книгу в её современном виде? Уж не тот ли, кто разработал саму технологию печати? И если славу изобретения печатного станка приписывают Гуттенбергу, то это единственный человек, которому было жизненно важно приспособить отдельные прямоугольные печатные листочки для более-менее удобного чтения и хранения длинных текстов. Просто других возможностей его машина не имела.

Для придания своим изделиям приемлемых потребительских свойств Гуттенберг придумал прошивать листы в одну книгу. Ну, а как появилась твёрдая обложка, вы уже поняли.

Если бы первопечатник не смог придумать приличный переплёт, то его единственной продукцией так и остались бы одностраничные Папские индульгенции, с которых он, кстати, и начинал. Вот и получается, что Гуттенберг сначала изобрёл технологию ПЕЧАТИ, а уж затем книгопечатания (печати и переплёта).

<…>

А что насчет древних рукописных книг?

А как же трудолюбивые писцы, по нескольку лет переписывающие одну книгу? Так и нарисовал Васнецов свою картину «Нестор летописец» — стоит писец, лежит перед ним открытая книга с пустыми листами, листы эти топорщатся, и он, понимаешь, туда пишет.

А как же Римские «Кодексы», маленькие такие древние книжонки двухтысячелетней давности? И самое главное, как же те «самые достоверные» рукописные книги, которые датируются IX–XII веком, на которых зиждется официальная версия истории?

А никак. Смысла в этом нет. Но он появляется, если поставить всё на свои места.

Разумеется, мог существовать отрезок времени, когда печатная продукция уже начала вытеснять свитки, переплётное дело стало массовым, но печать ещё не обеспечивала всех потребностей. Тогда могли быть созданы некоторые рукописные книги, с использованием стандартных листов или даже переплетённых «болванок». Но такие книги были не правилом, а исключением. Побочным продуктом переходного периода.

Римские кодексы, как ни странно, проще всего объяснить. Всё становится понятным, если римские книголюбы жили уже после XV века и пользовались печатной продукцией. Подтверждений этому и без наших рассуждений предостаточно.

Несложно разобраться и со святыней мусульман — большущей книгой Коран. Он заслуживает отдельного рассмотрения, поскольку вся арабская письменность оказывается русской, если взять её исконный вариант и читать правильно — слева направо. Арабы читают справа налево Н-А-Р-О-К, и этот нарок, действительно имеет смысл некоего наставления.

Но сейчас нас интересует только форма этого документа. Это рукописная пергаментная книга большого формата, содержащая более 300 листов. Считается, что она была написана в VII веке, после смерти пророка Магомета.

А теперь если сопоставить факты о Христе-Радомире 11 века и, соответственно, более позднем появлении ислама (как ветви христианства), со временем появления печати книг, то становится логичной форма документа. То, что нам показывают, как первые списки Корана VII века, изготовлено не раньше XV века. И сделано это действительно, спустя некоторое время после смерти пророка.

Анализ русских рукописных источников, к которому мы перейдем, убедительно продемонстрирует нелогичность и подложность всей «книжной истории».

(Продолжение следует)

Анонс:

По официальной версии, рукописные книги, состоящие из отдельных, сшитых в переплете страниц, существовали наряду со свитками (папирусными, позже пергаментными) вплоть до возникновения книгопечатания. Однако и для изготовления, и для хранения, и для чтения/восприятия свиток был куда более удобен и функционален, чем книга, в которой информация дробится на фрагменты, равные размеру страницы (еще в XVIII в. это считалось неудобным). Зачем же в «рукописный» период понадобилось менять формат свитка на книжный? Логичного объяснения этому нет. Скорее всего, книга, какой мы ее знаем, появилась вместе с изобретением книгопечатания (т.к. свитки на печатном станке тиражировать было невозможно); более дешевая и доступная, печатная продукция с XV в. вытеснила свитки-рукописи. Не ранее того же XV в., очевидно, были созданы «исторические источники» – датируемые IX–XII веками рукописные книги, на которых зиждется официальная европейская история.

Статья опубликована также на сайте History.eco

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco