Акт 3. Сговор в контексте понимания вопросов управления DAO

Но что происходит, когда не существует единственно правильного ответа, к которому должны прийти избиратели?

Именно здесь мы отходим от судебной практики и переходим к управлению. Да, я знаю, что в судебной практике тоже встречаются неизбежные серые случаи. Просто в управленческой среде они встречаются гораздо чаще.

Натан пишет:

Управление базирующееся на экономических принципах не представляет собой ничего нового. Акционерные общества традиционно работают на основе плутократического управления: больше акций - больше голосов.
Такая схема экономически эффективна для согласования интересов акционеров (Davidson and Potts, как пример), даже если она может оставить без внимания такие внешние факторы, как справедливая заработная плата и воздействие на окружающую среду…

На мой взгляд, это слишком большое допущение!

Экономическое управление не является "эффективным", если отбросить предположение об отсутствии сговора в “экономике сферической коровы", поскольку оно по своей природе уязвимо перед ситуацией, когда 51% держателей акций сговорились ликвидировать компанию и разделить ее ресурсы между собой.

Единственная причина, по которой это не происходит гораздо чаще "в реальной жизни", заключается в том, что в течение многих десятилетий регулирование деятельности акционеров было четко выстроено таким образом, чтобы запретить наиболее распространенные виды злоупотреблений властью.

Это регулирование, конечно, не является "экономическим" [или, на моем жаргоне, оно делает корпоративное управление менее финансиализированным], потому что это явная попытка предотвратить сговор.

Примечательно, что предлагаемые Натаном решения не пытаются регулировать голосование монетами. Вместо этого, они пытаются ограничить потенциальный вред от недостатков этой формы управления, комбинируя его с дополнительными механизмами:

• Вместо того чтобы полагаться на прямое голосование токенами, как это делали другие протоколы, The Graph использует посреднический слой, совет Graph Council, в который входят представители основных заинтересованных сторон протокола.
• В данном случае предложение может быть более выгодно для одной из заинтересованных сторон по сравнению с другими, но принятие решения через Совет требует согласия нескольких групп заинтересованных сторон.
• При этом голосование Snapshot оказывает давление на Совет, чтобы он выполнил волю держателей токенов.

В случае с 1Hive защита от финансиализации описывается как чисто культурная:

Слоган, который неоднократно появляется в обсуждениях 1Hive, гласит "Приходите за медом, оставайтесь за пчелами".
То есть, хоть экономика и играет важную роль при первом знакомстве и изучении 1Hive, участники выделяют межличностные, социальные и неэкономические сферы как главные ценности сообщества.

Я лично скептически отношусь к последнему подходу: он может хорошо работать в сообществах с низкой экономической ценностью, которые в первую очередь являются развлекательными, но если такой подход попытаться применить в более серьезной системе с широкими возможностями внешнего участия и достаточным вознаграждением, которое может спровоцировать атаки, она долго не продержится.

Как я писал выше:

[Правка/исправления от 2021.09.27: я осознал, что помимо культурных аспектов, финансиализация ограничена (i) голосованием согласно убеждениям и (ii) присяжными, обеспечивающими соблюдение договора.

Я скептически отношусь к голосованию согласно убеждениям в долгосрочной перспективе; многие DAO используют его сегодня, но в долгосрочной перспективе он может быть побежден wrapped токенами. С другой стороны, соглашения и пакты - это интересно. Мне стоило изучить данную тему более подробно].

Решение в TheGraph является примером предотвращения сговора: участники были отобраны вручную из числа людей с разными точками зрения и являются надежными и достойными людьми, которые вряд ли продадут свое право голоса.

Поэтому я положительно отношусь к такому подходу, если он успешно избегает централизации.

Как же мы можем решить эти проблемы в целом?

В своей статье Натан пишет следующее:

Набросок классической, так и не достигнутой либеральной демократии (Brown, 2015) изображает рынок (управляемый экономическими стимулами), заключенный в политику (управляемую путем обсуждения общего блага).

Экономика занимает свое место, но система не является “экономизированной” до конца; правила, которыми руководствуется рынок и которые позволяют ему существовать, в первую очередь, определяются демократическим путем на основе гражданских прав людей, а не их экономических возможностей.

Заложив демократические принципы в основу системы, можно преодолеть те ограничения, которым подвержена криптоэкономика, например, противодействовать плутократии массовым участием и делать более заметными внешние эффекты, которые рынки могут упустить.

Существует одно ключевое отличие между политической теорией блокчейна и традиционной политической теорией национального государства - и это то, чему в долгосрочной перспективе национальным государствам, возможно, придется учиться у блокчейна.

В действительности это не так: существует множество стран, и каждая страна хотя бы в некоторой степени разрешает торговлю с другими внешними странами, поведение которых она не может регулировать.

У отдельных людей и компаний есть выбор, в каких странах им жить и вести бизнес. Таким образом, рынки не только встроены в демократическую систему, но и окружают ее, а реальный мир представляет собой сложное взаимодействие между ними.

Блокчейн системы, вместо того чтобы пытаться бороться с этой взаимосвязью, принимают ее.

Но она может регулировать и структурировать [или даже создавать] конкретные рынки, устанавливая паттерны конкретного поведения, стимулы которых в конечном итоге устанавливаются и направляются институтами, которые имеют встроенные средства защиты от сговора и могут противостоять давлению со стороны экономических субъектов.

И действительно, именно в этом направлении в конечном итоге движется Натан. Он положительно отзывается о проекте Civil как о примере именно такого духа:

Прерванный проект Civil на базе Ethereum стремился использовать криптоэкономику для защиты журналистики от цензуры и снижения профессиональных стандартов (Schneider, 2020).

Частью системы был Гражданский совет - совет выдающихся журналистов, который служил своего рода верховным судом для вынесения решений по практике новостных редакций сети.

Владельцы токенов могли получать вознаграждения, успешно оспаривая практику редакции; успех или неудача оспаривания в конечном итоге зависели от решения Гражданского совета, который был создан таким образом, чтобы в его решениях не было места для экономических стимулов.

Таким образом, криптоэкономический рынок правопорядка служил неэкономической социальной миссии. Подобное устройство может позволить криптоэкономическим сетям служить целям,  которые не сводятся к экономическим петлям обратной связи.

По своей сути это очень похоже на идею, которую я предложил в 2018 году: рынки предсказаний (predictions markets) должны улучшить модерацию контента.

Вместо того, чтобы заниматься модерацией контента при помощи низкокачественного алгоритма искусственного интеллекта, который анализирует весь контент и часто ошибается, можно было бы создать открытый мини-рынок предсказаний для каждого поста.

И если объем будет достаточно велик, высококвалифицированный комитет мог бы вмешаться и вынести решение, а участники рынка предсказаний были бы наказаны или вознаграждены в зависимости от того, правильно ли они предсказали результат.

В то же время посты, оцененные рынком предсказаний таким образом, что пост будет удален, не будут показываться пользователям, которые не дали явного согласия на участие в игре предсказаний.

Существует прецедент такого рода открытой, но подотчетной модерации: Мета-модерация Slashdot, возможно, является ее ограниченной версией. Эта более финансируемая версия мета-модерации через рынки предсказаний может дать лучшие результаты, поскольку стимулы приглашают к участию высококомпетентных и профессиональных участников.

Затем Натан расписывает идею подробнее:

Я утверждал, что объединение криптоэкономики с политическими системами может помочь преодолеть ограничения, которые мешают криптоэкономическому управлению. Внедрение механизмов, ориентированных на цель, и временной модуляции может компенсировать "слепые пятна" экономики токенов. Но я не выступаю против криптоэкономики в целом.

Я также не утверждаю, что такого рода политика должна иметь место в каждом приложении и протоколе. Либерально-демократическая теория допускает различные формы ассоциаций и бизнеса в рамках демократической структуры, и подобным образом политика может быть необходима только в ключевых точках влияния в экосистеме, чтобы преодолеть ограничения одной лишь криптоэкономики.

В целом это кажется верным.

Финансиализация, как отмечает Натан в своем заключении, имеет свои преимущества, поскольку она привлекает большое количество мотивации и энергии для создания и участия в системах, которые в противном случае не существовали бы.

Кроме того, предотвратить финансиализацию очень сложно и дорого.

И лучше всего она работает, когда ее проводят в щадящем режиме, там, где она больше всего необходима. Однако верно и то, что финансиализированные системы гораздо более стабильны, если их стимулы привязаны к системе, которая в конечном итоге не является финансовой.

Рынки предсказаний избегают проблем плутократии, присущих голосованию монетами, поскольку они вводят индивидуальную ответственность:

Пользователи, которые действовали в пользу решения, которое в конечном итоге оказалось плохим, страдают больше, чем пользователи, которые действовали против этого решения.

И если мы хотим избежать беспорядка вызванного частными форками, то ценной альтернативой будет какой-нибудь другой явный нефинансируемый механизм в центре.

В своем заключении Натан пишет:

Однако автономность криптоэкономических систем от внешнего регулирования может сделать их еще более уязвимыми к запущенным петлям обратной связи, в которых узкие стимулы берут верх над общим благом.

Разработчики этих систем продемонстрировали достойную восхищения способность разрабатывать криптоэкономические механизмы самых разных типов.

Но для того, чтобы криптоэкономика достигла того институционального масштаба, на который надеются ее сторонники, ей необходимо освободить место для “менее экономических” форм управления.

Если криптоэкономика нуждается в политическом слое и больше не является самодостаточной, то что хорошего в криптоэкономике? Один из ответов может заключаться в том, что криптоэкономика может стать основой для обеспечения более демократического и ориентированного на ценности управления, где стимулы могут уменьшить зависимость от военной или полицейской власти.

Благодаря зрелым разработкам, которые интегрируются для достижения “менее экономических” целей, криптоэкономика может преодолеть свои первоначальные ограничения. Политике тоже нужна криптоэкономика... Интегрируя криптоэкономику с демократией, обе сферы, похоже, получат выгоду.

Я в целом согласен с обоими выводами. Язык предотвращения сговора может быть полезен для понимания того, почему криптоэкономический пуризм так сильно сужает пространство дизайна.

Когда система не предотвращает сговор, она не может по-разному относиться к разным людям или даже к разному количеству людей: всякий раз, когда существует "позиция" для оказания влияния, владелец этой позиции может просто продать ее тому, кто больше заплатит.

Язык дизайна, ориентированного на оборону, с другой стороны, является недооцененным способом подумать о том, в чем могут заключаться некоторые преимущества дизайна на основе блокчейна.

Системы национальных государств часто справляются с угрозами, используя один из двух тоталитарных менталитетов: закрытые границы или завоевание всего мира.

Подход, основанный на закрытых границах, пытается провести жесткие различия между "внутренним", которое система может регулировать, и "внешним", которое система не может регулировать, жестко ограничивая потоки между внутренним и внешним.

Подходы "завоевания мира" пытаются экстерриториализировать предпочтения национального государства, стремясь к такому положению дел, когда во всем мире нет места, где может произойти нежелательная деятельность.

Блокчейн структурно не способен использовать ни один из этих подходов, поэтому ему приходится искать альтернативы.

К счастью, блокчейн имеет в своем распоряжении один очень мощный инструмент, который делает безопасность в таких непроницаемых условиях реально осуществимой: криптографию.

Она оставляет проверяемый доказательный след всех действий, хотя доказательства с нулевым знанием позволяют разработчикам механизмов свободно выбирать, какие именно доказательства видны, а какие нет.

Криптография может даже предотвратить сговор!

Блокчейн позволяет приложениям жить на субстрате, который не контролируется их управленческим органом, что позволяет эффективно применять такие методы, как, например, введение гарантии, что каждое изменение правил вступает в силу только с задержкой в 60 дней.

Наконец, возможность форкинга гораздо более практична, а форк требует гораздо меньше экономических и человеческих затрат, чем в большинстве централизованных систем.

Системы на основе блокчейна могут многое предложить миру, чего не могут предложить другие виды систем.

Но с другой стороны, Натан совершенно правильно подчеркивает, что “блокчейнизацию” не следует отождествлять с финансиализацией.

Есть много свободного места для систем на основе блокчейна, которые не похожи на денежные системы, и нам действительно нужно больше таких систем.

Оригинал где? Правильно, здесь.

Переведено и адаптировано командой Telegram-канала

@Ghost_In_The_Block