After Returning from the Sea pt 1

마리🌙

Сокджин

13 июня год 22

После возвращения с моря, мы все стали вновь жить как одиночки. Как будто бы мы установили правило – никто никому не звонит. Смотря на граффити на улице, мы смутно представляли себе, что делали в тот момент остальные, яркие огни автозаправки и звуки пианино, которые доносились из ветхого здания.

Дом на пляже был пуст, когда я вернулся обратно после неудачной попытки найти Тэхена, убежавшего той ночью. Лишь на полу лежала фотография. На ней мы все улыбались, стоя на фоне моря. Это было всего несколько часов назад, но казалось, что прошло очень много времени. Мы так усердно и долго старались без какой-либо на то причины? Было ли предопределено судьбой, что мы расстанемся вот так?

Я проехал мимо автозаправки, не останавливаясь. Когда-нибудь мы еще встретимся. Когда-нибудь мы еще будем смеяться все вместе, прямо как на фотографии. Когда-нибудь я бы набрался смелости встретить самого себя. Но сейчас было неподходящее время. Сырой ветер дул так же, как и в тот день. Внезапно мой телефон зазвонил, будо послав предупреждение. На экране появилось имя Хосока. «Сокджин, прошлой ночью Чонгук попал в аварию».

Чонгук

13 июня год 22

Я открыл глаза, услышав слабые голоса, и обнаружил смотревших на меня Хосока и Чимина. Их лица пропадали и появлялись вновь каждый раз, как я моргал. «Ты пострадал? Тебе больно?» — спросил Чимин. «Я в порядке. Мне не больно» —это было ложью. Эта авария была серьезной, мне еле удалось выжить. На протяжении нескольких дней врачи продолжали просить остальных быть готовыми к самому худшему. Я пришел в себя через 10 дней, после чего начал идти на поправку с удивительной скоростью.

«Ты должен был нам позвонить. Кто мы для тебя?» — Хосок казался злым. «Хосок, дело не в том, что я.…» — начал говорить я, но не смог завершить предложение. Я подумал о них, едва пришел в сознание в больнице. Я бы позвонил им первым делом, если бы только мог мыслить ясно. Мой разум помутился, мне было больно. Снотворное, которое мне дали, было настолько сильным, что казалось, будто реальность, сновидения, воспоминания и иллюзии перемешались в моей голове. Их стало невозможно распутать.

Невыносимая боль, наконец, ослабла. Но странные образы, что мелькали перед моими глазами, пока я страдал от жара и бессонницы, продолжали появляться снова. Я не был уверен, происходили ли эти сцены на самом деле или же являлись извращенными кошмарами, вызванными острой болью. Я не мог доверять своей памяти. Но я всё еще не мог с ними связаться. Я не знал, что им сказать, и как вообще начать разговор. Я просто им улыбнулся. Или попытался. Мое лицо, должно быть, выглядело перекошенным. Я был близок к тому, чтобы заплакать.

Хосок

13 июня год 22

По моим щекам побежали слезы, и я вышел из комнаты. Чонгук сказал, что он в порядке; эти слова были душераздирающими для меня. Только этим вечером я узнал о произошедшем с Чонгуком. Бургерная была под завязку забита прятавшимися от дождя прохожими. Некоторые из них были одноклассниками Чонгука. «Как так произошло, что Чонгук больше не приходит?» Я задавал себе этот вопрос без каких-либо особых на то причин. Я утратил связь с остальными после того, как мы вернулись с моря, в том числе и с Чонгуком. Вдруг неожиданный ответ прозвучал в моей голове. «Ох, он попал в переделку, поэтому он и не появляется больше». «Переделка? Он сильно пострадал?» «Мы не знаем. Его не было в школе сколько, уже двадцать дней?»

Я тут же позвонил Чонгуку, но он не ответил. Я хотел было набрать его еще раз, но вместо этого открыл наш групповой чат. Ни одного сообщения за прошедшие двадцать дней. Последнее сообщение пришло еще в тот день на море. Что тогда произошло? Той ночью мы разошлись и каждый пошел к себе домой. Это было той ночью?

Я написал сообщение, что Чонгук серьёзно ранен. Неважно, что всё задумали, это было настоящим безумием не знать, что произошло с ним за эти двадцать дней. Значок напротив моего сообщения не изменился, это означало, что никто не зашел в чат, чтобы прочитать сообщение. Наше время, проведенное вместе, ничего не значит? И мы были лишь «друзьями до первой беды»? Я был ужасно зол на себя. Зол, что не связался с ним раньше. Зол, что позволил ему вернуться домой одному. Чонгук — не ребенок. Но он был младшим. Он был просто школьником.

Я несколько раз прошелся взад и вперед по коридору и всё же остановился напротив его комнаты. Через сломанную дверь я распознал лицо Чонгука. Он точно был не в порядке, бледный, словно простынь. Внезапно облик Чонгука, видневшийся за дверью нашего пустого прибежища, всплыл перед глазами. Тогда он был еще в третьем классе средней школы. Его наивное лицо выражало чувство утраты, как если бы он осознал, что чему-то пришел конец. Наше существование напоминало ему об этом чувстве утраты? Четверо ребят всё еще не прочитали мое сообщение в групповом чате. Я отправил другое. «Это так разочаровывающе».

«Ты? Танцуешь?» Чимин и Чонгук говорили о танцевальной команде, когда я зашел в комнату. Чимин сказал, что он присоединился к команде только две недели назад и застенчиво повел головой. «Точно ведь. Ты ведь был прекрасным танцором. Мы обязательно должны увидеть, как ты танцуешь».

Но в этот момент меня прервал звонок Тэхена. «Чем ты занимаешься? Почему не прочитал мои сообщения?» Я старался звучать более злым, чем был на самом деле. Тэхен лишь хрипло всхлипнул, как если бы он плакал.

Тэхен

13 июня год 22

«Как дела у Чонгука?» — всё, что я мог сказать. Я закончил свою смену в магазине и вышел на улицу, повсюду виднелись лужи. Дождь прошел несколько часов назад. Я заметил его, когда один из посетителей купил зонтик и я повернулся посмотреть на улицу через стеклянное окно. В луже отражалось мое лицо. Мои глаза были полны слез и мне было трудно дышать.

Хосок сказал, что побывал у Чонгука и что тот выглядел лучше, чем можно было ожидать. Я опустился на землю. «Я в порядке», — должно быть, Хосок передал ему телефон. Казалось, что Чонгук лишь притворялся, что всё было хорошо. «А ты как?» «Беспокойся о себе», — ответил я резче, чем хотелось бы. Чонгук робко усмехнулся. «Я сейчас приеду».

Я не смог следовать своим словам. Я добрался до больницы в кратчайшие сроки, взбежал по лестнице, потому что не мог дождаться лифта, и бросился по коридору. Я собирался забежать в палату к Чонгуку, но застыл рядом со входом. Из-за приоткрытой двери я слышал голоса. Это был Намджун. Сокджин тоже был там. Я бездумно сделал шаг назад.

«Я всегда тот же», — сказал Намджун. И, в самом деле, он был тем же. Он просто продолжать жить так же. Я резко сел на скамейку в коридоре. Люди в больничной одежде проходили мимо, кто-то из них не мог сдержать слез. Если бы кто-то спросил, я бы ответил то же самое. Что я всегда тот же. И это была правда. Моя жизнь состояла из перемещений между домом и магазином. Отец всё еще пил и всё еще время от времени доставлял неприятности. Свет в доме по-прежнему был тусклым, и водосточная труба часто засорялась.

Изменилось лишь одно. Кошмары прекратились. Кошмары об умирающем Юнги, падающем Чонгуке и безумно отчаянном Хосоке. Если подумать, то кошмары прекратились после того вечера, когда мы поссорились на пляже. Их заменил другой сон. По лицу Сокджина стекали слезы. На асфальте ночной улицы лежали рассыпанные голубые лепестки, растоптанные и запачканные чьей-то кровью.

Я встал и пошел. Лифт поднимался со второго цокольного этажа. Я оглянулся на палату. Я еще не был готов встретиться с Сокджином и Намджуном.

Намджун

13 июня год 22

Я пришел в палату Чонгука посреди ночи. Он выглядел нормально, много говорил и смеялся. Мы разговаривали о заправке, погоде и о многом другом, но не о том, что могло быть действительно важным. Чонгук должен был спросить, но не делал этого. Он не спрашивал, почему остальные дрались той ночью, почему мы ушли и не вернулись. Я ничем не отличался. Я не говорил ему, почему ушёл из нашего «убежища», ничего не сказав, и не спросил Сокджина, какие проблемы были у него с Тэхёном. Мы просто проглотили вопросы, которые висели в воздухе. На обратном пути Сокджин спросил меня, всё ли в порядке. «Ты знаешь, что не сказал ни слова?» Я ответил, что не знал и мне было жаль. Я сказал ему, что со мной всё было в порядке. Мы разошлись возле заправки.

Я оглядел ночную улицу прежде, чем пойти на заправку. Я был опустошен. Красная надпись: «Ждите» сменилась на зелёную «Идите», и я пересек пешеходный переход, идя в сторону железной дороги. Четвёртый вагон с конца. Мы разводили костёр здесь прежде, чем пойти на море. Это был первый раз, как я пришёл сюда с того дня.

Пыль поднялась, когда я открыл дверь вагона. Я стоял неподвижно некоторое время, ожидая, когда мои глаза привыкнут к темноте. Из того, что я слышал от Чонгука, остальные не поддерживали связь друг с другом. Никто не говорил мне о Тэхёне, но, по правде говоря, это ничего бы не изменило. Этот контейнер был единственным местом, где он мог укрыться от своего отца. Я знал, но не заглядывал. Было изматывающе мотаться туда-сюда между библиотекой и заправкой. И я использовал эту правду как оправдание. Глубоко внутри я понимал, что избегал Тэхёна. Было эмоционально тяжело пересилить себя и встретиться с ним.

Когда мои глаза привыкли к темноте, я смог оглядеть контейнер. Он был наполнен воспоминаниями о времени, когда мы были все вместе. Я сказал Сокджину, что был в порядке, но это было ложью. Чонгук, который попал в аварию, не мог быть в порядке. Ненормально просто забыть всё, что произошло в ту ночь. Если бы Тэхён и Сокджин не подрались тогда, если бы я остался с остальными, если бы кто-то был с Чонгуком, чтобы не произошла та авария.

Но я сказал, что всё было в порядке. Я болтал с ним так, будто ни в чем из этого не было моей вины, и похлопал его по плечу, сказав скорее приходить в себя. Я говорил так, будто благословлял, советовал или утешал. Я ни капли не изменился. Всегда был нерешительным, задавая вопросы или делая выбор на развилке дорог.

Юнги

15 июня год 22

Я пробудился ото странного сна. Я думал, что кто-то постучался в дверь, но после пробуждения больше ничего не смог услышать. Должно быть, мне это приснилось. «Который час?» — я схватил телефон, но тот был разряжен. Я поставил его на зарядку и встал с кровати. У меня болела голова и затекли плечи. Музыка, над которой я работал до рассвета, повторялась снова и снова. Я бодрствовал несколько ночей, но всё еще не мог связать запутанные ноты.

Возможно, это из-за музыки, которая всё повторялась и повторялась, но во сне я блуждал в тумане, преследуя слабый свистящий звук. Спустя долгое время я подошел к саду около жилого комплекса. Там я нашел клавишу от пианино, лежавшую между пышных кустов. Наполовину сгоревшая, она была покрыта землей и мертвыми листьями. Я зашел в сад и протянул к ней руку. Я почти схватил ее, но внезапно всё — жилой комплекс, туман, свистящий звук — мгновенно исчезло. В следующую минуту я уже стоял посреди комнаты с пианино. На расстоянии я увидел себя, сидевшего за пианино рядом с Чонгуком. Он сказал что-то, я рассмеялся. Когда это было? Я не мог вспомнить точную дату, но эту сцену я помнил предельно ясно. Я мог вспомнить ее много раз. Внезапно снаружи стало темно, и я оказался бродящим по ночной улице. Я возвращался с пляжа. Я засунул руки в карманы, пока говорил с Хосоком о своей работе, и кончиками пальцев мог почувствовать клавишу. Сон продолжался такими рваными сценами. Эпизоды накладывались друг на друга, и обрывки воспоминаний становились путаницей.

Когда я выключил музыку, то услышал громкий звук у входа. Что это могло быть? Я открыл дверь, но там никого не было. Я выпил стакан воды и лег на диван. Прошедшие несколько недель были подобны сумасшедшей карусели. С сочинением музыки все просто не могло пройти гладко. И я не привык работать с кем-либо еще.

Она была открытой и прямолинейной. Она появлялась в комнате и исчезала тогда, когда ей хотелось. Она не стеснялась и не ходила вокруг да около, когда дело касалось оценки моей работы. Когда я попытался закурить, она забрала мою зажигалку и вместо нее дала мне чупа-чупс. Она заставляла меня есть и спать. Я не мог с ней спорить, потому что ее произведения и выступления были впечатляющими. Потому что ее оценка была тщательной.

Это подтолкнуло меня. Я стал проводить в рабочей комнате всё больше времени. Я потерял счет времени и стал одержим работой. Когда я начинал, я проводил за ней всю ночь. Я не отвечал на звонки и не проверял сообщения. Мои нервы были на пределе, и я не хотел ни с кем говорить. Я выключил уведомления на всех чатах. Смог бы я стать настолько же умелым и талантливым, как и она, если бы не тратил время попусту и продолжал заниматься музыкой? Я размышлял об этом. Я не хотел от неё отставать.

«Это действительно хорошо», — она сказала это после прослушивания незаконченной композиции прошлым вечером. Это было улучшенной версией того, что я написал ранее. «Это действительно хорошо». Мне показалось, что я уже слышал эти же слова раньше. Я попытался вспомнить, она достала гитару. Затем она стала импровизировать и играть различные версии мелодии. Я сел за фортепиано и стал подыгрывать.

«Не забудь: мы встречаемся в больнице завтра утром», — спустя два часа она убрала гитару и встала. Я посмотрел на нее отсутствующим взглядом, и она закатила глаза. Затем я вспомнил. Она выступала сольно на бесплатных мероприятиях в больницах и школах. Я не ответил, но она уже всё решила. Она сказала, что позвонит мне рано утром и что я обязательно должен ответить.

Она ушла, и я снова сел за пианино. Вышло неплохо. Но я чувствовал, что не хватало чего-то важного. Я отчетливо вспомнил, как мне почти удалось найти это «что-то» в прошлый раз, когда я работал над этим произведением. Я сделал несколько изменений, но это не принесло удовлетворения. Я встал со стула, на грудь словно что-то давило. Возможно, я уделял слишком много внимания этой вещи, которая все ко мне не приходила. Возможно, мне лучше бы было еще немного доработать произведение и перестать ждать. Я выглянул из окна. Поднималось солнце.

Телефон завибрировал, оповестив об окончании зарядки. Она еще не позвонила. Я лег на диван. Через несколько минут послышался звонок. На экране появилось имя Чимина. Это сразу напомнило мне об одной из сцен прошлого сна. Дом пылал. Кто-то спросил меня: «Внутри кто-то есть?» «Нет, там никого нет» — ответил я. Сцена изменилась. Я сидел в темной маминой комнате. Она говорила: «Если бы тебя у меня не было… Если бы ты не родился…»

Я не помню, как добрался от дома до больницы. Я бежал по лестнице, словно сумасшедший, когда вышел. Коридор был удивительно темным и длинным. Люди в больничной одежде проходили мимо. Мое сердце продолжало громко стучать. Их лица были бледными, словно простыни. И безэмоциональными. Словно они умерли. Со стороны я мог слышать свое тяжелое дыхание.

Я мог увидеть Чонгука в больничной одежде из-за приоткрытой двери. Должно быть, он спал, но это выглядело так, будто он был мертв. «Он почти умер. Врачи сказали, что то, что он выжил, — это чудо. Это было в ту ночь, в ту ночь, когда мы вернулись с пляжа», — голос Чимина до сих пор звучал у меня в голове.

Я отвернулся. Я больше не мог на него смотреть. Перед взором, словно панорама, проносилось множество изображений. Пламя, трещавшее на стройплощадке; мамина комната, в которой никогда не зажигался свет; звуки пианино, доносившиеся из огня; спина Чонгука, неуклюже игравшего на пианино в музыкальном магазине; Чонгук, без сознания лежащий на пустой улице, и боль и страх, через которые он, должно быть, прошел, когда потерял сознание…

Она сказала: «Это всё из-за тебя». Она сказала: «Если бы ты не родился…» Мамин голос. Или мой? Или чей-то еще? Всю жизнь я мучился из-за этих слов. Я хотел бы верить в то, чтобы они были неправдой. Но Чонгук лежал там. Он лежал в больнице, и пациенты ходили туда-сюда, словно мертвецы. Если бы я просто проигнорировал его и ушел из музыкального магазина, если бы просто умер в огне тогда, случилось бы хоть что-то из этого?

В этот момент ко мне в голову пришли её мелодии на гитаре. Они перекрывали треск пламени, фортепианную мелодию и бессчетное количество других звуков. Я прикрыл голову и закрыл уши, но звуки гитары стали только громче. Я развернулся и побежал по коридору. Я врезался в прохожих, но у меня не было времени повернуться и извиниться. Они ругались на меня. Я не оборачивался. Мне нужно было сбежать от этого голоса и этой галлюцинации. У меня болела голова. Я растерял всю уверенность. Я прошел по коридору, шатаясь и спотыкаясь, и выбежал из больницы.

Чонгук

15 июня год 22

Меня разбудил громкий звук снаружи. Я не мог вспомнить детали, но мне снился странный сон. Ночь, в которую произошла авария, проигрывалась снова, словно черно-белая запись с камер видеонаблюдения. Я мог чувствовать, как биение моего сердца замедлялось, но затем резко ускоряясь после этого. Вдруг боль увеличилась, кто-то тихо шептал. В следующее мгновение я проснулся, скорчившись.

Всё мое тело промокло от пота. Солнечные лучи, которые пробивались сквозь окно, попадали прямо на лицо. В холле меня встретила привычная обстановка. Я впервые использовал костыли. Мне всё еще нужно было к ним привыкнуть, но они были намного удобнее инвалидного кресла. Через входную дверь я оказался на улице. Было прохладно. У основания шеи, покрытым потом, я ощутил мурашки. Было не так тепло, как я думал, находясь в своей палате.

В момент, когда я сел на скамью и открыл свой альбом для зарисовок, ко мне подошел лечащий врач. Он сказал, что мое восстановление было чудом; он не думал, что это будет возможно. Похлопав меня по плечу, он назвал меня живым подтверждением чуда.

«У тебя всё должно быть в порядке до конца твоей жизни». Повернув голову, я увидел стоявшую рядом девушку, которую вчера встретил в холле. Она сказала, что для нее удивительным было обнаружить чудо прямо возле себя, и спросила, как я себя чувствовал. Я ответил, что просто был очень сильным.

Я вновь опустил взгляд к альбому для зарисовок. Прежде, чем я осознал, я начал рисовать то, что видел в своем сне. Мои воспоминания были такими же расплывчатыми, как запись с камер видеонаблюдения. Было сложно сфокусироваться на рисунке или воспоминаниях из-за того, что девушка продолжала задавать вопросы. Спустя некоторое время я поднял взгляд вверх. В отдалении кто-то выступал. Я точно знал эту песню. Иногда Юнги исполнял её в своей рабочей комнате. При помощи костылей я дошел до сцены. Белая зажигалка, подписанная буквами «Y.K.», болталась на гитаре.

Чимин

3 июля год 22

С тех пор, как Хосок навестил Чонгука, у него было плохое настроение. Если кто-то действительно и держал нас вместе, это был Хосок. Словно убежище, он обнимал и защищал нас. Но внутри он не был таким ярким и жизнерадостным, каким он пытался быть снаружи перед нами. Словно неся ответственность, он инстинктивно чувствовал раны и боль тех, кто был вокруг него, и не справлялся с этим хорошо. Именно поэтому он притворялся более живым, чем он на деле являлся.

Даже сегодня долгое время Хосок просто сидел в углу танцкласса, а потом встал и ушёл, не сказав ни слова. Я присоединился к «Just Dance» и начал учиться танцевать сразу же после возвращения с моря. Благодаря Хосоку у меня была такая возможность. Из-за того, что я много времени провел в больнице, мне было неловко знакомиться с новыми людьми. Он также привел нового партнёра по танцам, девушку, с которой он подружился в приюте.

Только она могла заставить его смеяться, когда тот был в плохом настроении духа. Смотря в телефон, она что-то шептала ему в ухо, на что он хихикнул. «Ты засмеялся, ты засмеялся». Она шутила над ним, а Хосок отворачивался, прося её остановиться и снова хихикая.

Как только я выключил музыку, в комнате тут же повисла тишина, и я просто лёг на пол. Я любил танцевать, будучи маленьким. Танцевал я много, за что меня всегда хвалили. Но больничная палата была не лучшим место для танцев. Когда же я ходил в школу, я всегда опускал голову, чтобы избегать глаз моих одноклассников. Моё тело не было уже таким гибким. Я не могу делать те движения, которые так легко давались Хосоку. Но ничего не оставалось, кроме как тренироваться и тренироваться, даже после того, как все ушли.

Я заново включил видео с движениями для танца, которые я выучил ранее. Хосок двигался, словно вода, так аккуратно. Я понимал, что всё это — годы тренировок, и что понадобится много времени, чтобы такому новичку, как я, достичь подобного уровня. Это было самообманом. Я мог лишь только громко вздохнуть.

Я пошёл в «родительский» дом в тот день, когда покинул пляж один. Я смотрел на залитые светом окна, а в голове был вопрос: «Когда-нибудь это место являлось нашим домом?». Я позвонил в звонок на воротах, и через некоторое время они открылись. Воспользовавшись лифтом, я поднялся на 17 этаж. И хотя дверь была открыта, никто не вышел встречать меня.

Мои родители сидели на диване в гостиной и смотрели черно-белый фильм по телевизору. «Я не хочу возвращаться в больницу», — выпалил я, немного поколебавшись. — «Не переживайте, я не сделаю ничего опрометчивого. Но я не вернусь туда». «Где ты был?» — спросила мама. «С моими друзьями». «С друзьями? Умывайся и иди в кровать. Нам нужно время, чтобы подумать, что с тобой делать», — вмешался отец.

Поклонившись, я пошёл вниз по коридору, в свою комнату. Едва дверь закрылась за моей спиной, я не выдержал. «Нам нужно время, чтобы подумать, что с тобой делать» — слова отца отдавались эхом в моей голове. Я попытался взять себя в руки, но это было не так просто. В ту ночь я почти не спал, пообещав себе две вещи: я найду то, чему я хочу посвятить себя, и я докажу, что я хорош в этом.

Поднявшись на ноги, я встал перед зеркалом. Мои повороты получались достаточно хорошо, но я всё равно путался в ногах. Я продолжал ошибаться. Завтра будет репетиция с моей новой партнершей, и я хотел впечатлить её. Я хотел, чтобы меня воспринимали на равных, а не просто «неплохо».

Чимин

4 июля год 22

Когда я пришел в себя, я мыл руки так, будто хотел стереть с них кожу. Ладони дрожали, и я могу слышать свое тяжелое дыхание. Тонкая струйка крови бежала по руке. Мои глаза в зеркале были налиты кровью. Фрагменты того, что только что случилось, пронеслись в моей голове.

Я потерял фокус, когда танцевал со своей партнершей и запутался в ногах. Врезавшись в неё, я упал на пол и содрал кожу с руки. Кровь напомнила мне о случившемся в «Цветущем Дендрарии». Мне казалось, что я задыхался. Я не помнил, как я поднялся и выбежал из комнаты в ванную комнату. Я тёр и мыл царапину, как сумасшедший, пугаясь всё больше и больше от вида крови в умывальнике. Я думал, что справился с этим. Я думал, что я был в порядке. Но это было не так. Мне нужно было убежать. Мне нужно было смыть это. Мне нужно было отвернуться. Затем я мигом осознал, что моя партнерша тоже упала.

Я быстро вернулся в танцкласс, но там никого не было. Её пальто и сумка Хосока валялись на полу. На улице был ливень. На расстоянии я увидел Хосока, который бежал изо всех сил с моей партнершей на спине. Казалось, что она была без сознания: её руки болтались из стороны в сторону.

Я побежал за ним с зонтом в руке, но остановился. Я попытался вспомнить момент, когда она упала, но не смог. Как только я увидел кровь, всё вокруг стало размытым. Хотя даже если бы я догнал его, вряд ли от меня была бы какая-нибудь помощь. Она поранилась из-за меня, а я даже не проверил, всё было ли в порядке с ней, потому что меня всего трясло от вида собственной крови.

Я пошёл обратно. С каждым шагом вода заливалась в кеды. Мимо промелькнули фары машины. В тот день, когда был пикник, тоже шёл дождь, прямо, как сегодня. Тогда я убежал из дендрария. Моё тело всё было в грязи, которая выглядела, как кровь. Я так и остался тем 8-летним мальчишкой.

Хосок

7 июля год 22

Моя лодыжка заживала плохо. Пару дней назад со мной произошел небольшой несчастный случай. Он и в правда был «небольшим», но в тот момент всё было серьезно. На тренировке, отрабатывая танцевальные движения, Чимин и та девушка врезались друг в друга и оба сильно ушиблись. Я посадил её к себе на спину и побежал в больницу. Она находилась недалеко, но шел сильный дождь. Девушка была без сознания.

Пока девушкой занимались врачи, я расхаживал по коридору туда и обратно. Была уже поздняя ночь, но коридор у отделения скорой помощи был забит людьми, пьющими кофе из автомата или разговаривающих по телефону. Дождевая вода и пот ручьями лились с моих волос. Сев на скамейку, я встряхнул влажные волосы и случайно уронил ее сумку. Посыпались монеты, шариковые ручки и салфетки разлетелись по полу. Еще выпал билет на самолет. Я слышал, что она проходила прослушивание в международную танцевальную команду. И билет был доказательством, что у нее все получилось.

В этот момент, меня подозвал доктор. Я положил билет обратно в сумку и подошел к нему. Он сказал, что девушка ушибла голову и получила сотрясение, но мне не стоило сильно волноваться. На улице всё еще шел дождь. Я стоял с ней около выхода из больницы. «Хосок», — позвала меня та девушка. Она, казалось, хотела мне что-то сказать. «Подожди здесь. Я сбегаю куплю зонтик». И выбежал под проливной дождь. Супермаркет уже был виден. Я не желал знать, что она хотела мне сказать. Сомневаюсь, что смог бы правильно ее поздравить.

Переживающий Чимин всё еще ждал меня в комнате для практик. Я сообщил ему, что с девушкой всё в порядке, но он, низко склонив голову, выглядел подавленно.

На следующее утро моя лодыжка опухла. Прошлой ночью, когда я нес девушку на спине, я случайно споткнулся. Шел сильный дождь, и бежал я. Я даже не падал. Просто чуть-чуть поскользнулся. Я наклеил обезболивающий пластырь и старался ходить как можно осторожнее. Но все становилось только хуже и хуже. Мне надо было быть на ногах весь день на работе в бургерной. И я не мог пропустить танцевальную тренировку.

Тэхён

10 июля год 22

Я бросился вниз по крутым дорогам и через узкие переулки. Я жил в этом районе на протяжении двадцати лет и знал каждый уголок, каждый закоулок. Каждый угол хранил в себе истории и воспоминания, но сейчас было не время для этого. Меня преследовала полиция. Я не мог позволить себе потеряться в воспоминаниях, но, когда я пересекал один угол за другим, перепрыгивал одно ограждение за другим, мне казалось, что время повернулось вспять.

Впервые за долгое время я рисовал граффити на автобусной остановке. Я снова взял баллончик из-за одной девушки. Я встретился с ней несколько дней назад, когда она пыталась украсть еду из круглосуточного магазина. Она не могла заставить себя взглянуть на свои пустые руки. Она явно была напугана. Я не хотел признавать, что понимал её чувства. Вы должны смотреть прямо на свои ошибки, никто не сделает это за вас. Но я не мог отвернуться от неё. И тогда я узнал взгляд на её лице. Тот взгляд, когда вы чувствуете, что в этом мире у вас нет места. Когда вы боитесь ответственности, лежащей на вас за всё, что пошло не так в вашей жизни. Когда вы одиноки и не знаете, где быть и куда идти.

После того я видел ту девушку время от времени. Мы не занимались чем-то особенным вместе, мы просто сидели на улице или гуляли вдоль железной дороги, затем немного рисовали граффити. Кажется, ей было неловко впервые держать баллончик в руках, но она старалась следовать тому, что делал я. Наконец, мы вышли на автобусную остановку. Намджун выходил на ней. Полиция тоже часто появлялась здесь, однажды они поймали меня за рисованием граффити. Девушка пыталась прочесть мое лицо, когда я остановился с баллончиком в руке.

Я не общался с Намджуном с того раза, когда мы виделись в больнице, но одной ночью я проходил мимо его контейнера у железной дороги пару дней назад. Я вышел на улицу, уходя от отца и его пьянства. Я просто убежал куда глаза глядели, бесцельно бродил и увидел, что свет в пустом вагоне. Кто-то был там. Я уверен, что Намджун. Я хотел зайти, но не смог. Подойдя ближе, я услышал тихую мелодию и храп. Я сел на землю напротив контейнера и посмотрел на черное, как смоль, небо без единого намёка на звёзды.

Полиция быстро догнала меня. Я прятался в переулке с тупиком. Там не было выхода. Он должен быть там. Даже если я прекратил отдаваться воспоминаниям и сконцентрировался на том, чтобы найти выход, меня бы всё равно поймали. Это было ожидаемо. Ни одна проблема не может быть решена с помощью пустых кулаков. Я вышел из переулка с поднятыми руками. Я сдался.

Намджун

13 июля год 22

Я взял свою сумку и вышел из библиотеки. Прошло больше месяца с момента, как я начал работать в ночные смены на заправке, а днём ходил в библиотеку. Я был разбит, когда возвращался после ночной смены, но не мог сидеть без дела, после того, как прозвонит будильник. Я не занимался чем-то особенным, просто смотрел в окно или, как в тумане, листал журналы. Я не был нетерпелив, знал, что нужно идти в собственном темпе, но это было не так просто, как я думал. Что все эти люди делали в библиотеке? Смогу ли я догнать их? Но я не знал, с чего начать или чего придерживаться.

Я прислонился головой к окну автобуса, в котором каждый день ездил от библиотеки до заправки. Скучный однообразный пейзаж за окном не менялся. Смогу ли я когда-нибудь сбежать от этой рутины? Для меня казалось невозможным желать лучшего для завтрашнего дня.

В передней части автобуса сидела девушка. Её плечи поднимались и опускались, будто она вздыхала. Это была девушка, которая раздавала листовки на мосту. Я узнал её ещё в библиотеке. Весь этот месяц мы учились в одной библиотеке и возвращались домой на одном и том же автобусе. Я бы никогда не заговорил с ней, но мы наблюдали один и тот же пейзаж, переживали похожие ощущения и следовали похожему пути. Я видел, как она дремала в углу библиотеки и как её нос кровоточил возле кофейного автомата. Я не искал её взглядом, но время от времени всё равно натыкался. У меня в кармане была резинка для волос, которую я, не задумываясь, купил для нее у уличного торговца, когда увидел её убранные в хвост волосы с жёлтой канцелярской резинкой

Автобус подъезжал к её остановке. Кто-то нажал на кнопку с просьбой об остановке и несколько пассажиров встали. Но не эта девушка. Она, должно быть, заснула. Должен ли я разбудить её? В этот момент я колебался. Автобус наконец остановился, но она так и не сдвинулась с места. Пассажиры вышли, дверь закрылась, и автобус поехал дальше.

Автобус приехал к моей остановке, но девушка так и не проснулась. Я снова колебался, выходя через заднюю дверь. Никто не будет обращать на неё внимание. Она уже пропустила свою остановку и наверняка не проснется, пока проедет ещё несколько. Это, вероятно, добавит ещё больше неудобств в её жизнь.

Автобус уехал после того, как я вышел. Я не посмотрел ему вслед. Я положил резинку на сумку девушки и всё. Спустя несколько дней, когда я снова был здесь, я смотрел на граффити, нарисованные на стене перед автобусной остановкой. Я машинально осмотрелся вокруг, но Тэхёна нигде не было. Я предположил, что он в спешке ушёл, потому что увидел баллончики, которые катились по земле. Некоторое время я разглядывал граффити, нарисованные по всей стене.

Перевод и редакция: wazzupbighit, Юлия Базикова, Анабель Де-Ниро

Копирование и распространение в коммерческих целях запрещены. Перевод выполнен на добровольных началах. При использовании нашего перевода указывайте источник.

(будьте людьми, честное слово)