А.У.Е.: запретить нельзя победить
Дума и Совет Федерации славятся своим любопытным контингентом. Очень жаль, что по ящику и в интернете говорят только про резонансные предложения или голосования. Меж тем, если побольше уделять внимание переводу законодательных инициатив с бюрократического на человеческий, да ещё снабжать их комиксами и инфографикой для доходчивости, можно почерпнуть массу интересного. Скажем, что очень многие идеи вполне себе здравые и полезные, и даже одиозные «слуги народа» выступают на стороне нормальных проектов.
Поведение и мироощущение парламента отражается почти в каждом из его членов. На этой неделе в голове сенатора Белякова заговорили голоса рассудка. Они напели, что было бы неплохо запретить пропаганду криминальной субкультуры. Но то ли говорили невнятно, то ли слух подвёл чиновника, но в итоге формулировки его предложения на бумаге состоят из поверхностных знаний об информационных технологиях и подростковой психологии и предлагают «запретить» максимально расплывчатую «пропаганду криминала».
Хотелось бы в бумажках сенатора найти определение криминальной субкультуры и её составляющих, потому что абсолютно не понятно, что, собственно, он хочет запретить, и что можно считать пропагандой.
Вот в романе Уолтера Скотта «Айвенго» есть положительный народный Робин Гуд, который вообще-то не good, а hood – капюшон, потому что грабитель и светиться не любил. Этот роман стоит запретить?
Понадобится ли затереть в биографии Джугашвили (Сталина) факт того, что он занимался эксами – нападениями на инкассаторов, без сожаления убивая людей?
Конан Дойл, Агата Кристи – тоже от греха подальше, там мало того, что детективы с наркоманией и алкоголизмом, так ещё и превозносят глав преступного мира. «Крёстный отец» Марио Пьюзо и Стенли Кубрика – вы что, вообще?! Книга про мафию! Да ещё и такую романтичную – все в костюмах с цветочками в петлицах.
А любой криминал или какой-то конкретный? Так-то, Остап Бендер – очаровательный жулик, Тони Монтана из «Лица со шрамом» – наркокороль, Ганибал Лектер – маньяк-людоед, Евгений Онегин – убийца, мудрый Лорн Малво из первого и второго сезонов «Фарго» – хладнокровный киллер, Джонни в песенке Вертинского разносит кокаин, Высоцкий поёт «Балладу про оружие», а что творит персонаж ДиКаприо в «Волке с Уолл-стрит»!
Список можно продолжать бесконечно, потому что мир криминала способен дать массовой культуре самое ценное – сочный увлекательный сюжет, ярких харизматичных персонажей, которым непременно захочется подражать. Наваять какой-то там закон, регулирующий естественные явления мировой культуры – это мощно. Примерно, как юридическое регулирование зевоты на «Прямой линии с президентом».
У России своя специфика «блатной» культуры. И складывается она из нескольких факторов.
Во-первых, так уж исторически сложилось, что в России отношение власти, общества и личности всегда складывались, мягко говоря, не лучшим образом. Отдельно взятые мнения, мировоззрение, стремления рассматриваются уничижительно, социально не одобряются. Помните поговорки типа "Я - последняя буква в алфавите"? А, например, в английском языке значение личности подчёркивается уже графически - "I" всегда пишется с заглавной буквы. Как нас учили относиться к эгоизму? Резко отрицательно. Живи и не высовывайся, тогда, быть может, пронесёт и око государево не остановится на тебе. Ну а коль скоро "попадёшь под колпак", то уж в тюрьме тебя научат быть покорным на все сто.
Во-вторых, в нашей истории были периоды, когда страна напоминала трамвай, в котором половина народа сидит, а другая половина трясётся, пока не сядет. Сложно найти семью, в которой не сидел хотя бы какой-нибудь двоюродный дядя. Выходя из мест заключения, люди транслировали жизненный опыт, каждый по-своему: «Один день Ивана Денисовича» и наколка со слоном у сидельцев Соловецкого лагеря – две стороны одной медали, но и то и другое находило и находит живой отклик, понимание.
Во-третьих, не стоит забывать о серьёзных проблемах с соотношением социальных страт в последние сто лет. Куда девалась русская интеллигенция, талантливый и смелый купеческий бизнес, трудолюбивый и предприимчивый крестьянин (которого из мелочной зависти звали "кулаком")? Убиты в войнах и без них, замучены в тюрьмах, умерли от голода и болезней, вынужденно эмигрировали… А культура пролетариата, знаете ли, не сильно способствует развитию высокой духовности, зато чрезвычайно легко впитывает простые формулы романтической эстетики: показушный героизм, противопоставленность всем и вся, вызов судьбе, жертвенность, кураж и так далее.
В-чтевёртых, многовековая тотальная безвыходная нищета и несправедливость породила убеждение, что хорошими делами прославиться нельзя. Образ же нового русского, бандита-Емельки на печке-мерседесе, у которого всё, пусть недолго, но зато как по щучьему веленью, давал сентиментальную надежду, был образцом красивой жизни.
В-пятых, российская тюрьма - это карательная жестокая среда. Чтобы хоть как-то к ней приспособиться, выжить, происходит формирование контркультурных сообществ, воровских "уставов", "кодексов чести". Причём, противопоставленность официальной системе тюрьмы едва ли можно охарактеризовать хуже самой системы содержания и эксплуатации заключённых.
Пытаться росчерком пера закрыть эту тему – всё равно что закрывать ладошками глаза и считать проблему решённой. Если, конечно, автор законопроекта не ставит перед собой цель тупо попиариться на общественных бурлениях по этому поводу.
Однако сенатор Беляков всё же оказывает обществу и власти серьёзную услугу, поднимая табуированную проблему, как минимум, на дискуссионный уровень. Милленеалы и их дети должны расти и развиваться вне этой печально традиционной российской «эстетики». Но и здесь следовало бы разработать и внедрять многоступенчатую программу «дебыдлизации» общества.
Для начала, можно постепенно свести на нет бесконечные сериалы про мусоров и бандюков, где сложно понять, кто есть кто. Только студии канала НТВ за последние десять лет выпустили около 250 многосериек. А когда-то ведь транслировали репортажи Парфёнова… Сокращение криминальной темы здорово было бы сопровождать девальвацией образа преступников: из хитрых, коварных и сильных делать их слабохарактерными, трусливыми и глупыми, какими большинство из них и являются. Быть преступником не клёво. Быть преступником – стыдно и жалко.
Второй и основной пункт в большом преображении страны – это изменение среды обитания.
С одной стороны, аномия – юридическое и порождаемое им социальное беззаконие – чрезвычайно сильно влияет на уровень преступности и отношение к ней. Это так называемая теория разбитых окон, суть которой в росте преступности и лояльном её восприятии в условиях разрухи. С уважения к частной собственности и личности начинается культура общественных пространств. А когда вокруг вас чистота, порядок, ничего не воруется или ломается, растёт газончик – бравирование хамством будет выглядеть убого.
С другой стороны, отношение к преступившим закон не должно быть жестоким. Часто озлобленный плохой жизнью социум стигматизирует (клеймит) страхом и ненавистью оступившихся по жизни, не даёт им не то что достойного места в обществе, но даже мало-мальски приемлемого шанса реабилитироваться. У какой части работодателей есть негласное правило не брать бывших зеков, даже если дело было давно, судимость погашена, а спец – что надо? Думаю, процентов у 90. Через некоторое время горемыка понимает, что его удел – батрачество за копейки, неофициальные подработки. И это ещё в лучшем случае, если человек в состоянии взять себя в руки. Семеро из десяти бывших сидельцев российских тюрем становятся рецидивистами; по этому показателю выше нас в мире разве что США. Некоторые предпочитают уйти из жизни, покончив с ней либо навсегда утопив сознание в алкоголе и наркотиках.
Чтобы законопослушные граждане относились к преступившим закон без предубеждения, необходимо разорвать порочный круг со стороны пенитенциарной системы. Если вы не хотите пополнение общества "чертями", сама тюрьма не должна быть филиалом ада. Знаете, в качестве примера негативного влияния криминальной субкультуры сенатор Беляков назвал материалы, рассказывающие, как общаться с сокамерниками и как выжить в тюрьме. Ну так а что вы хотели, если в ваших тюрьмах только с помощью мануала и можно выжить?! В выдающейся книге «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» Мишель Фуко обозначил перевоспитание, а не наказание главной задачей исправительной системы.
Безусловно, восстановление справедливости необходимо, но лучшие образцы тюремных систем в мире - скандинавские - базируются, в первую очередь, на исправлении заключённых, а во вторую - на предупреждении возможных преступлений.
С заключенными работают психологи, врачи, педагоги, занимаясь ими как клиентами-пациентами. Поощряются обучение, чтение, хобби. Ради мирных увлечений администрация тюрьмы покупает всё необходимое - спортинвентарь, музыкальные инструменты, материалы для изобразительных искусств, книги, учебные программы, игры. На финальном этапе заключения с каждым осуждённым работает куратор ресоциализации: подыскивает работу и жильё, оформляет медицинскую страховку. Тюрьма ассоциируется в обществе скорее с лечением, чем с карой.
Многим может показаться, что такое "райское" содержание: а) не накажет как следует; б) будет лишь способствовать совершению новых преступлений ради комфортной жизни (типа как в фильме "Хочу в тюрьму"). Правда не стоит забывать, что персонаж того фильма бежал в датскую тюрьму из России 90-х, а не из датской реальности. К тому же, упрямая статистика на стороне методов скандинавов - уровень рецидива или совершения преступлений иного рода среди бывших заключённых составляет около 20%, что является самым низким показателем в мире. Что до объёма возмездия - тут, скорее, нужно задаться вопросом, в чём же его ценность. Мы тем и отличаемся от средневековых дикарей, что кровной мести люди жаждут лишь в единичных случаях, а совершив по своим меркам равноценное возмездие, часто кончают самоубийством - то есть, сводят всё к трагическому жесту без чувства удовлетворения. Изоляция и наказание - это лишь переходная стадия к исправлению.
Как ни крути, а всё же приятно видеть проблески здоровых грамотных человеческих идей в умах наших законотворцев. Им всего-то осталось научиться не рубить с плеча, вникать в то, чем они заняты, видя не только чёрное и белое. А ещё перестать писать глупую дежурную фразу «Принятие проекта федерального закона не потребует дополнительных расходов из средств федерального бюджета», успокаивая органы бюджетного распределения принципом «дёшево и сердито». На любой стоящий закон понадобятся немалые деньги, мы ведь в России – здесь не развито ничего, за всё надо браться буквально с нуля. Но именно в нашей стране результаты могут превзойти все ожидания.