Леохар. Аполлон Бельведерский

Аполлон в древнегреческой и древнеримской мифологиях и религиях божество; один из наиболее сложных мифологических образов. Вероятно, культ А. проник из М. Азии в Грецию, а оттуда в Рим (в «Илиаде» А. покровительствует троянцам). Первоначально А. был божеством, связанным с культом производительных сил земли и отвращающим от людей беды и болезни. Так возникли его функции: бога-целителя, бога-прорицателя, а затем бога мудрости, а также покровителя искусства (отсюда А. Мусагет - предводитель муз). Позднее А. стал отождествляться с богом солнца (его прозвище Феб от греческого прилагательного phoibos - светлый, блистающий). Основными центрами культа А. были Дельфы, о. Делос и Дидимы (в М. Азии).

Лит.: Лосев А. Ф., Античная мифология в ее историческом развитии, ч. 2 - Аполлон, М., 1957.

Леохар старался поддерживать традиции зрелой классики, обогащая их большим изяществом и сложностью пластических мотивов. Он является создателем Аполлона Бельведерского, – эталона красоты для многих поколений. 

Долгое время эта статуя оценивалась как вершина античного искусства, «бельведерский кумир» был синонимом эстетического совершенства. Немецкий искусствовед И.И. Винкельман, автор первой научной «Истории искусства древности (1764 г.), писал: «Воображение не сможет создать ничего, что превзошло бы ватиканского Аполлона с его более чем человеческой пропорциональностью прекрасного божества». 

Аполлон Бельведерский – произведение действительно выдающееся по своим пластическим достоинствам. В фигуре и поступи повелителя муз сочетаются сила и грация, энергия и легкость. Шагая по земле, он вместе с тем парит над землей. Причем его движение, по выражению советского историка искусств Б.Р. Виппера, «не сосредоточивается в одном направлении, а как бы лучами расходится в разные стороны». 

Чтобы достичь такого эффекта, нужно было изощренное мастерство ваятеля; беда лишь в том, что расчет на эффект слишком очевиден. Аполлон Леохара словно приглашает любоваться его красотой, тогда как красота лучших классических статуй не заявляет о себе во всеуслышание: они прекрасны, но не красуются. Даже Афродита Книдская Праксителя хочет скорее скрыть, чем продемонстрировать чувственное очарование своей наготы, а более ранние классические статуи исполнены спокойного самодовления, исключающего всякую демонстративность. Следует поэтому признать, что в статуе Аполлона Бельведерского античный идеал начинает становиться уже чем-то внешним, менее органичным, хотя в своем роде эта скульптура замечательна и знаменует высокую ступень виртуозного мастерства.