8 часов

Условия эксперимента

 ... участник соглашался провести 8 часов (непрерывно) в одиночестве, сам с собой, не пользуясь никакими средствами коммуникации (телефоном, интернетом), не включая компьютер или другие гаджеты, а также радио и телевизор.

Все остальные... занятия — игра, чтение, письмо, ремесло, рисование, лепка, пение, музицирование, прогулки и т. д. — были разрешены.

Во время эксперимента участники по желанию могли делать записи о своем состоянии, действиях, о приходящих в голову мыслях.

Строго на следующий после эксперимента день они должны были прийти ко мне в кабинет и рассказать, как все прошло.

При возникновении сильного напряжения или других беспокоящих симптомов эксперимент следовало немедленно прекратить и записать время и, по возможности, причину его прекращения.

Все ребята были уверены, что они проведут эти 8 часов совершенно свободно. 

У каждого из них был план занятий на этой время. Например, такой: 

«Сначала я приберусь в комнате, потом приготовлю поесть, потом пойду в ванную, потом почитаю книгу... » 

Поскольку были каникулы, то речь не шла об уроках, хотя кто-то собирался уделить время и учебным задачам. 

В моем эксперименте участвовали в основном подростки, которые приходят ко мне в поликлинику. 

Их родители были предупреждены и согласились обеспечить своим детям восемь часов одиночества.

Вся эта затея казалась мне совершенно безопасной. Признаю: я ошиблась. 

Что получилось

В эксперименте приняли участие 68 подростков в возрасте от 12 до 18 лет: 31 мальчик и 37 девочек. 

Довели эксперимент до конца (то есть восемь часов пробыли наедине с собой) ТРОЕ подростков: два мальчика и девочка.

Семеро выдержали пять (и более) часов. Остальные — меньше.

Причины прерывания эксперимента подростки объясняли весьма однообразно: 

• «Я больше не мог», 
• «Мне казалось, что я сейчас взорвусь», 
• «У меня голова лопнет».

У двадцати девочек и семи мальчиков наблюдались прямые вегетативные симптомы: 

приливы жара или озноб, головокружение, тошнота, потливость, сухость во рту, тремор рук или губ, боль в животе или груди, ощущение «шевеления» волос на голове.

Почти все испытывали беспокойство, страх... 

Новизна ситуации, интерес и радость от встречи с собой исчезла практически у всех к началу второго-третьего часа. 

Только десять человек из прервавших эксперимент почувствовали беспокойство через три (и больше) часа одиночества.

… девочка, доведшая эксперимент до конца, принесла мне дневник, в котором она все восемь часов подробно описывала свое состояние. 

…

Практически все в какой-то момент пытались заснуть, но ни у кого не получилось, в голове навязчиво крутились «дурацкие» мысли.

Прекратив эксперимент, 14 подростков полезли в социальные сети, 20 позвонили приятелям по мобильнику, трое позвонили родителям, пятеро пошли к друзьям домой или во двор. 

Остальные включили телевизор или погрузились в компьютерные игры. Кроме того, почти все и почти сразу включили музыку или сунули в уши наушники.

Все страхи и симптомы исчезли сразу после прекращения эксперимента.

…

Один из двух мальчиков, успешно закончивших эксперимент, все восемь часов клеил модель парусного корабля, с перерывом на еду и прогулку с собакой. 

Другой (сын моих знакомых — научных сотрудников) сначала разбирал и систематизировал свои коллекции, а потом пересаживал цветы. 

Ни тот, ни другой не испытали в процессе эксперимента никаких негативных эмоций и не отмечали возникновения «странных» мыслей.

«Я ожидала, что какое-то количество детей прервет эксперимент»

Я ожидала, что дети, которые проведут эти восемь часов, расскажут мне о сложностях, с которыми они встречались, что в какой-то момент им очень хотелось, но они себя преодолевали... 

Я ожидала, что... дети скажут мне: «Как мы действительно привязаны к нашим гаджетам... , пожалуй, мне нужно больше читать книжек и играть с собакой».

Я ожидала, что многие дети расскажут мне о том, что, оставшись наедине с собой, они задумались о таких вещах, о которых они в норме не думают. И это было интересным опытом их встречи с собой. Особенно от старших подростков я ожидала подобных вещей.

Но... неврологии... я не ожидала однозначно...

... Ни о каком самопознании речь не шла. Практически ни у кого... Все самопознание заключалось в том, что дети с удивлением мне говорили: «Ну надо же!.. Я не ожидал!»

Однако… 

63 подростка задним числом признали эксперимент полезным и интересным для самопознания. 

Шестеро повторяли его самостоятельно и утверждают, что со второго (третьего, пятого) раза у них получилось.

Неочевидный вывод

Казалось бы, вот она ― гаджетозависимость. Все дело в ней. Вот очередное доказательство.

Но Катерина предлагает посмотреть на ситуацию иначе.

Первый очевидный вывод ― люди боятся встречи с собой.

 Когда дети прекращали эксперимент, далеко не все обращались сразу к друзьям. Большинство стремилось сначала «вернуть» шумовые эффекты: включить музыку, наушники, телевизор и т. д. 

Люди боятся встречи с собой. И гаджеты — следствие страха. 

Это не новая история. 

Катерина напоминает, что еще до появления гаджетов всегда были люди, которые, приходя домой с работы, первым делом включали радио. 

Не потому, что хотели узнать что-то новое, услышать новости. А потому, что им важно было, чтобы оно что-то говорило, создавало шумовой эффект. 

Современный подросток (как, впрочем, и взрослый человек) часто не в состоянии пребывать в уединении. Радости уединения практически нет. Поэтому гаджеты ― это следствие, а не причина.