73. Лжец

Шэн Ван с раздражением ринулся к двери, взмахивая воображаемыми крыльями, почти схватился за ручку, когда осознал, как глупо поступает. Нужно было просто плюнуть на всё и сначала поцеловать Цзян Тяня, а потом уже разбираться с тем, кто стучит.

При этой мысли он почувствовал, что он упустил отличный момент.

Мудак за дверью продолжал стучать. Шэн Ван, с лицом, полным гнева, открыл дверь, собираясь спросить: «Что тебе нужно?» Но тут обнаружил, что этот «мудак» — вовсе не кто-то посторонний, а группа преподавателей из тренировочного лагеря. Пять человек, во главе с завхозом, стояли у порога, приветливо улыбаясь.

Шэн Ван: 

— …

— Ой, а что с лицом? Плохо себя чувствуешь? — спросил учитель, который всегда был благосклонен к ученикам с хорошими результатами. Эти преподаватели все симпатизировали Шэн Вану, и вне уроков вели себя с ним более расслабленно.

Шэн Ван, понизив боевой настрой, поспешил найти оправдание:

— У меня болит желудок.

— Как это вдруг желудок заболел? Что-то не то съел или застудился? — учитель обеспокоенно посмотрел на него.

Шэн Ван, продолжая свою роль «слабого мальчика», которую давно не использовал, сказал:

— Нет, просто слабое здоровье.

Тут завхоз вмешался:

— Наверное, всё-таки застудился. Эта школа, конечно, молодцы — ремонт труб не могут сделать вовремя, и выбрали для этого сборы. Я сам едва не облил себя холодной водой, пока мылся.

Учитель по грамматике подхватил:

— Я днём после уроков успел принять душ, даже не заметил. Если в такую погоду обливаться холодной водой, это беда.

— Вот именно, сразу заболеешь, — поддакнули остальные.

Преподаватели постепенно заходили в комнату, поприветствовали Цзян Тяня и осматривались.

— Учитель, а вы почему так неожиданно решили к нам заглянуть? — спросил Шэн Ван.

Учитель по ораторскому искусству усмехнулся:

— Ты что, отвлёкся на уроке, да? Я же сказал, что мы вечером придём. Сразу было видно, что ты не слушал. Мы ведь два дня были заняты всякой подготовкой, а сегодня вот освободились немного и решили зайти, посмотреть, как вы тут устроились. И как назло ещё и воду отключили, даже стыдно говорить.

Он указал на Цзян Тяня:

— Вот Цзян Тянь слушал внимательно, он знал, что мы придём, и не задаёт таких вопросов.

Шэн Ван: 

— …

Ни хрена он не знал.

Цзян Тянь положил ручку и встал из-за стола, когда заметил выражение лица Шэн Вана, которое просто кричало о несправедливости. Он не смог сдержать лёгкой улыбки. Это мимолётное выражение поймал учитель по ораторскому искусству, который сказал:

— Вот видишь, у тебя же сейчас эмоции очень живые!

Цзян Тянь:

— ?

— Я уже говорил тебе раз восемьсот за последние два дня: твой текст великолепный, язык точный и острый, — сказал учитель. — Но вот с эмоциями у тебя проблема. Успешный оратор может вызвать у слушателей бурю эмоций, заставить их либо возмутиться, либо расплакаться. После выступления у людей в душе должна остаться буря эмоций или глубокие размышления.

Учитель сам так увлёкся своей речью, что буквально прочитал целую импровизированную лекцию на тему «Как пробудить эмоции у студента с каменным лицом».

Закончив, он с удовольствием открутил крышку бутылки с водой, сделал пару глотков и спросил Цзян Тяня:

— Чувствуешь волну эмоций?

Цзян Тянь:

— ...

Он уже собирался ответить, но учитель поднял руку и сказал:

— Всё, не говори. По твоему лицу всё видно.

Повернувшись к коллегам, учитель добавил:

— Завтра увольняюсь.

Коллеги рассмеялись.

Затем учитель посерьёзнел и продолжил:

— Шутки в сторону. Выступления на тренировочных сборах очень важны. Подумай сам: когда сталкиваются сильные конкуренты, каждая лишняя или недостающая единица оценки может оказать огромное влияние. А эти баллы за парные соревнования потом войдут в общий зачёт, и это приличное количество очков.

— Мы, собственно, и пришли сегодня с этой целью — напомнить вам заранее, пока до конца сборов ещё много времени. Итог соревнования важен, но для нас главное, чтобы вы, талантливые студенты, смогли восполнить свои слабые стороны и стать ещё лучше. У каждого из вас свои сильные и слабые стороны, свои особенности. Я не настаиваю на том, чтобы ты был сверхэмоциональным. С точки зрения соревнования, того, что у тебя есть сейчас, вполне достаточно. Но я всё же надеюсь, что ты постараешься и немного продвинешься в этом направлении.

Он указал на Шэн Вана:

— Посмотри, у тебя же есть отличный сосед по комнате, вот он и может быть твоей тренировочной аудиторией. Попробуй, сможешь ли ты тронуть его до глубины души, заставить его переживать или даже расплакаться, хорошо?

Эти учителя ценили талантливых студентов. Несмотря на то, что урок уже закончился, они не могли удержаться от того, чтобы поделиться своими советами и опытом, переходя от одной комнаты к другой.

После небольшой общей встречи, где обсудили важные моменты финального соревнования, преподаватели наконец разошлись.

Ночь была уже глубокой, и шум в коридоре, как отступившая морская волна, постепенно стих, запертый за дверями общежития.

Шэн Ван дважды зевнул — сонливость начала накатывать.

Эти студенты все были немного странными: они любили соревноваться сами с собой. Даже когда хотелось спать, они хватались за телефон, чтобы поиграть или поболтать в WeChat, как будто потратить это драгоценное время на сон — было бы впустую. И лишь на переменах в десять минут они засыпали с абсолютным спокойствием.

Шэн Ван почистил зубы, немного побродил по комнате и на ходу схватил речь Цзян Тяня. Он сел на лестницу, ведущую к верхней койке.

Цзян Тянь был у раковины, шум воды и лёгкий гул электрической зубной щётки заполняли комнату. Шэн Ван опустил взгляд на текст, постукивая ногой по ступени, слушая движения Цзян Тяня.

Цзян Тянь подошёл ближе. Он лишь слегка плеснул себе в лицо водой, и на концах волос у его лба застыли крошечные капли воды. Шэн Ван сидел выше, а Цзян Тянь стоял, наклонив голову, так что с этого угла Шэн Ван мог видеть только его прямую переносицу и чёткую линию губ.

Шэн Ван несколько секунд наблюдал за ним, затем быстро отвёл взгляд. В их возрасте бурлящие эмоции находили выход повсюду, и ему казалось, что он всегда стоял на пороге чего-то большего.

С одной стороны, его постоянно что-то тянуло, а с другой — он тут же пытался осудить самого себя.

Когда его начинало «тянуть», он невольно скользил взглядом по линии носа и губ Цзян Тяня, и иногда сам не замечал этого. Не знал, замечает ли это Цзян Тянь, и если да, то что он об этом думает.

А потом он начинал задумываться, что ведёт себя как какой-то мелкий хулиган.

— Почему ты снова сидишь на лестнице? — Цзян Тянь взял бумажное полотенце.

Когда тот заговорил, Шэн Ван почувствовал себя так, словно его застали за чем-то. Он тут же выпрямил одну ногу и принял более уверенную позу.

Он потряс тетрадью и сказал:

— Читаю твою речь. Учитель же говорил, что написал ты её великолепно, вот решил ознакомиться.

Цзян Тянь вспомнил слова учителя и с лёгкой усталостью сказал:

— Прочитал уже? Прочитал — верни.

— Нет, — ответил Шэн Ван. Он не успел вчитаться ни в одно слово, просто перелистнул пару страниц и добавил:

— Читать медленно, а вот слушать быстрее. Может, ты просто расскажешь?

— Даже не думай, — Цзян Тянь не стал поддаваться.

— Учитель же сказал, что нельзя упускать шанс использовать такого слушателя, как я.

— Можно и упустить.

— Давай, я же идеальный слушатель. Где ты найдёшь ещё такого? — Шэн Ван начал дразнить его с ещё большим азартом, откинулся назад, как босс, и, разводя руками, с улыбкой добавил:

— Давай, давай, побольше эмоций, доведи меня до слёз.

— ...

В комнате наступила тишина. Цзян Тянь встряхнул волосы, с которых ещё стекала вода, и взглянул на Шэн Вана.

Шэн Ван сам понял, что сказал что-то не то. Их взгляды встретились, и он быстро добавил:

— Нет, я имел в виду, чтоб ты своей речью довел меня до слёз…

На полуслове он осёкся, понимая, что становится только хуже. Всё, что он перенял у отца для таких случаев, не сработало. Шэн Ван вдруг почувствовал, что язык заплетается.

Он молча убрал ноги с лестницы, потупил взгляд и замкнулся в себе на несколько секунд, а затем, стараясь выглядеть спокойным, быстро полез на верхнюю койку. Вроде бы всё выглядело уверенно, но его спина явно говорила: «Чёрт, опять опозорился».

Цзян Тянь ещё долго смотрел на лестницу, пока наконец не моргнул и не вернулся в реальность. Шэн Ван уже успел «закопаться» на своей койке. Цзян Тянь машинально вернулся к раковине, включил воду и только потом осознал, что уже умылся. Сохраняя невозмутимость, он помыл руки ещё раз, вытёр их второй бумажной салфеткой и только тогда выключил свет и вернулся к кровати.

Когда он сел на кровать, приподняв одеяло, лёгкий ночной ветерок просочился сквозь щель в дверях балкона, и Цзян Тянь ощутил прохладу. Он не придал этому значения, но на следующий день это дало о себе знать.

Шэн Вана разбудил будильник в 7:15. Он открыл глаза, сонный, и заметил, что речь Цзян Тяня всё ещё у него в руках. Температура за ночь ещё больше упала, и утром в комнате было холодно.

Шэн Ван накинул куртку и спустился с верхней койки, собираясь вернуть текст, но обнаружил, что Цзян Тянь, лежа лицом к стене, всё ещё спит.

Цзян Тянь обычно вставал рано, так что то, что он спал до этого времени, было немного странно.

Шэн Ван, опираясь на кровать, наклонился вперёд и тихо спросил:

— Проснулся?

Цзян Тянь нахмурился и тихо ответил:

— Угу.

Прошло ещё немного времени, прежде чем он открыл глаза, повернулся и сел:

— Который час?

Шэн Ван не посмотрел на время, вместо этого внимательно вглядывался в его лицо:

— Ты что, плохо себя чувствуешь?

Цзян Тянь сам знал лучше всех, как он себя чувствует. Он на самом деле уже просыпался около пяти утра. Горло было ужасно пересохшим, а тело знобило волнами. Он пошёл на кухню, налил горячей воды и выпил.

Он думал, что если хорошо укутаться и поспать, всё пройдёт, но утром стало только хуже — даже глаза болели от сухости.

Шэн Ван впервые видел Цзян Тяня в таком состоянии. Его кожа, обычно холодно-бледная, стала белой, волосы были взъерошены и падали на лоб, частично прикрывая глаза. Через пряди можно было видеть его плотно сдвинутые брови.

Шэн Ван заподозрил, что у Цзян Тяня жар, но в комнате не было термометра. Тогда он наклонился ближе, чтобы соприкоснуться лбом и сравнить температуру.

Цзян Тянь, почувствовав его движение, приоткрыл глаза. После мгновения колебаний он инстинктивно отодвинулся. Хриплым голосом он сказал:

— Держись подальше, заразишься.

— Заражусь? Я просто проверю, есть ли у тебя температура, — упрямо сказал Шэн Ван, прижавшись к его лбу и почувствовав сильный жар.

— Как ты так резко заболел? — Шэн Ван выпрямился и бросился искать карту кампуса, чтобы найти на ней медпункт.

Цзян Тянь посидел на краю кровати и сказал:

— Может, вчера слишком рано встал.

— Но это не причина, — ответил Шэн Ван, внезапно вспомнив слова учителей, которые мельком упоминали про холод, и подумал о ванной, где перед тем, как он пошёл в душ, почти не было пара. Он резко замер.

Посмотрев на покрасневшие от жара глаза Цзян Тяня, он спросил:

— Ты вчера в душ ходил без горячей воды?

Цзян Тянь не поднял глаз, продолжая массировать виски. Его потрескавшиеся губы слегка шевельнулись:

— С горячей.

Лжец.

Подумал Шэн Ван.

Учитель говорил, что успешный оратор может своими словами вызвать бурю эмоций, заставить людей плакать или смеяться, наполнить их сердце так, что слов не хватит выразить все чувства.

Но с Цзян Тянем было по-другому.

Ему даже не нужно было ничего говорить — он уже всё это сделал.