320 лет Тредиаковскому в этом году

Basilius Trediacovensis - один из моих любимых Василиев 18 века. Характерные для персон этого времени элементы биографии: простое происхождение и европейское образование. Связанный с этим истый патриотизм. 

Сын астраханского священника, он учился в латинской школе у капуцинов (всегда поражает в биографиях этого времени легкость перехода из православия в католичество и обратно ради просвещения) и всю жизнь чувствовал их поддержку. Судя по всему, именно они спонсировали обучение в Москве и первые поездки за границу. Попович Тредиаковский, живя в Европе бедно, таки поучился в Сорбонне.

Как многие светлые головы своего времени (тем более незнатного происхождения), видел цель своей жизни в служению государству и его культуре, в том числе в вопросах языка. Вот выдержки из контракта Тредиаковского с Академией наук (1733 г.), который он сам составил:

 ⁃ вычищать язык русский, пишучи как стихами, так и не стихами;

 ⁃ давать лекции, ежели потребовано будет;

 ⁃ окончить „Грамматику“ и трудиться совокупно с другими над „Дикционарием русским“ (то есть над словарем - АК);

 ⁃ переводить с французского на русский язык всё, что дастся.

Пожив достаточно в Европе, в 1730-м он перевел на русский язык книгу «Езда в остров любви» Поля Таллемана и привез ее в Россию. На родине книга стала событием: «единственный светской роман того времени».

Она была вызывающе непристойной - "сия есть книга сладкия любви". В ответ на критику Тредиаковский сильно прокатился по священническому сословию, невзирая на собственные корни:

«Суждения о ней различны соответственно различию людей, их профессий и вкусов. Придворные ею вполне довольны. Среди духовенства одни ко мне благожелательны, другие обвиняют меня, как некогда обвиняли Овидия за его прекрасную книгу, где он рассуждает об искусстве любить, утверждают, что я первый развратитель российского юношества, тем более что до меня оно совершенно не знало чар и сладкой тирании любви. <…> Но оставим этим святошам их бешеное суеверие; они не принадлежат к числу тех, кто может мне вредить. Ведь это — подлые твари, которых в просторечии называют попами».

Но еще новым в этой книге оказался язык: «…не славенским языком перевел, но почти самым простым Руским словом, то есть каковым мы меж собой говорим». И тут тоже критика церковного, только теперь языка:

 ⁃ язык славенской у нас есть язык церковной, а сия книга мирская;

 ⁃ язык славенской в нынешнем веке у нас очюнь тёмен, и многие его наши, читая, неразумеют;

 ⁃ язык славенской ныне жесток моим ушам слышится, хоте прежде сего не только я им писывал, но и разговаривал со всеми: но зато у всех я прошу прощения, при которых я с глупословием моим славенским особым речеточцем хотел себя показывать.

Отказ от церковнославянского в литературном тексте, вот эта мысль - писать как говорят - станет прогрессивной в русской словесности только 60 лет спустя. Найдет воплощение в творчестве только уже Карамзина, а потом и Пушкина. А тут смотрите-ка, на больше чем полвека раньше. И ведь каковы обороты! «Чары и сладкая тирания любви» - это, конечно, калька с французского, но ведь нашлись же русские слова, понятные и приятные «изрядной компании». Тоже карамзинская мысль - язык литературы должен соответствовать вкусу истинного дворянина.

Тредиаковский - создатель нового русского стихосложения и открыватель античной литературы для России. А еще он увлекался псевдоэтимологией, веря, что предком европейских языков был славянский. Чем, кстати, предвосхитил другого языкового ревнителя карамзинских времен - Александра Семеновича Шишкова. 

В источниках пишут, что большой славы при жизни Тредиаковский - поэт и переводчик не имел, Екатерина II прописывала его «Телемахиду» как снотворное. Творческая реабилитация наступила только в пушкинскую эпоху. Что ж, знакомый сюжет: опережающее свое время воспринимается в штыки.

Я, если честно, готова простить Базилиусу спекуляции с историей слов ради такого сердечного отношения к языковым преобразованиям и неравнодушия в вопросах культуры вообще. Человек переходной эпохи, «человек без середины», с юбилеем Василия Кирилыча всех!