276-й километр

https://mrakopedia.net/wiki/276-й_километр

Я работаю на железной дороге, занимаю должность помощника машиниста тепловоза. Вдаваться в подробности работы не стану, скажу лишь, что моя должность — самая низкая в среде эксплуатации поездов. Знай себе вытирать дизель от масла, сбивать лёд с ходовой части, да потягивать чаёк в уютной кабине. В целом меня всё устраивает. На что жаловаться 20-ти летнему парню, которому сразу после практики дали работу? Разве что на перманентный запах дизельного топлива от одежды и бессонные ночи. Об одной из таких ночей и пойдет речь.

Произошло это около двух лет назад, в середине января. Я только-только начал самостоятельную работу, закинули меня на крупную станцию, расположенную в центре военного ПГТ (собственно, аэродром и станция и держали посёлок на плаву), в пятидесяти километрах от моего города. Жил в съемной квартире. Я не особо был доволен таким положением, но с другой стороны в самостоятельной жизни тоже имелись свои прелести, хотя порой накатывала тоска.

Приближалась моя пятая смена, которая должна была проходить ночью. Я смотрел сериал сидя за ноутбуком. На часах было 16:02. Выдохнув я подумал про себя: "Ну вот. Опять не поспал перед сменой. Снова буду в состоянии вареной свеклы. Ну ладно, переживу".

От просмотра сериала меня отвлек телефонный звонок. Это был Андрей Палыч, мой машинист. Веселый, лысый мужичок шестидесяти лет, знал свою работу и локомотив, как свои 5 пальцев. Я взял трубку.

— Алло, здорово Палыч!

— Привет, Диман. Слушай, я сегодня на смену не приду, срочно понадобилось поехать в город, взял выходной. Придёшь в депо, зайди к нарядчику — тебя объединят с другим машинистом на эту смену, а потом я приеду и снова будешь со мной.

Голос его немного отличался от обычного: он дышал чаще обычного, периодически глотал слюну да и в целом голос звучал как-то напугано, или вроде того.

— А, понял тебя, зайду. У тебя там все хорошо? Без предупреждения соскочил со смены, уехать срочно надо..

— Да все в порядке. Жена попросила съездить к её брату. И вообще, ты чё, пиздюк, в чужие дела лезешь? Из машинного не выйдешь, пока дизель блестеть не будет!

— Ха-ха, ладно, только не бей! Доброй дороги!

Андрей Палыч повесил трубку, ничего не ответив. Я посмотрел на телефон с недовольной рожей, и, хмыкнув, продолжил смотреть сериал.

По прошествии времени я глянул прогноз погоды (-26 и переохлажденный туман. Просто супер...) собрался и пошел на работу. Зашёл к нарядчику, там меня представили машинисту. Им был высокий плотный парняга лет 26. Как оказалось, он только закончил учёбу и устроился сюда. Приятный в разговоре, он шарил в мемах и играх. "То, что надо!" - подумал я. После всей тягомотины с инструктажами и прочими прелюдиями, мы двинулись к нашей машине. По пути он донес до меня то, что работаем мы сегодня на "щембазе" (промышленный объект, который заготавливает щебень для железной дороги).

"Ну, ожидаемо. Куда отправлять неопытного машиниста, кроме как на одиночный путь с вагонами по концам? Только и езди туда-сюда, отвозя вагоны." — подумал я - "Да и хорошо, что Палыч сегодня уехал. Каждый раз как на щембазе работаем, у него что-то случается. То проверку бдительности пропустит, то скорость превысит. Не везёт ему здесь. Не охота снова на ковёр к начальнику."

Приняв машину мы выехали на путь, и стали работать. Всё шло как нельзя лучше. Поезд ехал, я болтал с коллегой и курил прямо в кабине (Палыч этого не разрешал). Так прошла половина смены. В 01:17 из динамика радиостанции донеслось заветное "Щембаза, на тех. стоянку". У нас не было обеда. Официально не было. Но нам выделяли несколько часов для "осмотра и обслуживания локомотива". Мы использовали это время на свое усмотрение.

Мы выехали примерно на середину пути: около 7 км до станции, и столько же до щембазы. Это был самый комфортный участок чтобы немного поспать: не было света от прожекторов, грохота локомотивов и прочей машинерии. Был только одиночный путь и густая лесопосадка по обеим сторонам.

Затянув тормоз, машинист отправил меня на осмотр ходовой, а сам закинул ноги на пульт и стал залипать в телефоне.

"Вот же ленивый хуй! Мог бы и помочь!" — подумал я и спустился с тепловоза. С собой у меня были фонарик, молоток и рукавицы. Продираясь по глубокому снегу, я обошел машину по кругу — ходовая была в норме. Я хотел возвращаться назад, но вид меня заворожил : туман, выглядевший словно молочное море, рельсы уходившие будто вникуда и одинокий тепловоз, величественный монстр,эдакий зелёный металлический Халк, свет которого тонул в этой пелене буквально через 10 метров. Дух захватывало. Я закурил, и, чувствуя, что выпитая накануне половина термоса чая просится наружу, решил отойти по нужде. Не стал я ссать у машины. Машинист мог в зеркало смотреть, да и вообще это было не эстетично.

Я спустился с насыпи вниз, к посадкам, подсвечивая путь фонарем. Не хватало в тот момент ещё переломаться в потёмках. Сделав свои дела, я заметил невдалеке гущи деревьев какую-то ржавую табличку с местами белой краски. Аккуратно, я выдвинулся к ней. Пройдя 10-15 метров, я снял с нижней ветки дерева жухлую и ржавую табличку. На ней всё ещё отчётливо читалось "ТЭ3 — 692". Это была номерная табличка с какого-то тепловоза. Такая находка была сродни раритета для ценителей : "Тройка" — довольно старый тепловоз.

"Охренеть! Прицеплю на бампер машины, или в комнате положу! Вот это добыча!" — я радостно разглядывал находку, как вдруг справа что-то хрустнуло. Я резко повернулся, подсвечивая фонарем. Свет тонул в тумане, а в паре десятков метров отчётливо виднелись два ярких огонька.

— Зверьё шастает. Вон как глаза сверкают. Надеюсь не волк, — проговорив эти слова, я увидел, как огоньки медленно начали тускнеть, а потом и вовсе пропали. Животное не отвернулось и ушло, глаза не отдалялись, как если бы оно пошло назад. Абсолютно беззвучно огоньки пропали. Мне стало не по себе, от макушки до пяток прошли мурашки, я пару раз обернулся вокруг себя, освещая пространство. Никого не было. Всё было тихо. Даже слишком тихо: не было слышно даже грохота дизеля.

"Либо я так далеко ушел, либо машинист его заглушил . Наверное, я уже заработал протечку колпака от недосыпа. Ладно, надо возвращаться. Не май месяц всё же."

Удерживая табличку под подмышкой левой руки, я спешно зашагал по в меру глубокому снегу в сторону тепловоза. Там было безопасно, тепло и светло. Зверь не мог заберется туда. Не хотелось думать о том, что я увидел.

Под моими ногами хрустели ветки, но вдруг послышался совсем иной хруст. Звук, будто сломалась крупная кость или чей-то позвоночник. Это прозвучало довольно мерзко. Хруст звучал откуда-то сзади.

Замерев на месте, я около 15 секунд стоял неподвижно, перекапывая кучу мыслей в голове, и считая частые удары сердца. Ногам становилось непомерно холодно. Они понемногу немели - то ли от холода, то ли от ужаса. Затем я медленно развернулся. Свет фонаря мерк в гуще тумана, а метрах в десяти от меня снова были эти огоньки. Они были выше, чем в тот раз : примерно на высоте моих глаз. Они неспеша двигались, очерчивая лежащую восьмёрку. И снова раздался тот хруст. Теперь я понял, что было его источником: это существо ворочало головой и хрустело своими позвонками. После семи секунд отвратительной шейной гимнастики, глаза остановились.

Треск костей прекратился, но на смену ему пришел шепот. Говорили около 10 голосов одновременно, мужские и женские, далеко и близко. Слышались даже детские голоса.

Они все сливались в беспорядочный шум, невозможно было разобрать, что они говорят, они будто проникали ко мне в голову.

Сквозь вал собственных мыслей и поток шёпота, я все же смог отдать команду своему телу: "беги!".

Я резко развернулся и дал по газам. Я бежал так быстро, как позволяло бежать месиво под ногами и тяжёлая зимняя спецовка. На ходу я маневрировал между деревьями и перепрыгивал разного рода ямы и овраги. Ноги несли меня на автопилоте. А я нес своё барахло и заветную табличку. Странно, что я так ее и не выкинул. По крайней мере, она точно не была виновата во всей этой херне.

Я бежал, не чувствуя усталости. Вскоре, меня стало напрягать то, что посадка, казалась длиннее, чем она была до этого. По ощущениям я пробежал около километра, а деревья всё не кончались.

Ещё через пару минут хода, я выбежал на глубокий снег, и полоса кончилась. Показалась насыпь, ЖД пути, и я взбежал на неё как по ступеням, хотя там был хороший уклон и щебёнка. Встав на середине колеи я остановился. Последовало еле заметное чувство спокойствия. Я выбрался.

— Так, стоп. А где тепловоз? — недовольно проговорил я в полный голос. Оглядевшись, я не нашел свою машину.

Взяв себя в руки, я предположил, что в той посадке я ушел в бок, и локомотив где-то дальше на пути, а из-за тумана его, ожидаемо не видно. Ну, делать было нечего, и я пошел в направлении щембазы. Под ногами хрустел снег, я быстро шагал с единственной целью — добраться до своей железной крепости.

По пути я стал обращать внимание на окружение: рельсы были какие-то ржавые, стыки были широкие. Остановившись, я пару раз пнул снег под собой, и увидел, что под моими ногами лежит старая, прогнившая деревянная шпала. Покрутив носком рабочего ботинка, я отломал кусок замёрзшего, трухлявого дерева. Характерно запахло креозотом (вещество, которым обрабатывали деревянные шпалы, классический запах железной дороги). Это был не тот путь. Где я?

Осмотревшись, я увидел ещё одну табличку. Это был километровый столбик. На бетонном стволе была установлена белая, местами ржавая, угловатая табличка. На ней виднелись цифры "276", а на другой половине, после угла — "275". Это точно был не мой путь. Путь до щембазы состоял всего из пятнадцати километров, он был на ЖБ шпалах. И не было там никаких столбиков.

Пытаясь разобраться в этом дерьме, я разглядывал указатель, когда раздался уже знакомый звук. Это был тот же хруст шейных позвонков. Но теперь он был настолько близко за моей спиной, что казалось, будто это мой позвоночник сломался. Но это был не он. В тот же момент меня прошиб холодный пот, кровь застучала в висках, и я стал нащупывать рукоятку молотка, лежавшего в кармане оранжевой жилетки.

Схватив инструмент и приготовившись ударить — я резко развернулся.

В метре от меня стояло Оно. Я не могу назвать это человеком, но Оно отдаленно походило на женщину: сгорбленное, бледное тело с вывернутыми конечностями в рваных грязных обносках, напоминавших платье. Оно неспешно вертело головой, очень сильно выгибая шею. Живой человек явно на это не способен. Лицо её было ужасно: рваная кожа обнажала пробитый череп, скальп с редкими, седыми и длинными волосами свисал на паре сантиметрах кожи. Рот с одной стороны был разорван до щеки, демонстрируя бурые, гнилые, звериные клыки, а с другой —психопатические улыбался. Глаза были лишены век и бровей, они были абсолютно белыми.

На тонких руках без двух пальцев, оно держало какой-то комок, завёрнутый в старую газету. Из неё виднелись.. ручки и ножки! Это был ребенок. Совсем младенец.

С газеты капала темная, смрадная кровь.

От увиденного у меня стало сводить мускулы, табличка с тепловоза выпала из подмышки и звякнув, грохнулась на щебень. В ту же секунду эта тварь резко согнула шею вниз, посмотрев на табличку. Увидев её, она медленно подняла голову, издав утробный хрип. На её лице была мерзкая улыбка. Я понимал, что нужно бить. Или она меня сожрёт. Я замахнулся, отведя руку назад и приготовившись вложить всю свою силу в удар, чтобы расколотить её череп до состояния каши.

Но.. кто-то сделал это за меня.

За существом появилась рука с молотком и сочно ёбнула по виску. Ударная часть вошла в мозг, издав хлюп. Но этой сволочи было абсолютно насрать. Она просто дёрнулась, и, резко развернувшись, убежала в посадки, издавая какие-то жалобные звуки. Ударь её я — был бы уже мертв.

Из тумана на встречу мне шагнул какой-то человек. Это был пожилой мужчина в железнодорожной форме старого образца около 70-х годов. На голове красовалась синяя фуражка с блестящей эмблемой Министерства путей сообщения СССР. У него было широкое строгое лицо с зелёными глазами и шикарными белыми усами.

Немного опешив, я застыл на месте. Дед выдохнул, почистил молоток в снегу, окрасив его в черно-бурый. Затем, переведя свой взгляд на меня сказал: "Да опусти ты орудие, не напрягай. И чего ты застыл?"

Его слова прозвучали как заклинание, я тут же опустил приготовленную к удару руку и встал ровно перед ним.

— Отец, а где я? — сказал я глотая слюну.

— Ну ты что, ослеп? Битую минуту смотрел на столбик, а число не запомнил? — сказал он по-доброму, но в то же время с неким укором.

— Да я понял, что на 276-м, но на этом пути нет такого километра, и путь не тот, и я не знаю, где тепловоз.. и чё это за хуета стояла передо мной.. и..

Но дед меня перебил:

— Да что ты тараторишь, как пулемет? Ты своим глазам веришь? Написано 276-й, значит, так оно и есть. Где, кроме как на рельсах, может быть твоя машина? На автотрассе? Иди по пути и найдешь. Чему вас только учат? — усмехнулся он.

— А чё за хрень тут стояла? Ты ведь ей молотком треснул!

— Меньше знаешь — крепче спишь. Не забивай голову. Давай шуруй, машинист заждался уже, — сказал он и показал в сторону за мной.

— Так, ладно, потом разберемся.. Спасибо, отец! Береги себя! — сказал я, и собрался подобрать табличку, но старик меня опередил.

— А вот красть — не хорошо. Это моё. И передавай привет Андрею, скажи, что от Егорыча, — сказал он, чуть нахмурив брови.

Я сделал вид типа "ок, босс, как угодно", развернулся и пошел в нужную сторону. Через 20 секунд позади послышалось " Главное не оборачивайся!". И хотя я прошел метров 100, это прозвучало будто с километрового расстояния.

Пройдя около двух километров, я заметил, что рельсы стали блестящими от таката и лежат на железо-бетонных шпалах. Где-то впереди чернел огромный квадратный силуэт. Это был мой тепловоз. Грохот дизеля зарядил меня импульсом и я рванул к своей цели. Я залетел в кабину и закрыл все наружные двери, а затем, усевшись передохнуть, просто вырубился на своём столе.

Машинист разбудил меня утром, мы сдали смену и пошли домой.

В курилке старые трудяги говорили насчёт Палыча. Мол, тяжело мужику, такое пережил, а его ещё на это место отправляют, причем в годовщину крушения. Докурив, я догнал одного слесаря, и расспросил о чём смог.

Он рассказал мне, что раньше, в начале 60-х не было ни щембазы, ни пути к ней. Там был перегон между станциями. И была у одного машиниста жена. Бедняжка ослепла и сошла с ума в 32 года. Она взяла своего младенца и пошла на путь, где бросилась под поезд. Тот поезд вёл её муж. С тех пор на 276-м километре происходит хрен пойми что. То светофор на красный закроется, то радиосвязь станет выдавать какой-то шум, шепот и детский плачь, а в туман или дождь часто видят какую-то кикимору с горящими глазами. Поезда там бились, путь рушился. Потом путь разобрали и проложили другой, до щембазы. Не любили мужики это место.

— А это всё как-то связано с неким Егорычем? — спросил я, закуривая ещё одну.

Слесарь глянул так, будто я узнал что-то запретное. Он закурил и с неохотой рассказал, что в 1977 году этот Егорыч был машинистом, а у него в помощниках был Андрей Палыч. По неизвестной причине половина костылей на том километре было вырвано из шпал. Поезд пошел под откос, машинист погиб. Перед своей смертью он отправил помощника в дизельное помещение, а сам до последнего держал кран поездного тормоза и докладывал обстановку по радиосвязи. С тех пор Палыч постоянно видит Егорыча на обочине пути 276-го километра. Шли они на "тэшке" третьей серией с заводским номером 692.

Выяснилось, что Палыч ездил не к брату жены, а на кладбище. К своему павшему коллеге, давшему ему шанс на жизнь.

Через неделю я написал заявление на перевод на станцию своего города. Она меньше и платят там хуже, но главное, что меньше вероятность вновь наткнуться на ту ублюдину. С тех пор так и работаю.

Палыч вышел на пенсию и живёт себе спокойно. Настолько спокойно, насколько это возможно после всего случившегося.

На прошлой неделе пришла телеграмма, что на том участке нашли бесчеловечно изувеченные тела локомотивной бригады и брошенный тепловоз...

Я никогда туда не вернусь.