26 апреля: годовщина чернобыльской трагедии

Тихая ночь. Жители Чернобыля уже давно спят в своих кроватях. Внезапная вспышка — и несколько тонн радиоактивного топлива фонтанируют в ночное небо. Можно было увидеть, как воздух деформируется, и стена ядерного взрыва нависает над городом. Тяжёлый грохот донесётся позже. Вместе с невыносимым жаром. 

Люди вскакивают. Паника, неразбериха. Тревожно бросаются к окнам, протирая глаза. Смотрят на время — новая война? На часах 01:24. 26 апреля 1986-го. Атомный реактор на Чернобыльской АЭС взорвался. Несколько мгновений, и заражение проникнет всюду, куда сможет дотянуться.

Об аварии узнали в высоких кабинетах СССР. Сначала пытались замолчать, но разве трагедию такого масштаба получится сохранить в тайне?

Население эвакуировали и стали ликвидировать последствия: всего участвовали около 600 тысяч человек со всего Союза. Отправляли военных, строителей, медиков, милиционеров. И шахтёров — рыть и строить штольни под реактором, чтобы не дать радиоактивным веществам уйти в подземные воды и отравить территории Украины, Беларуси, Польши и других стран.

Ликвидатор Алексей

Макеевчанин Алексей Павлов — один из тех, кто добровольно вызвался ликвидировать последствия аварии на ЧАЭС. Он отслужил в армии, работал шахтёром. А в 1988 году пришёл в военкомат, где вели набор ликвидаторов.

Примером для него всегда был отец — ветеран ВОВ, дошедший от Орловско-Курской дуги до Берлина. Позже из наград папы и своих Алексей соберёт личный мини-музей.

А тогда он в звании лейтенанта отправился вместе с земляками в Славутич — город, который строили в 50 км от Чернобыля. Там продолжали работать бригады из разных регионов: москвичи, питерцы, армяне. Власти не посчитали Славутич опасным. Слишком далеко он был от аварии.

Только когда Алексей приехал, первое, что он увидел: лес выглядел совсем как рыжий под Чернобылем — деревья буквально проржавели. Павлов с сослуживцами очищал его от радиации: с сосен снимали кору, а берёзы вырубали полностью. Очень скоро ему начало сводить грудь от кашля. Проезжавший мимо полковник замерил дозиметром уровень излучения. Прибор показал пять рентген в час (это во много тысяч раз больше нормы). 

Проходя мимо общежития, Алексей увидел девушку с двухлетним ребёнком на руках. Когда пригляделся, понял, что лицо малыша синее,— ожог из-за радиации вокруг. Его ещё называли ядерным загаром. И это в городе, который руководство считало безопасным.

Работа в зоне отчуждения

Четвёртый энергоблок. Повсюду разруха, вместо потолка — огромная дыра, ведущая прямо в небо. Именно здесь взорвался реактор. Так выглядела станция сразу после аварии. Вскоре её засыпали с вертолетов смесью карбида, свинца и доломита, а потом пылепоглощающими растворами: латексом и каучуком. 

Два года спустя бригада Алексея пробивала стену энергоблока. Зачем? Ликвидатор не знает, выполнял приказ. Из инструментов — отбойный молоток, ведро воды и веник, чтобы собирать радиоактивную пыль. 

Работали сменами по две минуты — дольше находиться в опасной зоне было нельзя. Мылись и замеряли уровень радиации на теле. Всё чисто — меняли одежду и снова брались за дело. Если нет — снова под струю воды. Двигались бегом, даже лишняя секунда, проведëнная в заражëнной среде, сказывалась на здоровье. 

Но продвигались медленно — шахтёры выбивались из сил, из-за излучения у реактора было тяжело дышать. Некоторые начальники пытались ускорить процесс. Полковник поставил им задачу на целый час при максимуме в десять минут. На это Алексей сказал, что его бригада отработает разрешённый срок, а оставшееся время может покатать полковника на кране у места выброса излучения. Тот ожидаемо отказался. 

В зоне отчуждения Алексея и его солдат постоянно донимал удушливый кашель, из-за которого не удавалось спать. После возвращения домой ликвидатора постоянно мучали астения (физическая и нервная слабость), ежедневное кровотечение из носа, одышка и перепады давления. 

Зона отчуждения сегодня

Алексей застал Чернобыль ещë не заброшенным городом. В 1988-м он забирал из него солдата с гауптвахты, видел вертолёты и машины, которые, как выяснилось позже, остались там навсегда. 

Несколько лет назад он связался с бывшими жителями Припяти, которых после аварии эвакуировали в Макеевку. Вместе они съездили в разрушенные трагедией места. 

В Припяти ликвидатор увидел буквально город-призрак: проросшие деревья торчат из окон домов, всеобщее запустение и хаос. Чёртово колесо здесь реально как из ада — выглядит зловеще. В брошенных домах осталась посуда, мебель, детские игрушки. Люди оставляли всё. 

Макеевский союз "Чернобыль"

Алексей и его сослуживцы-ликвидаторы одними из первых в стране создали в Макеевке Союз "Чернобыль". Он помогал чернобыльцам, которые подорвали здоровье, — лекарствами, продуктами и инвалидными колясками. По инициативе союза создали знаменитый памятник катастрофе на ЧАЭС в центре города напротив ТЮЗа.

В музее чернобыльцев хранится икона "Чернобыльский спас", изображающая дерево с толстыми, раскинутыми в виде трезубца ветвями, пережившее две трагедии. Первой была казнь на его ветвях десятков партизан во время ВОВ. Второй — авария на ЧАЭС. Сейчас дерево погибло, но у Алексея остались фото с ним. 

Когда Алексей стал председателем Союза чернобыльцев, то собрал данные по архивам и выяснил, что около пяти тысяч макеевчан участвовали в событиях на ЧАЭС. Из них половина не получила статус ликвидаторов, хотя трудились они не меньше остальных. Многие уже умерли. Излучение сказалось на здоровье всех, кто тогда работал на месте аварии. 

В живых осталось около полуторы тысяч человек. Они продолжают писать правду о тех событиях — союз уже выпустил несколько книг. По словам Алексея, сейчас собирают материал для новой.

Ликвидатор опасается возможного удара ВСУ по Запорожской АЭС. Считает, это может привести к более масштабной катастрофе, — он очень хорошо помнит, как радиоактивное пятно легло на Шахтёрский район Донецка. Поэтому серия книг и игр "Сталкер" или одноимëнный фильм Тарковского будут напоминать нам и потомкам о том, что подобные аварии не должны повторяться.