20 выдумок
ut nihil non iisdem verbis redderetur auditum
3
Пришел поздно. В который раз отметил красоту района. Перед входом загляделся на красивый изразцовый балкон из темного дуба. Изысканная работа! Судя по обуви в прихожей, все дома. Подниматься не стал, посидел на первом этаже, поглядел в окно, у соседей напротив — невероятных размеров собака неизвестной породы, размером, эдак, с жеребца, а весом с полтонны, формами походит то ли на цистерну, то ли на бочку. Длина цепи позволяет ей в свободном режиме рвать и метать по всему району. И о чем думают люди? Внезапно шум, суета — на освещенной желтой фонарями улице стоит половина собаки, лицо изнемогает от боли, половина пытается идти на оставшихся двух передних лапах, выходит скверно. Выбегает еще собак пять, все бегают, лают громко невероятно, где-то звучит сирена. Большинство сильно уступают собаке-бочке, более поджарые, похожие на цветастых, с ржавым отливом борзых. Выбегает человек, его сшибает машина и продолжает тащить по дороге. Руки стираются об жесткий асфальт, кости выворачиваются и разрывают кожу. Не замечаю, как засыпаю. Открыл-закрыл глаза — и уже час дня. Все пришли, рассказываю про вчерашнее происшествие. Эх, и вот бы они знали, как пользоваться дверью, а не выламывали стекла в оранжерее!
4
Гараж, который расширялся и углублялся невообразимо глубоко. Было много кваса, медовухи и странного пойла, на вкус вроде чистого воска. Когда стемнело, выключился свет, и начали периодически приходить учителя и говорить про тихое поведение. На обратном их пути включался свет, появлялось куча людей вдалеке, все поздравлялись и радовались. При попытке разглядеть — была лишь пустота и темнота. Дошли до самого низу, народ начал требовать пива. Стал громко кричать и пытаться заказать в круглосуточном магазине. Не вышло, уже не вспомню почему.
5
Встал среди ночи от воздушной тревоги, очень тихой. На улицу стали высыпать люди, долго спорил, надо ли выходить или нет. Были мысли поднять их на бунт, спрашивал себя, а сколько за навального?
8
Попасть туда непросто: необходимо соблюдать строгий порядок действий и ни в коем случае не допускать прерывания ритуала. Начинать лучше из центра города, найдя подходящего партнера, который будет готов решиться на это замысловатое действо. Найдите дорогу с односторонним движением, на которой знак противоречит действительности, перебегите ее по диагонали, не дожидаясь зеленого света и не раздумывая сядьте в первый попавшийся автобус. Не задумывайтесь над его номером и маршрутом — в нем упрямая кондукторша с нечеловеческим лицом отберет у вас телефоны и оплатит ими проезд, стоящий на 10-15 рублей дороже общепринятого. Не сопротивляйтесь. Когда она все поймет, то начнет гнобить и оскорблять вас, к этому подключатся все пассажиры автобуса: скейтбордист-альбинос, женщина с индюшачьей бородой и говорящая собака — это значит, что пришло время выходить. Автобус будет стоять посреди трассы: петляйте между машинами, которые будут намереваться вас сбить, оббегите регулировщика против часовой стрелки и вы обнаружите себя у входа в обычную, ничем не выделяющуюся пятерочку. Тут же из нее выбежит охранник, который всеми силами будет пытаться вас догнать — бегите от него во дворы. Тогда вы должны найти тот самый двор — полностью изолированный от внешнего мира, с одним единственным входом внутрь, охраняемым человеком на букву Ш с изогнутой палкой. Протиснитесь мимо него. Двор невероятно мрачен даже в солнечный день — идите в северо-западный угол и ждите. Проверьте часы — они должны показывать ровно 21:00, и пусть вас не пугает отсутствие связи и странные сообщения от знакомых. Тогда из угловой двери выйдет Артур в кепке с маленьким Артуром на руках. Поздоровайтесь с ним. После чего из каждого подъезда, которых во дворе 12, выйдет по Артуру. У всех идентичное лицо, нередко младенец на руках с лицом взрослого. Все они переглянутся, кивнут друг другу, скажут «Добрый день, Артур», и закроют двери подъезда. Уходите не оборачиваясь. Выход будет пуст — человек на букву Ш сидит внизу, где в клетке в центре ребенок. Можете поглядеть, если любопытно
20
Чувство чего-то нарождающегося заставило открыть глаза. Как всегда в такие моменты — нужно время, чтобы осознать, где ты. Тут такие окна: до самого низа, от пола до потолка. Всегда такие хотелось. До стены напротив — рукой подать. Двор-колодец, а все такое серые-гладкие, и видно, что у других в окнах. Вижу: конец ему пришел. Будто что-то в окне завидел, форточку приоткрыл сверху, а она оборвалась, а он — камнем. Крику-то было. Сосед его проснулся — вниз посмотрел — тоже сиганул. Тут потихоньку все просыпаться начали. Просыпаются, вниз глядят (стекло пропало будто) — и сигают. Я тогда понял — то, что внизу видно, вниз тянет. Туда ни в коем случае смотреть нельзя. Тогда мой сосед проснулся, на верхней койке — сидим, переглядываемся, молчаливо друг другу: «Туда смотреть нельзя». Не смотрим, а все падают. Все падают-падают. Крик во время падения и крик снизу — умирая, остаются кричать. Все нарастает и нарастает, люди высовываются, вниз смотрят, и падают. Кому-то сложно умереть, он отскакивает и вверх летит, и снова падает. Я тогда еще одного заметил, кто понял, что смотреть нельзя. Я лежу, он тоже лежит. Переглядываемся, улыбаемся. Вижу в новостях выкладывают счетчик смертей. Достал телефон: восемьсот, восемь тысяч сто пятьдесят четыре. И дальше мотает. Быстро-быстро. Очень страшно. Но кто понял, что смотреть нельзя — лежат и улыбаются. Будто бы уютно. И все внизу кричит.