11,5 лет в Жаслыке: пытки, голодовки и самоубийства

Жаслык. Это не просто колония, ужасы которой на протяжении 20 лет доносились до обывателя шепотом на кухне при заглушенном свете или в беседах с надежными близкими. Жаслык превратился в нарицательное мрачное слово в нашем обиходе, символизируя боль, страх и безнадежность. 

Жаслык и его другие обозначения «Борса Келмас» (Место невозврата), «Ад» за эти годы стал действенным аргументом в спорах бесправного гражданина с необузданными чиновниками или сотрудниками правоохранительных органов, которые трактовали или пренебрегали законом на свое усмотрение.

За два десятилетия диктаторского режима Каримова наше отношение к тем немногим отчаянным и храбрым политикам, журналистам или правозащитникам, которые требовали, освещали и говорили о нас и за нас, когда мы молчали, напоминает отношение как к прокаженным. Многие из нас внутри страны боялись говорить о них, обращать внимание на их неблагодарную и опасную общественную работу, мы отказывались оценивать их героизм.  

На многие имена при Каримове была наложена печать запрета. После смены власти мы просто перевернули календарь, в одночасье во всеуслышание сказав: «Вот теперь мы начинаем строить новый и демократический Узбекистан. Все было неправильно». Что было неправильно, когда и почему? – мы не сказали.  Самое главное мы не рассказали о трагических судьба и страшных историях, а бесчеловечные преступления так и остались без внимания.

Идея написания серии историй об осужденных за свою деятельность журналистах, политиках и правозащитниках при Каримове преследовала меня долго. И я не первый в этом деле. О героях нашего совместного с Нозимом Сафари цикла статей уже писали BBC, Озодлик, международные правозащитные организации Human Rights Watch, Amnesty International и многие другие.

Данная статья была написана в августе 2019 после указа президента о ликвидации специальной колонии Жаслык, когда мы с Нозимом Сафари (@nozimsafari) работали в одном СМИ.

 «Почему она написана раньше и почему она публикуется спустя год только сейчас?»: спросите вы. Не могу назвать вам одну конкретную причину. Здесь все сразу: откладывание, моя лень, не желание ворошить прошлые острые темы, чтобы портить сегодняшние дела, непонимание и «разумная» осторожность коллег, рутинное освещение очередной информационной повестки.

И вот произошла трагедия. В Андижанском отделе ОВД в ночь с 29 по 30 мая этого года трое старших лейтенантов  Ф. Хусанбоев, Э. Райижанов и К. Кадиров пытали молодого мужчину А.Абдукаримова, на которого сосед написал заявление о краже драгоценного камня.

Задержав мужчину вечером 29 апреля, после пыток и избиений его незаконно удерживали до утра 30 мая и в бессознательном состоянии отвезли в больницу. Находясь в коме, 11 июня он умер.

Виновников, которых мы знаем только по фамилиям, обещают наказать. Погибшего, которого мы знаем только по фамилии, уже не вернуть. Виноваты не только преступники в погонах, их руководство, министерство с министром и генералами. Виноваты мы все, что так долго замалчивали, боялись, ленились, прислушивались к «разумным советам», опасались испортить мнение о себе, вмешиваясь в такую «неудобную» тему. Виноват и я. 

Герой нашего первого выпуска Азам Фармонов. Азам Фармонов был активистом-правозащитником Общества прав человека Узбекистана (ОПЧУ) в Джизаке. Он освещал извечные проблемы фермеров, отъема земли и не оплаты труда. Он также говорил о привлечении рабского труда бюджетников и детей.

В апреле 2006 года к 27-летнему Азаму Фармонову приходит группа фермеров с жалобой на главного экспедитора автозаправочной станции Уктама Маматкулова, который, по их словам, удерживал половину объема солярки. Эта часть солярки предназначалась одному из обращавшихся фермеров.

Фармонов отправляет письмо на руководителя нефтеунитарного предприятия Джизакской области М.Саримсакова. Экспедитор Маматкулов 28 апреля 2006 года пишет заявление в милицию о вымогательстве со стороны Фармонова денег и  угрозах распространить информацию в интернете. Маматкулов получает в отделе милиции помеченные деньги и на следующий день направляется на встречу с Азамом Фармоновым. Фармонов, как он рассказывает, шел по приглашению обсудить жалобу. В руках деньги не держал и после нескольких минут разговора, его задерживают сотрудники правоохранительных органов. Согласно следствию Фармонов, якобы, вымогал $200 и 200 тысяч сумов.

29 апреля его задерживают, а 16 июня по сфабрикованному уголовному делу по статье 165 Уголовного кодекса за вымогательство суммы в 250$ приговаривают к 9 годам заключения.

На то, что дело было исключительно политическим, указывает сразу несколько факторов:

- Фармонов был «занозой» из-за своей рьяной правозащитной позиции. Он неоднократно освещал принудительный труд на хлопковых полях и факты нарушения прав человека до своего ареста

- Фармонов ранее не раз получал предупреждения, угрозы, его похищали и увозили

- Фармонов первый гражданский активист-правозащитник, отсидевший срок в специальной колонии Жаслык для заключенных по религиозным и политическим статья

- Фармонов должен быть выйти на свободу в 2015 году, но из-за «неповиновения законным требованиям администрации учреждения по исполнению наказания» срок заключения был продлен на 5 лет и 26 дней.

Азаму Фармонову во время ареста в 2006 году было 27 лет. На свободе в тот день у него остались беременная жена с маленьким ребенком.

В октябре 2017 году его и нескольких правозащитников освободили.

Азам Фармонов провел в аду под названием Жаслык одиннадцать с половиной лет.

Что такое Жаслык?

Жаслык в моем представлении - это место, где у человека нет абсолютно никаких прав. Это ад. Это место полное страданий. И даже сегодня после моего выхода на свободу, когда мне напоминают или я вспоминаю об этом месте, перед моими глазами предстают беспощадные сотрудники органов внутренних дел и их ужасные дела, за которые они получают зарплату и кормят своих детей. И конечно, я представляю бесправных заключенных, которые подвергались очень жестоким моральным и физическим пыткам, независимо от своего наказания. Нас мучили просто по факту своего нахождения в этом аду.

Колония «Жаслык» была создана в 1999 году. Изначально, информация о существовании и предназначении этой тюрьмы держалась в секрете. В 2001 году правозащитное общество «Ўзбекистон инсон хуқуқлари» (Права человека Узбекистана) и его региональное отделение по Хорезмской области во главе с Хайитбоем Якубовым совместно с Акеша Шилдс - представителем в Узбекистане международной организации «Хьюман Райтс Вотч» первыми обнародовали в СМИ факт существования Жаслыка. Об этом на весь мир общество «Ўзбекистон инсон хуқуқлари» беспрерывно било в колокола. После огромной шумихи в Узбекистан прибыл начальник Отдела ООН, по вопросам борьбы против пыток Тео Ван Бовен. По результатам своего визита он подготовил специальный доклад «Узбекистан – страна пыток», состоящий из 23-пунктов. В докладе есть пункт «Безнадежный визит», в котором речь идёт о результатах поездки в тюрьму Жаслык. В целом, Отдел по вопросам борьбы против пыток при ООН, делал конкретное предложение о закрытии данного учреждения. Это предложение также несколько раз вносилось на рассмотрение руководству Узбекистана Евросоюзом, мировым сообществом, местными и узбекскими правозащитниками, проживающими за рубежом. Но Ислам Каримов на все эти многочисленные обращения абсолютно не реагировал. 

Вас лично подвергали пыткам?

В отношение меня применялись достаточно много морального и физического насилия. Первые два года меня держали в разных изоляторах, где зимой, в очень холодные дни, отсутствует отопление. Надевали наручники и привязывали мои ноги к железной кровати. Жаслык находится в пустынной зоне, а это значит, что летом ужасно жарко, а зимой ужасно холодно. Находясь в заключении, я своими глазами видел, как цифра на термометре достигала до минус 40 градусов. Летом, когда температура воздуха превышала 50 градусов жары, дышать в камерах было очень трудно. Сильные песчаные бури заносили в камеры соль и песок. Природные условия там были тяжелыми.

Кроме этого, заключенные Жаслыка были полностью лишены высшего права заключенного – право на обращение и жалобу. У нас абсолютно не было право на обращение. Можно было написать письмо только членам семьи, самым близким родственникам И то, раз в неделю, под полным контролем надзирателей. На час-два дается ручка и один листок. Во время написания письма за заключенным пристально следят сотрудники колонии. Письмо родным проходит жесткую цензуру и, если сотрудники находят что-то, что им не понравится, письмо уничтожают и не отправляют адресату.

Если заключенный не имеет права на обращение, то как он может кому-то рассказать о несправедливом отношении к нему и немыслимых пытках. Прибывший в Жаслык получает сообщение: «Ты отсюда не выйдешь живым».

По всей зоне были расставлены гигантские музыкальные колонки. В любой момент в любое время суток абсолютно неожиданно они включались и играла очень громко музыка. Когда включалась музыка на колонках, это означало, что в камеру, где находились осужденные, внезапно врывались 30-40-50 надзирателей, вооруженные дубинками, одетые в маски и устраивали шмон. Они жестоко избивали заключенных.

Без какой-либо причины? Всех массово избивали?

Абсолютно. Нас без всякого объяснения и причины избивали так, что от ударов заключенные улетали под шконку. У кого-то рука сломана, у кого-то на голове кровь течет. Все дубинки были в крови. От ударов дубинок кровь попадала и на потолки камер. Кровь долго оставалась на них. Эти избиения проводились для того, чтобы держать людей в страхе.

Эти пытки проводились планомерно или хаотично?

Кто-то говорит, что у этих карателей нет нравственности, и вообще, ничего человеческого. То есть, сотрудники Жаслыка эти пытки проводили как бесчувственные зомби. Кто-то считает, что эти люди не грамотны, и они не компетентны были в содержании узников. И вот поэтому, они постоянно нарушали закон. Я так не думаю. Они просто входили в такой образ, выполняли конкретную задачу. На самом деле, каждая пытка, каждое действие каждого сотрудника и заключенного, ежедневное отношение сотрудников к заключенным были четко обдуманны и велись по конкретному плану.

За каждым действием сотрудников скрывалась четко продуманная установка издевательств, давления и проведения моральных и физических пыток. Эта негласная жестокая политика по отношению к заключенным, по-моему, разработана и внедрена на профессиональном уровне специалистами. Проводили целенаправленные методы пыток. У меня есть все основания полагать так. Я же не день, не два отсидел. Одиннадцать с половиной лет моей жизни прошло именно там. За эти годы я сумел изучить манеры поведения сотрудников колонии. Например, один из надзирателей год проработает в роли «плохого» полицейского, а в следующем году наоборот – он уже исполняет роль «хорошего» полицейского. Год спустя - опять «плохой человек». Или месяц исполняет роль «хорошего», а следующий - «плохого». Это всё реализуется осознанно и специально. В Жаслыке нет «случайного» сотрудника. Эти люди специально подготовлены. 

На ваш взгляд какова была цель пыток?

Каримов и его правительство не терпели правозащитников и независимых журналистов. В стране не рассматривались жалобы и обращения народа на должном уровне, игнорировались заявления о бездействии чиновников или об их нарушениях закона. Мы обычно были против таких нарушений и беспредела и в открытую поднимали, освещали такие случаи, как в стране, так и зарубежом.

А правительство к нам относилось вражески. Нас считали людьми, которые очерняют страну и выносят сор из избы. Нас до арестов постоянно преследовали за нашу деятельность. Устраивались провокации. Например, могли внезапно напасть неизвестные лица. Могли нас избить. Или нас «забирали» и оставляли в далеких безлюдных местах. Если мы собирались проводить митинг или пикет, то с нами поступали именно так. Нам неоднократно открыто говорили и пугали: «Если ты не остановишься, мы тебя упечем в тюрьму».

Такие жестокие меры диктаторской политики Каримова применялись не только к правозащитникам, но и вообще, к свободномыслящим людям. А людей, которые сопротивлялись этому режиму, были недовольны и конкретно излагали свои претензии, наказывали. Каримовский режим был тюрьмой молчания. Нужно было быть глухим и немым. Но были люди, которые не хотели молчать. Что с ними делать? Их пугали тюрьмой и сажали.

И в действительности, очень многих людей, которые имели независимое мнение и открыто озвучивали свою позицию, посадили за решетку, обвинив их в мошенничестве или подбрасывая им наркотики. Вообще «вешали» разные обвинения. Если тщательно проанализировать, то на самом деле истинная причина этих арестов продиктована политическими мотивами. Но этот момент не придавался в те годы огласке. 

Вы были в штрафных изоляторах? Какие там условия? Как с вами обращались?

Разные в зависимости от изолятора. В Жаслыке несколько изоляторов. Например, когда я в 2015 году последний раз был в изоляторе, меня перевели в изолятор корпуса для пожизненно заключенных. Был и другой изолятор зоны Жаслык. Это была так называемая «пресс-хата». Там отбывали срок «лохмачи», то есть те, кто сотрудничал с администрацией колонии и издевался над заключенными по указке администрации для получения привилегий и поблажек. Меня, как политического заключенного туда не бросили. А бросили в изолятор для пожизненно заключенных. Я там был один. Хотя камера предназначалась для двух человека. Были и однокамерные. Меня привели туда под строгим контролем – с мешком на голове, руки позади, в наручниках. Сопровождали более 10 сотрудников, по дороге избивали дубинками. Потому что, в изолятор бросают как минимум на 10 дней. А за это время синяки от ударов успеют исчезнуть. Поэтому били сколько и как захотят. Часто били заключенных по невидным местам – по ягодицам и стопам.

В изоляторе у заключенного нет вообще никаких прав – нет права на прогулку, нет право написать письмо домой, личного телевизора и радио. 10 или 20 дней только стены камеры, в которых ты предоставлен самому себе. В этот изолятор я попадал три раза. До этого и в 2006, 2008, 2010, 2012, 2013 годах я был в разных изоляторах. Иногда я сам, иногда 3-4 заключенных вместе. Режим в изоляторе другой. Как я уже говорил, никаких прав. Только кормят 3 раза в день питание отбой и подъем. Все камеры под надзором. Если кто-то станет возмущаться, отстаивать свои права или оспаривать что-то, ему грозят беспощадные пытки. 

Какие пытки были самыми тяжёлыми? 

В арсенале надзирателей существовало очень много видов пыток. Все зависело от тюрьмы и руководства исправительного учреждения. Когда я отбывал временно срок в Нукусской и Хавастской тюрьмах, меня душили, надев на голову противогаз. Или постоянно били по голове наполненными водой баклажками. Такой хитрый и болезненный прием не оставляет синяков и следов пыток. Но одна из самых страшных пыток, которым меня подвергали – когда тебя раздевают полностью догола и бросают в очень холодную неотапливаемую камеру зимой. Очень сильно ухудшается здоровье.

К физическим пыткам добавлялись еще и моральные Избиение дубинкой по стопам ужасная пытка. Валят заключенного вниз животом, один или двое садятся на его ноги, а 3-4 сотрудника так сильно бьют по стопам дубинками, что после этого стопы и пятки покрываются большими и кровавыми трещинами. Человек не может больше недели ходить, не говоря уже о сильных болях, которые еще долго будут его мучать. Я видел ребят, у которых ягодицы после избиения напоминали разрезанные куски мяса. Это результат беспрерывных ударов дубинок.

В Жаслыке умели провоцировать и играть на нервах.

Например, мне говорили, что в живых оставят только меня, а мою жену и детей убьют. Конечно, это сильно действует на нервы. Я здесь, за решеткой, а что там, с моей семьей?  Жена и дочь бывшего политического заключенного, а ныне моего коллеги Дилмурода Саида погибли после визита. Навестив Дилмурода в тюрьме, они возвращались домой. По дороге жена и дочь попали в аварию и обе погибли. Автокатастрофа была организована, я так думаю. После трагической смерти семьи моего друга, началась психологическая «атака» на меня. Мне периодически рассказывали об этом случае, намекали, что такое тоже может произойти с моими родными и постоянно прессовали.

  Есть еще один эффективный метод морального давления – вас отделяют от всех заключенных. И если кто-нибудь осмелится с вами поговорить, тому грозит беспощадные физические и моральные пытки. Вас делают изгоем и виновником, постоянно настраивая других против вас. В отношении меня несколько раз применялась эта экзекуция. Я был недоволен несправедливостью даже в тюрьме. И выражал свое недовольствие тем, что хотел пожаловаться международному обществу. Иногда отступали от меня, но ненадолго.

Другая распространенная форма недовольства условиями режима - голодовка. Когда я объявлял голодовку, то надзиратели начинали пытать не меня, а всю бригаду или сокамерников, с которыми я жил вместе. Само-собой это было сильное моральное «давление» на меня. То есть, весь отряд или 90 человек страдают из-за меня. Или всю камеру – 12 человек подвергаются пыткам, чтобы «проучить» меня. Да, сотрудники меня в этот момент вообще не трогают, но «наказывают» других.

Если рассказывать о пытках в Жаслыке, на это уйдет много времени. В официальных СМИ и отчетах можно прочитать, что в Жаслыке не было пыток. Есть сотни фактов, что в Жаслыке были пытки! Люди сейчас со мной в беспрерывном контакте. Со временем мы – бывшие узники Жаслык хотим собраться. Хотим обратиться именно к правительству и президенту Узбекистана, что мы в свое время были подвержены пыткам с указанием конкретных имен сотрудников Жаслык, которые нас пытали.

Вы сейчас не хотите их озвучить? 

Прошло два года, как я вышел на свободу и покинул Жаслык. И только сейчас, когда президент подписал постановление о закрытии данной тюрьмы, у нас появилась возможность высказать свои мнения по этому поводу. Многие пользователи сети и люди не понаслышке знающие, что такое Жаслык, в том числе и я тоже несколько раз поднимали вопрос открытия на этом месте музея. Я и международному сообществу рассказал о пытках в Жаслыке. И на различных собраниях и конференциях озвучиваю эту тему. Например, на встрече, проведенной в Американском посольстве, где участвовали Омбудсмен Узбекистана Улугбек Мухаммадиев и Акмаль Саидов, я им тоже открыто рассказал, каким пыткам я подвергался. Я поднимаю вопрос, только касающийся меня. Когда поднимается вопрос других, то здесь потребуется осторожность. Потому что, правительство до сих пор не признает совершенные пытки в Жаслыке. Если я уже буду говорить, о других людях, которые подвергались пыткам, на них могут оказать давление. А это может обернуться тем, что меня могут обвинить в клевете.

После принятия постановления президента, о закрытии тюрьмы Жаслык, многие люди позвонили мне. Они спрашивают: «Когда мы поднимем этот вопрос?». Мы долгие годы своей жизни провели там. Подверглись пыткам. Были лишены прав. К нам долгие годы государство не относилось гуманно.

Каждый год на нас «вешали» по 2-3 липовых нарушения, в которых нас называли «нарушителями порядка». Не пришло ли время, поднять все эти вопросы?» Конечно, это дело требует бдительности. У меня есть намерение - подготовить обращение.

Были ли случаи, когда заключенные кончали жизнь самоубийством? 

Да, такие случаи были и очень много. Причиной этому служил крайне жестокий режим содержания и отсутствие у заключенных всех прав. Не выдержав физических пыток, люди кончали жизнь суицидом самыми страшными способами. 

Например, во всех камерах были окна. Но чтобы заключенные не разбивали стекла и не перерезали себе вены, эти окна были закрыты решетками.

Заключенные забирались на те окна и оттуда головой кидались на бетонный пол. Или перевернув табуретки, нижние части ножек которых были сделаны из острых угольников, встав на окна, они бросали себя вниз на эти табуретки.  От таких травм брюхо не выдерживает и человек получает тяжелейшие травмы. Я помню, камеры были очень высокие. Не менее 4-метров. Были и случаи, когда ночью вешались на своей простыне. Были и такие эпизоды, когда заключенный после прогулки, притащив с собой какой-нибудь гвоздь или осколки стекла, вскрывал себе вены и совершал самоубийство. 

Какие заключенные подвергались больше пыткам и давлению: осужденные за политические или религиозно-экстремистские статьи?

В «Жаслыке» политических заключенных было меньше, чем религиозных. Издевались над всеми.

Как вы относитесь к закрытию Жаслык? 

Я очень ждал, что это событие когда-то произойдет. Но чтобы это решилось на уровне постановления президента, честно говоря, это был трудный вопрос. Понимаю, что решение открыть или закрыть тюрьму Жаслык, это желание и воля президента, но я считал, что это дело касается только системы исполнения наказания, это действительно так. Потому что, до закрытия Жаслыка, раньше тоже открывались или закрывались несколько учреждений наказания. Раньше в этом вопросе президент не принимал участия. Например, в Бекабаде Ташкентской области действовала специальная «зона» для бывших сотрудников органа внутренних дел. 2-3 месяца назад это учреждение перевели в Зангиатинский район. Тогда не было принято никакого постановления президента. Потому что, это дело не касается президента, а считается непосредственной деятельностью ГУИН (Главное управление исполнения наказаний МВД РУз). Но для закрытия Жаслыка было принято постановление президента. К этому событию с очень большим уважением отнеслись многие мировые политики и представители международных организаций. Потому что, как было сказано, это является историческим решением. Конечно, на это есть причины.

Поэтому, уже очевидно, что закрытие тюрьмы Жаслык, именно постановлением президента - это очень большое политическое событие. То есть, положительным решением президента, были удовлетворены многолетние и беспрерывные обращения международного сообщества о закрытии данной тюрьмы. Да, это учреждение можно было бы просто закрыть, никому не сообща, без огласки. Но, это было сделано постановлением президента и с оглаской на весь мир, так как это событие действительно имеет большое политическое значение.

В одном из своих интервью вы говорили, что заключенных мучали песней Шерали Джураева «Ўзбегим». Почему включали именно эту песню? 

Да, я рассказывал об этом «Озодлик» и в этом интервью подчеркнул - я не знаю почему мучали людей этой песней. Наверное, они это делали сознательно и намеренно. Говорили, что в зоне нет другой кассеты. Представьте, в то время, когда в Узбекистане и во всем мире используются диски и флешки, в Жаслыке пользовались магнитофоном и кассетами советских времен. Другую кроме этой кассеты не ставили. Что, трудно было найти другую кассету? Единственную эту песню Шерали Джураева они «крутили» постоянно. Когда начинала громко звучать именно эта песня, начиналось и массовое нападение сотрудников по камерам, и жестокое избиение заключенных. 

Что вы чувствуете, когда слушаете эту песню сегодня, находясь на свободе? 

В «зоне», в тисках бесконечных пыток я не падал духом, эта песня не смогла сломать мою волю. Но сейчас – когда я на свободе, эта песня начинает наводить страх.

В 2017 году, на празднике дня Независимости Узбекистана, звучала именно эта песня (Азам Фармонов освободился в октябре 2017 года). Этот случай тоже запомнился мне на всю жизнь. Потому что, после этого я был освобожден. Видите, одна и та же песня звучит в двух ракурсах. И в обоих случаях, когда звучала эта песня, у меня были два разных противоположных чувства. Одно напоминает самые трудные моменты, а второе - мое освобождение. Вспоминаю о том, как заключенные бурно аплодировали под эту песню в 2017 году - в преддверии моего выхода на свободу. Не знаю, может это чисто случайное совпадение, что эта песня играла. А может кто-то подстроил из надзирателей. Как дань уважения. 

В день смерти и похорон Каримова вы были в Жаслыке. Как вы узнали о смерти Каримова? 

27 августа я проснулся рано утром. В Жаслыке надзиратели категорически не допускают распространения информации из вне и слухов. Там показывают только телевидение Узбекистана, и то под строгим контролем в строго отведенное время. Там нет радио и сотовых телефонов. 27 августа внезапно и без всякой причины прекратили показ всех центральных и местных телеканалов, перестали несколько дней поступать газеты, отменили все «свидания» для заключенных. Мы заподозрили, что произошло нечто серьёзное. Один из узников имел возможность (как это он делал не знаю) владеть информацией о внешнем мире. Он и сейчас там отбывает срок. Поэтому не могу назвать его имени. Так вот, он подошел ко мне и показал пальцем цифру 1 (что означает «первое лицо»). Потом он, указывая на эту цифру, закрыл глаза, то есть он намекнул, что «первый умер». Он даже и слово не сказал. Я спросил: «Точно?». Он опять знаками ответил: «Не знаю, но вокруг ходят такие слухи». В качестве подтверждения того, что он говорит, я вам уже сказал, в тюрьме всё было отключено и запрещено – и телевизор, и свидания. Письма, газеты перестали поступать. В «зоне» появился специальный режим. В течение двух дней ставили только кинофильмы и концерты на дисках и не показывали новости на государственных каналах. Мои подозрения усилились.

Кроме этого случилось нечто интересное. Если не ошибаюсь, 1 сентября 2016 года сборная команда Узбекистана по футболу сыграла игру то ли с Кореей, то ли не помню с кем. Обычно наши болельщики на трибунах на таких играх веселые, играют на барабанах, карнай-сурнаях, надевают огромные тюбетейки. Но в тот день они не появились на экране телевизора. Их просто не было на стадионе. Игра прошла в траурном настроение. Я полностью был уверен, что кто-то не разрешил веселья в стадионе, и действительно что-то случилось. 2 сентября информацию о его смерти нам показывали под строгим контролем. Но об этом я знал уже намного раньше – 27 августа.

Знаете, в этот день мне приснился странный сон: очень огромную обезьяну я с палкой на руках прогнал в кусты. Она, отступая нервно что-то бормотала. В кустах она упала и умерла. Странный сон, я его не сразу понял, но как говорится вещий. Это был знак, что в Узбекистане рухнула большая политика в облике этой огромной обезьяны. 

Что вы чувствовали в первые секунды свободы? 

Честно говоря, до последнего момента у меня не было никакой надежды выйти на свободу. Но это случилось и я сейчас на свободе. Забирать меня из колонии приехали правозащитники Васила Иноятова и Абдурахмон Ташанов. В машине по пути домой в первые секунды свободной жизни я несколько раз у них спрашивал: «Слушайте, я действительно вышел на свободу или нет?». Мне казалось, что это сон. В 2009 году такое случилось и я долго приходил. В тот год мне приснился сон: я выхожу на свободу, выхожу и бью ладонями в лицо – не могу поверить, неужели я выхожу на свободу? Неужели это правда? Не проснулся, значит не сон. Во сне дали увольняющий билет. Это дают освобожденным заключенным. Такая бумажка в виде треугольника. И после этого я не верил, что выхожу на свободу. Значит не сон. И вот я выхожу на улицу и просыпаюсь. Оглядываюсь и я в колонии.

Два дня я не мог прийти в себя.

В тот день, когда меня забирали из колонии, мне очень трудно было в это поверить. Я думал, что мне снится. Я не верил в реальность происходящего, так как не надеялся уже выйти. Мы приехали в аэропорт Нукуса. Встретились с семьёй. После выхода на свободу меня мучил один и тот-же вопрос: это правда, что меня освободили, или нет?. Это было правдой.

Сотрудники, которые пытали заключенных, внешне такие же обыкновенные люди, как мы с вами. На улице их не отличить от других. У них тоже есть семья, дети. Как вы их опишите? Что ими двигало? Как можно применять такие пытки? 

Люди, которые беспощадно применяли пытки в Жаслыке, к сожалению, до сих пор работают в системе исполнения наказаний. Они получают хорошую зарплату. Им предоставлены льготы. Многие из них уже ушли на пенсию, получают большую пенсию.

Но я будучи правозащитником, изучая, обращения многих людей, которые привлекались к такому тяжёлому принудительному труду, как ручной сбор хлопка, становится известно, что они получают очень маленькую пенсию: 270 тысяч, 300 тысяч, 600 тысяч, 650 тысяч сум. Но те люди, работа которых заключалась в пытках заключенных в Жаслыке, нарушая всевозможные юридические и моральные законы, выполняя чей-то приказ, сегодня получают очень большие пенсии. Выше двух, трех и четырех миллионов. К тому же у них очень много льгот. Но они, как юристы, с высшим образованием, как люди, имеющие понимание законов, знали, что их каждое действие было преступлением. И это они делали осознанно, с корыстью, хотели карьеры. Пришло время поднять хронику событий в Жаслыке  и дать им политическую и правовую оценку. Пора открыто говорить о преступлениях. Иначе история может повториться. 

Чем вы сегодня заняты? Какие у вас планы?

Мы, бывшие политические заключенные Аъзам Тургунов, Дилмурод Саид и я, сейчас организовали инициативную группу по созданию правозащитной организации. Уже третий раз мы обращаемся в Министерство юстиции, чтобы официально зарегистрироваться. На первое обращение был ответ. Указали нам недостатки в документах. Второе замечание абсолютно не обосновано. Несмотря на это, мы и в третий раз сдали документ. Встретились с помощником министра Юстиции. Время покажет.
Моя деятельность – изучать случаи, где нарушаются права человека, собирать информацию, вести мониторинг. Сегодня в новой редакции Уголовно-процессуального кодекса исключена 49-статья, то есть мы в качестве правозащитников, не можем действовать как доверенное лицо того или иного человека. Раньше можно было. А сейчас нет.
Много людей обращаются к нам. Я им объясняю: «Я тоже обыкновенный гражданин, как и вы. Я изучу вашу проблему и буду давать советы, как отстаивать свои права. Но вы должны научиться бороться за себя».  

Интервью записано 8 августа 2019  

Сегодня Азам Фармонов живет с семьей в Джизаке. Он периодически встречается со своими старыми коллегами правозащитниками, многие из которых тоже провели долгие годы в тюрьмах. "Меня приглашают на всякие конференции, но выступать не дают", признается Азам с улыбкой.

Свое все еще неблагодарное дело в нашем обществе защищать права людей он не бросил.

В марте 2020 года его новая правозащитная организация «Хукукий таянч» (Правовая опора) получила регистрацию в Минюсте. Это первая зарегистрированная ННО с 2003 года в сфере защиты прав человека.

Жаслык по-сути расформировали. Надзирателей и заключенных этой наводившей ужас 20 лет тюрьмы разбросали по другим исправительным учреждением. Но изменилось ли что-то?

Мы прочитаем эту длинную статью, возможно забудем имя нашего героя. Забудем погибшего в результате пыток в андижанском ОВД молодого человека с инициалом и фамилией А.Абдукаримова, забудем его палачей и не узнаем имена истязателей Азама Фармонова в Жаслыке. Мы возможно забудем и пойдем по своим делам. Но как скоро еще кто-то умрет от пыток и кто из на может стать жертвой?