11 Минут Секс
⚡ 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Авось
из 4,97 млн. (+163 сутки) дневников
Александр Иванов - Боже, какой пустяк
Слушали: 3378 Комментарии: 0 ЧиЛи и Гоша Куценко "Сказки"
Слушали: 983 Комментарии: 0 Владимир Мун - Ты со мной!
Слушали: 2494 Комментарии: 0 Бумбокс - Та4то
Слушали: 188 Комментарии: 0 Enigma - Boum Boum
Слушали: 1287 Комментарии: 0
Mои мысли и про мну (2671)
Малышня (78)
Зачем вместе (77)
Гороскопы (49)
Хобби (33)
Тесты (16)
Имя (13)
В погоне за идеалом (9)
Нумерология (8)
Моя косметика (5)
Читабельно (978)
Aphorisme(чужие мысли вслух) (241)
Стихи (225)
Книги (22)
Ссылки (3)
Тыдым. Сказка. Ильгам Алимов. (2)
Журналы (1)
Смотрибельно (294)
Модели/Девушки (76)
Художники (36)
Фотографы (19)
Фото (11)
Природа/ Часть природы в домашних условиях (9)
Ссылки разные (4)
Ссылки на сайты фотографов (2)
Ссылки на сайты хужодников (2)
РукоБлудие (266)
papercraft (55)
Оформление Дневника (48)
идеи для творчества (15)
Шитье (14)
Вязание (11)
Плетение (8)
Вышивание (6)
шаблоны (4)
декупаж (1)
Sante & Beaute (220)
Одежда (35)
Волосы (21)
Прически (9)
Ссылки для худеющих (6)
Кожа (6)
Макияж (5)
обувь (4)
Лицо (2)
Большая Кулинарная Книга Леньтяйки (191)
Диета (34)
Супы (5)
Сслылки на хранилища рецептов (4)
Смузи (3)
Вторые блюда (3)
Травяные чаи (3)
Суши (2)
Соусы (1)
Медиа (125)
Видео Уроки (9)
Клипы (7)
Аудио Книги (5)
Architecture & Design (98)
Autour du monde (85)
España (3)
Фитнесс (52)
Pole Fit/Pole Dance (20)
Stretching (7)
Йога (5)
Pilates (4)
Свалка полезного (49)
Тело (48)
Вес (8)
Живот (4)
Спина (3)
Ноги (1)
Ad usum proprium (34)
Образ собирательный (25)
Фотография (33)
Советы фотографу (11)
Обработка фото (9)
Я фотограф (8)
Советы модели (5)
Все о фото (3)
Я модель (1)
Дом (17)
Сад на подоконнике (7)
организация пространства (3)
Мастерская (2)
Интерьер (2)
Квартиры (1)
Спальня (1)
вечный ремонт (1)
Конспекты из... (14)
Две недели волшебства (14)
Сад (10)
Цветы (7)
Планировка (2)
Продукты (6)
Фрукты (1)
Шпагат (3)
Шпагат для начинающих (3)
Испанский (3)
Полезные фразы (3)
Глаголы (1)
WII (1)
Zumba Fitness: World Party (1)
Языки (0)
Россия отказалась поставлять товар станциям Америки
В Башкирии произошла страшная авария: видео "кончины за секунду"
Вечер памяти Василия Ланового закончился громадным скандалом
В России возбудили дело против убитого дочерями Хачатуряна
В России закрыли дело об изнасиловании ребенка Росгвардейцем
Школьница призналась, что оболгала учителя: "Его из-за этого убили"
В России писательницу обвиняют в плагиате
Чиновников России освободят от наказания за принятую ими взятку
Наведите сюда мышку, чтобы узнать, как сделать работу с сайтом еще удобнее
О проекте
Версия для PDA
Контакты
Разместить рекламу
Потягивая вино, Мария разглядывала клиента, гадая: что может быть нужно такому молодому, красивому, респектабельному господину от проститутки? Теренс говорил мало, потому и она по большей части молчала, пытаясь понять, какие прихоти «особого клиента» ей придется исполнить. Она понимала, что инициативу проявлять не следует, но, если уж так сложились обстоятельства, следует вести себя в соответствии с ними — в конце концов, не за каждую ночь получает она тысячу франков. — У нас есть время, — проговорил Теренс. — Времени сколько угодно. Захочешь — сможешь переночевать здесь, Марии вновь стало не по себе. Клиент не выглядел смущенным и говорил — не в пример многим другим — спокойно. Он знал, чего хочет: в прекрасном номере с видом на озеро в прекрасном городе зазвучала —не позже и не раньше, а когда надо — прекрасная музыка. Костюм был хорошо сшит и сидел как влитой; а стоявший в углу маленький чемодан свидетельствовал, что его владелец может себе позволить путешествия налегке или приехал в Женеву на одну ночь. — Нет, ночевать я буду дома, — ответила Мария. Сидевшего перед нею мужчину как подменили — исчезло учтивое выражение лица, в глазах появился холодный, ледяной блеск. — Сядь ка вон туда, — произнес он, указывая на кресло рядом с маленьким письменным столом. Это был приказ, настоящий приказ! Мария подчинилась и, как ни странно, собственная покорность подействовала на нее возбуждающе. — Сядь прямо! Не сутулься! Спину держи! Будешь горбиться — накажу! «Накажу»? Особый клиент! Она мгновенно поняла, что это значит, и, достав из сумочки тысячу франков, положила купюры на столешницу. — Я знаю, чего ты хочешь, — сказала она, глядя в самую глубину его льдисто голубых глаз. — Но не расположена. Теренс увидел, что она не шутит, и стал прежним. — Выпей вина. Принуждать тебя я не собираюсь. Побудь еще немного или иди, если хочешь. Эти слова немного успокоили Марию. — Я работаю на хозяина, он меня защищает и мне доверяет, Пожалуйста, ничего с ним не обсуждай, — сказала она, причем ее голос не звучал умоляюще или жалобно: она просто вводила Теренса в курс дела. А он превратился в такого, каким был в «Копакабане» — клиент как клиент, не слишком нежен, не очень груб, и только, в отличие от всех прочих, точно знает, чего хочет. Казалось, он вышел из транса, перестал играть роль в так и не начавшемся спектакле. Что же — неужели уйти, так и не узнав, что такое «особый клиент»? — Чего же ты хочешь? — А ты не догадываешься? Боли. Страдания. И огромного наслаждения. «Боль и страдание плохо вяжутся с наслаждением», —подумала Мария, хотя ей отчаянно хотелось, чтобы одно было неотделимо от другого — и тогда горький жизненный опыт стал бы отрадным и светлым воспоминанием. Теренс взял ее за руки и подвел к окну: на противоположном берегу озера высилась колокольня собора: Мария вспомнила, что видела ее, проходя с Ральфом Хартом по Дороге Святого Иакова. — Видишь эту реку, это озеро, эти дома, этот храм? Пятьсот лет назад все это было примерно таким же, как сейчас. Вот только город был совершенно пуст: неизвестная болезнь свирепствовала в Европе, и никто не знал, отчего умирает такое множество людей. Ее стали называть моровой язвой, Божьей карой, постигшей мир за грехи населявших его. И тогда нашлись такие, кто решился пожертвовать собой ради остального человечества. Они выбрали то, чего больше всего боялись, — физическую боль. И стали днем и ночью ходить по этим мостам, улицам и площадям, хлеща себя бичами, стегая цепями. Они страдали во имя Божье и в страдании славили Бога. И вскоре поняли, что терзать свою плоть им приятнее, чем выпекать хлеб, пахать землю, кормить скотину. Боль доставляла уже не страдание, а наслаждение — поскольку они сознавали, что избавляют род людской от грехов. Боль превратилась в ликование, в ощущение полноты жизни, в блаженство. В глазах Теренса вновь возник угасший было на несколько минут холодный блеск. Он взял деньги, положенные Марией на стол, отсчитал от них 150 франков, спрятал их в карман, а остальное протянул ей. — Насчет хозяина не беспокойся. Это его комиссионные. Обещаю, что ничего ему не скажу. Можешь идти. Мария машинально взяла деньги. — Нет! Что это было — вино, араб в ресторане, женщина с печальной улыбкой, мысль о том, что она никогда больше не вернется в это проклятое место, страх любви, надвигавшейся на нее в обличье мужчины, письма к матери, где описывалась прекрасная жизнь и тысячи возможностей получить прекрасную работу, мальчик, спросивший, нет ли у нее лишней ручки, борьба с самой собой, чувство вины, любопытство, желание узнать, где находится последний предел, за который уже нельзя переступить, упущенные шансы, неосуществленные возможности? Другая Мария сидела здесь, она не преподносила подарки, а приносила себя в жертву. — Я больше не боюсь. Приступай. Если нужно, накажи меня за то, что я пыталась ослушаться. Я вела себя неправильно с тем, кто защищал меня и любил, я солгала ему, я предала его. Она вступила в игру. Она говорила то, что надо говорить в таких случаях. — На колени! — тихо и грозно произнес Теренс. Мария повиновалась. С ней никогда еще так не обращались, и она не знала, хорошо это или плохо, а всего лишь хотела пойти дальше: за все, что было сделано в жизни, она заслуживала того, чтобы ее унизили. Она стремительно выгрывалась в новую роль, становясь другой — совершенно неведомой женщиной. — Ты будешь наказана. Ты —никчемное существо, не знающее правил, понятия не имеющее о сексе, о жизни, о любви. И Теренс, произнося все это, словно раздваивался, превращаясь в двух разных людей: один спокойно объяснял правила, другой заставлял ее чувствовать себя самым ничтожным существом на свете. — Знаешь, зачем мне все это? Потому что нет на свете большего наслаждения, чем открыть кому нибудь врата в мир неведомого. Лишить невинности — нет, не тело, а душу. Понимаешь? Она понимала. — Сегодня я еще разрешаю тебе спрашивать. Но в следующий раз, когда поднимется занавес в нашем театре, прервать начавшийся спектакль ты будешь не вправе. Он прервется, только если не совпадут наши души. Помни — это спектакль. Ты должна сыграть роль человека, стать которым тебе никогда не хватало отваги. Постепенно, мало помалу ты поймешь, что этот человек — ты и есть, но до тех пор, пока не осознаешь это с предельной ясностью, тебе придется притворяться, играть, изображать. — А если я не смогу вынести боль? — Боли не существует. Есть лишь то, что превращается в таинственное наслаждение. В твоей роли есть такие слова: «О, почему ты так жесток?! За что ты терзаешь меня?! Остановись, я не выдержу». И потому, если хочешь избежать опасности… опусти голову и не смотри на меня! Мария, стоя на коленях, потупилась, уставившись в пол, — А чтобы избежать серьезного физического ущерба, мы будем применять кодовые слова. Если один из нас скажет — «желтый», это будет значить, что следует уменьшить накал. Скажет «красный» — остановиться немедленно. — «Один из нас»? — переспросила Мария. — Роли меняются. Одна не существует без другой. Никто не сможет унизить, пока не будет унижен сам. Какие ужасные слова — они донеслись из какого то неведомого мира, темного, смрадного, гниющего. И, хотя от страха и возбуждения Марию била крупная дрожь, все равно она хотела идти вперед. Теренс с неожиданной лаской прикоснулся к ее голове. — Конец. Он попросил ее подняться — попросил без особенной сердечности, но и без той глухой враждебности, которая сквозила в его голосе прежде. Мария, все еще дрожа, встала, надела жакет. Теренс заметил ее состояние. — Выкури сигарету на дорожку. — Ничего ведь не было. — Да и не надо. Все начнет происходить у тебя в душе, и к следующей нашей встрече ты будешь готова. — Неужели все это стоит тысячу франков? Не отвечая, он тоже закурил. Они допили вино, дождались, когда стихнет чудесная мелодия, вместе насладились наступившей тишиной. Но вот настал миг произнести какие то слова, и Мария сама удивилась тому, что сказала: — Не понимаю, почему мне хочется вываляться в этой грязи. — Тысяча франков. — Нет, дело не в этом. Теренс, судя по всему, остался доволен ее ответом. — Я и себя тоже спрашиваю. Маркиз де Сад утверждал, что человек может познать свою суть, лишь дойдя до последней черты. Для этого нам требуется все наше мужество — и только так мы учимся чему то. Когда начальник унижает своего подчиненного или муж — жену, то это либо всего лишь трусость, либо попытка отомстить жизни. Эти люди не осмеливаются заглянуть вглубь своей души и потому никогда не узнают, откуда проистекает желание выпустить на волю дикого хищного зверя, и не поймут, что секс, боль, любовь ставят человека на грань человеческого. И лишь тот, кто побывал на этой грани, знает жизнь. Все прочее —просто времяпрепровождение, повторение одной и той же задачи. Не подойдя к краю, не заглянув в бездну, человек состарится и умрет, так и не узнав, что делал он в этом мире. [...] Через несколько минут после того, как это было написано и Мария приготовилась еще одну ночь побыть Любящей Матерью или Наивной Девочкой, открылась дверь и в «Копакабану» вошел англичанин Теренс, один из особых клиентов. Милан, стоявший за стойкой бара, явно обрадовался — бразильянка его не разочаровала. А Мария тотчас вспомнила слова, которые могли значить так много, а могли и не значить ровным счетом ничего: «боль, страдание и огромное наслаждение». — Я прилетел из Лондона специально, чтобы тебя повидать. Я много думал о тебе, — сказал Теренс. Мария улыбнулась, стараясь, чтобы ее улыбка не выглядела подбадривающей и обнадеживающей. Теренс снова, как тогда, не выполнил ритуал — не предложил ей ни выпить, ни потанцевать, а просто подсел за столик. — Когда учишь кого то чему нибудь, кое что новое открываешь и для себя. — Я знаю, о чем ты говоришь, — ответила Мария, вспоминая Ральфа Харта и злясь на себя за это воспоминание. Перед ней — другой клиент, его надо обслужить и сделать все, чтобы он остался доволен. Пойдем? Тысяча франков. Потаенная Вселенная. Взгляд Милана из за стойки. Уверенность в том, что сможет в любой момент остановиться. Тот, другой мужчина, который пропал и глаз не кажет. — Ты торопишься? — спросила она. — Да нет… А что? — ответил Теренс. — А то, что я хочу выпить свой коктейль, потанцевать. И еще хочу, чтобы к моей профессии относились с уважением. Он заколебался было, но счел, что, в конце концов, это — часть спектакля, где один доминирует, другой подчиняется, а потом роли меняются. Он заказал ей коктейль, потанцевал, попросил вызвать такси и, пока ехали, вручил Марии деньги. Отель оказался тем же. Теренс, войдя, кивнул портье итальянцу, как и в первый раз, и они поднялись в тот же самый номер с видом на реку. Теренс чиркнул спичкой, и Мария только теперь увидела десятки свечей, расставленных по всему номеру. Он начал зажигать их одну за другой. — Ну, что ты хочешь знать? Почему я такой? Почему ты, если не ошибаюсь, была в восторге от той ночи, которую мы провели вместе? Ты хочешь знать, почему ты — такая? — Нет, я просто подумала, что у нас в Бразилии говорят: одной спичкой больше трех свечей не зажигай — плохая примета. Но ты, видно, человек не суеверный? Теренс пропустил вопрос мимо ушей. — Ты — такая же, как я. И здесь находишься не ради тысячи франков, а потому что испытываешь чувство вины, зависимости, потому что страдаешь от своих комплексов и от неуверенности в себе. И это — ни хорошо, ни плохо: такова твоя природа. Он защелкал кнопками пульта, переключаясь с канала на канал, пока не остановился на программе новостей, где показывали беженцев, спасавшихся от войны. — Видишь? Тебе приходилось, наверное, смотреть передачи, где люди обсуждают свои личные проблемы на виду у всего мира? Ты видела газетные заголовки и обложки журналов? Мир получает наслаждение от страдания и боли. На первый взгляд — садизм, а на самом деле, если сообразить, что нам для счастья вовсе не нужно знать всего этого, а мы не отрываемся от зрелища чужой трагедии и порой страдаем из за нее, — мазохизм. Он наполнил два фужера шампанским, выключил телевизор и снова начал зажигать свечи, пренебрегая бразильскими суевериями. — Повторяю: это — в природе человека, это его суть. С тех пор как нас изгнали из рая, мы или страдаем, или причиняем страдания другим, или наблюдаем за этими страданиями. И с этим не совладать. За окном послышались громовые раскаты — надвигалась большая гроза. — Не могу, — ответила Мария. — Мне кажется нелепым представлять себя твоей рабыней, а тебя — учителем и повелителем. Чтобы встретиться со страданием, не нужно никакого «театра» — жизнь предоставляет нам эту возможность чуть ли не на каждом шагу. Теренс тем временем зажег все свечи. Потом поставил одну из них на середину стола, налил шампанского, положил икры. Мария выпила залпом, думая о том, что тысяча франков уже лежит у нее в сумочке, и об этом человеке, который и притягивал ее, и пугал, и о том, как совладать с этим страхом. Она знала —ночь с Теренсом будет непохожа на все остальные. — Сядь. Он произнес это и нежно, и властно. Мария повиновалась, и волна жара прошла по всему ее телу; этот приказ ей уже приходилось исполнять, и она чувствовала себя теперь более уверенно. «Это — спектакль. Я играю роль». Как хорошо подчиняться приказам. Не надо ни о чем думать — надо только слушаться. Она жалобно попросила еще шампанского, но Теренс принес водки — она пьянила быстрей, раскрепощала сильней и больше подходила к икре. Он откупорил бутылку, но сам почти не притронулся к водке. Мария пила одна, под аккомпанемент громовых раскатов. Гроза началась так вовремя, будто небо и земля тоже решили, проявив свой бешеный норов, принять участие в готовящемся действе. В какой то момент Теренс достал из шкафа маленький чемоданчик и положил его на кровать. — Не шевелись. Мария замерла. Он открыл чемоданчик и извлек из него две пары металлических хромированных наручников. — Раздвинь ноги. Мария подчинилась. По собственной воле она потеряла способность сопротивляться и покорялась, потому что хотела этого. Она понимала, что Теренс видит ее обтянутые длинными чулками бедра, черные трусики и может вообразить себе то, что скрывается под ними. — Встань! Она вскочила с кресла. И, пошатнувшись, поняла, что опьянела сильней, чем ей казалось. — Не смей смотреть на меня! Опусти голову! Ты не имеешь права поднимать глаза на своего господина. Прежде чем она успела опустить голову, тонкий хлыст, словно сам собой выскользнув из чемоданчика, щелкнул в воздухе. — Пей. Но голову не поднимай. Она выпила одну за другой три рюмки. Теперь это уже был не спектакль, а самая что ни на есть правда жизни — Мария потеряла контроль над собой. Она чувствовала себя неодушевленным предметом, орудием, но, как ни трудно было в это поверить, покорность давала ей ощущение полнейшей свободы. Нет, теперь она перестала быть наставницей и утешительницей, призванной выслушивать тайные признания и возбуждать —она вновь превратилась в девчонку из бразильского захолустья, раздавленную непомерной волей мужчины. — Разденься. Это слово прозвучало сухо, без малейшего оттенка вожделения — и потому, быть может, таило в себе невероятный эротизм. Почтительно склонив голову, Мария расстегнула платье и дала ему соскользнуть на пол. — Надеюсь, ты понимаешь, что вела себя плохо? Хлыст снова щелкнул в воздухе. — Ты будешь наказана. Как ты смела мне перечить? В твои то годы?! Ты должна стоять передо мной на коленях! Мария начала было опускаться на колени, но хлыст опередил ее, впервые коснувшись ее тела и заставив замереть. Кожу обожгло, но следа как будто не осталось. — Разве я приказал тебе стать на колени? Приказывал или нет? — Нет. Новый удар. — Надо говорить «Нет, мой господин». И еще удар, И снова — жгучее прикосновение хлыста. На долю секунды в голове у нее мелькнуло — она может немедленно прекратить все это. А может предпочесть иное: может пойти до конца — и не ради денег, а ради того, что он сказал ей в их первую встречу: «Человек может
Пауло Коэльо " 11 минут " / Статьи / Newslab.Ru
одиннадцать минут . фрагмент Пауло Коэльо. Обсуждение на LiveInternet...
Знаю, что настоящий секс длится 11 минут , а все что более - это уже...
Пауло Коэльо « 11 минут » | Perfection Life - Авторский блог Прокопенко Ирины
Онлайн книга Одиннадцать минут . Автор книги Пауло Коэльо
Секс С Женой 365
Секс Мом Сантехник
Русское Секс Деревенское Госпожа
11 Минут Секс
