...
Белый шумМежду двумя подводными рифами, о которые разбилось столько политических и экономических систем, между произволом капитализма и рабством марксизма уверенная рука кормчего Великогермании умело и быстро провела германский государственный корабль.
Принцип, на котором основан экономический строй Германии, чрезвычайно прост: "Изобретай, создавай, обогащайся, но только с условием, что ты исполнишь все свои обязательства по отношению к своим соотечественникам".
Инициатива частных предпринимателей в Германии не ограничивается и не тормозится ни в торговле, ни в промышленности. Но каждый предприниматель обязан:
Во-первых, платить рабочим определенные установленные государством ставки, обеспечивающие им вполне приличное существование, и
Во-вторых, создать своим рабочим и служащим хорошие социальные условия, гарантированные государством.
Национал-социалистической партии пришлось вести упорную борьбу за признание нового порядка. Не мало было работодателей, которые считали вмешательство государства в их частные дела недопустимым посягательством на их исконные права; рабочие же, распропагандированные марксистскими агитаторами, свято верили, что истину можно найти только в произведениях Карла Маркса и что, лишь победив классового врага, можно будет "путем насилия" добиться создания справедливого порядка. Лживое учение марксизма побуждало многих рабочих отказаться от всякой попытки договориться с работодателями. Казалось, в ослеплении ненависти рабочие не хотели даже допустить мысли, что человек не враг своему ближнему и что в интересах каждого договориться и работать сообща на благо Родины.
И вот в минуту общего ослепления и ненависти, когда, казалось, волна марксизма захлестнет страну, когда левые партии имели абсолютное большинство в рейхстаге, а евреи заправляли всеми делами, группа идеалистов решила начать поход против учения лжи и ненависти, державшего свыше полувека во власти своих идей рабочих всего мира.
У этих идеалистов не было ничего, кроме безграничной любви к Родине и к своему народу, и веры в торжество разума. Каким безнадежным казалось их начинание в те времена! Часть газет их высмеивала, часть вообще о них не писала, пытаясь убить их молчанием. Левые партии обливали их грязью и издевались над людьми, решившимися вдруг выступить против "научных теорий" марксизма и т. д.
Один из этих борцов за идеалы национал-социализма, активно работавший в партии почти что со дня ее основания, рассказал мне историю "боевого периода" работы партии на заводах и в рабочих организациях.
"Мы приходили на все рабочие собрания, посещали все рабочие организации. Нас встречали насмешками или угрозами; приходилось всходить на трибуну после того, как с нее целый ряд ораторов до вас призывал к вражде, ненависти и насилию. Десятки раз я стоял на трибуне, зная, что меня даже не захотят выслушать, предчувствуя, что меня освищут, изобьют, вышибут. Тысячи полных ненависти жгучих глаз были устремлены на меня со злобой и презрением, а я стоял один перед этим бушующим живым морем злобы и ослепления, среди людей, подстрекаемых жидами и их приспешниками. Толпа прерывала каждое мое слово ревом, свистом и угрозами, кричала "долой", прежде чем я успевал высказаться. У них на все случаи были приготовлены трафаретные заученные возражения, внушенные им другими, и которые можно было бы разбить в пять минут. Но как редко удавалось говорить пять минут! И все же мы говорили, говорили, веря, что немецкий народ услышит нас. Мы знали, что он ослеплен и одурачен лживыми теориями и повторяет чужие слова, но мы также знали, что он не слеп и что истина дойдет до него. И действительно, нас начали слушать. Каким счастьем было для меня, когда во время моего выступления в зале зашикали на жидов, пытавшихся прервать мою речь. Это была моя первая победа. Так мы боролись изо дня в день, не боясь клеветы и ненависти наших врагов. На их лживые слова мы отвечали своими честными речами, на удар — ударом. Мы не только говорили, мы защищались не только словами. Многих из нас уносили из зала с окровавленным лицом или пробитой головой. И народ услышал нас, поверил нам, пошел за нами. Теперь все это уже в прошлом".
Да, люди, умевшие так бороться за идею, достойны того, чтобы управлять государством. Их величие не столько в том, что они рисковали своей жизнью, сколько в их отношении к человеку, основанном, в противоположность марксистам, на вере в победу разума и справедливости, на стремлении к миру и на высоком идеализме.
На ненависть они не отвечали ненавистью, не призывали к убийству, не рассчитались со своими бывшими противниками, разумно отличая заблуждение от злой воли.
Когда Национал-социалистическая партия пришла в Германии к власти, призванная к ней народной волей, выраженной не бунтами и грабежом, а всенародным голосованием, в стране было семь миллионов безработных. Национал-социалистическое правительство в сравнительно непродолжительный срок справилось с безработицей. До него так называемые демократические правительства предпочитали платить безработным нищенское пособие, не давая им никакой работы.
Национал-социалистическое правительство немедленно взялось за организацию огромной армии безработных. Началось массовое строительство дорог, огромные суммы были ассигнованы на постройку жилищ для рабочих. Около каждого завода вырос маленький квартал рабочих домов, обычно с небольшим садиком. В этих домах были устроены комфортабельные светлые квартиры.
В то же время правительством были установлены определенные ставки оплаты труда. Результат не замедлил сказаться. У людей завелись деньги, повысился спрос на товары, и в связи с этим начался подъем торговли и промышленности.
***
Это мне рассказывает бывший рабочий металлургической промышленности, сопровождающий меня при моем посещении одного из заводов в окрестностях Берлина.
Мой собеседник — представитель немецкого рабочего фронта на Н-ском заводе — показывает мне умывальное помещение завода, столовую, зал, библиотеку, амбулаторию. Здесь, наконец, превратился в жизнь сон утопистов и филантропов прежних веков. "Германский рабочий фронт" это огромная организация, охватывающая как рабочих, так и работодателей, объединенных в одну дружную семью.
Нас сопровождает директор предприятия, и по тому спокойному, полному собственного достоинства тону, каким с ним разговаривают рабочие, я понимаю лучше, чем по докладам и речам, каковы отношения между работодателями и рабочими. Рабочие спокойно, без всякой суетливости, поднимают руку для германского приветствия. Это спокойствие и чувство собственного достоинства человеку может дать только сознание честно исполненного долга и вера в торжество права, а не силы, уверенность в том, что миром правит законность, а не произвол. В серых глазах старого мастера, который беседует с владельцем фабрики, большая серьезность, но нет грусти. Долгая трудовая жизнь, прожитая им, не легла на него тяжелым бременем. Он беседует с владельцем фабрики как с товарищем. Смело, но без дерзости, достойно, но без самодовольствия. За этой спокойной уверенностью чувствуется могучая опора справедливого социального законодательства, зиждущаяся на непоколебимой правовой основе.
"Германский рабочий фронт, — поясняет мне мой собеседник, — является посредником между работодателями и рабочими. На каждом заводе имеется свой представитель рабочего фронта. На это место назначают рабочего, знающего нужды своих товарищей и пользующегося всеобщим доверием и уважением. В его обязанность входит забота о том, чтобы владелец завода исполнял все требования социального законодательства, чтобы у рабочих были хорошие удобные помещения, библиотека, амбулатория, чтобы жалование выплачивалось аккуратно".
Нужно ли добавить, что все рабочие состоят в больничных кассах, что в случае заболевания они пользуются бесплатной медицинской помощью. Правом бесплатного лечения пользуются также все члены семьи рабочего.
Я зашел в прекрасно оборудованную амбулаторию.
"Важно, — сказал мне заводской врач, — не столько лечить, сколько предупредить заболевание. Каждый месяц мы подвергаем наших рабочих медицинскому осмотру и если замечаем в состоянии здоровья какого-нибудь рабочего ухудшение, то тотчас же беремся за его лечение: даем ему отпуск, отправляем в санаторий. Благодаря этому число заболеваний значительно уменьшается".
"Мы разбираем все споры, возникающие между рабочими и владельцами фабрики, — продолжает представитель Германского рабочего фронта, — причем спорные вопросы решаются не с точки зрения блага одного класса, а с точки зрения общей пользы. Простой здравый смысл подсказывает правильное естественное решение: нужно, чтобы рабочему были обеспечены хорошие условия жизни, а у предпринимателя была бы возможность расширять свое дело, извлекать из своей изобретательности и работы новые доходы. Отнимите у людей возможность богатеть, и большинство потеряет охоту работать, перестанет заботиться о расширении и улучшении своего дела. Быть может, печально, что человек не такой идеалист, чтобы жить и трудиться только для других, но уж такова наша природа и тут ничего не поделаешь. Только безумные не считаются с реальностями жизни. Кто из нас, в самом деле, не мечтал о том, чтобы чего-то достигнуть в жизни, стать чем-то, добиться славы и богатства или же просто иметь свою машину или яхту, совершить кругосветное путешествие или что-нибудь подобное. Отнимите это у человека, и жизнь станет скучной и серой".
Так мы беседуем, пока заводской автомобиль нас уносит в рабочий поселок, расположенный неподалеку от завода.
Через несколько минут машина сворачивает с шоссе, и мы оказываемся на небольшой улочке, по обе стороны которой стоят небольшие однотипные серые домики с красной черепичной крышей и маленькими садами, в которых растет несколько фруктовых деревьев и устроен огород или цветник.
"Эти дома строит завод с помощью кредитов, которые дает государство или город, — поясняет мне мой спутник, — рабочий должен внести сравнительно незначительную сумму, и после этого дом переходит в его собственность, остальное погашается ежемесячными взносами. Мы хотим, чтобы каждый рабочий имел свой дом, чтобы он сросся с родной землей, а главное, чтобы после работы он мог хорошенько отдохнуть, чувствовать себя вполне у себя дома".
Дома разделены на две половины, две квартиры, из которых каждую занимает одна семья. Хозяйка не без гордости показывает нам свою небольшую, залитую солнцем квартирку и простую, но удобную обстановку. Вы в ней найдете тот простой комфорт, который наша "прогрессивная", попавшая под влияние марксизма интеллигенция в свое время так глупо называла "мещанством", считая, что домашний свинушник в соединении с растрепанными волосами и косовороткой владельца квартиры свидетельствуют о несомненной прогресси вности.
Каким местом отдыха является для рабочего такая уютная квартира! Вернувшись с завода, он может растянуться на кушетке, взять газету или включить радио, в хорошую погоду посидеть в саду, поработать на огороде, весной полюбоваться, как распускаются почки, а осенью выкопать молодую картошку для ужина, за которым соседи побеседуют о своих делах, вспомнят последнее представление заводского театра, поговорят о политике.
Не думайте, однако, что интересы рабочего ограничиваются квартирой и удобствами. Национал-социалистическая партия может сказать о себе с большим правом то, что когда-то о себе говорил величайший революционер прошлого столетия Наполеон: "Я открыл дорогу талантам".
Но в наполеоновские времена все же мало кому удавалось выйти в люди. В Германии же теперь всякому способному дана возможность учиться, рабочие могут на специальных курсах повышать свою квалификацию, пополнять свое образование. Поэтому-то в Германии нет того затхлого воздуха, который свойственен всему неподвижному, механически неживому, мещански удовлетворенному. Национал-социализм открыл каждому дорогу бесконечного развития, но идти по этой дороге каждый должен сам. И во главе всех, пошедших по этому пути, разумеется, идет германская молодежь.
***
Я с трудом протиснулся через толпу, окружавшую здание ратуши, и увидел интересную и очень милую картину: на монументальной каменной лестнице тяжелой, несколько мрачной средневековой постройки ратуши в четыре шеренги выстроились школьники организации "Гитлеровская молодежь" и школьницы "Союза германских девушек".
Простая форма: коричневые рубашки и черные короткие штаны у мальчиков, белые кофточки и синие юбки у девочек. Но какую ответственность эта форма налагает на каждого! Одевая ее, человек перестает быть только самим собою, он представляет целую организацию, становится официальным лицом. Вот почему в Германии форме придают такое значение.
И молодежь, собравшаяся на парад, сознавала торжественность момента: нужно было показать дисциплинированность, спайку, выучку. По ним народ будет судить обо всей молодежи Германии.
Мое внимание привлек барабанщик. Его стройная, как молодое деревцо, фигура была поистине прекрасна своей спокойной благородной уверенностью. Руки в белоснежных перчатках взлетали, как две птицы, четко отбивая такт. Как много значит внешний облик, особенно в молодые годы. Молодежь ведь так чутка ко всему красивому и так страдает, когда ей приходится безобразно одеваться. Я уверен, он чувствовал, что на него были обращены почти все взоры, знал, что он хорош в новой опрятной форме, и был счастлив этим сознанием. Сознанием, что он достойно представляет свою организацию, что он может служить общему делу и что народ с гордостью смотрит на него. И на эту народную симпатию его сердце отвечало ликующей благодарностью. Перед ним открывалась огромная, бесконечная жизнь, в которой он, наверное, обещал себе сделать так много. Я верю, что он сдержит свое обещание.
До четырнадцатилетнего возраста все немецкие дети состоят в детской организации. В четырнадцать лет они автоматически переходят в организацию "Гитлеровская молодежь", где им прививаются основы общественной жизни, сознание принадлежности каждого к своему народу и, главное, где им внедряются нравственные принципы. Устраиваются лекции, организовываются походы. Я беседовал с некоторыми из представителей организации "Гитлеровская молодежь", и на меня произвела большое впечатление та глубокая серьезность, которой проникнуты простые, подчас еще полудетские речи. И здесь я заметил то же, что замечал всюду: диаметральную противоположность марксистского и национал-социалистического мировоззрения даже там, где внешние формы организации схожи.
"Капиталистическое окружение... классовая борьба... мировая революция..." — твердили нам в комсомоле.
"Содружество всех народов... всеобщее сотрудничество... новая примиренная Европа..." — отвечает нам германская молодежь.
***
Помимо семьи, основой воспитания молодого поколения в Германии является, как и всюду, школа. Принципы воспитания, которыми руководствуется немецкая школа можно сформулировать так:
Во-первых, нужно воспитать физически здоровых людей;
Во-вторых, школа должна дать детям не столько специальные знания, сколько воспитать характер, превратить ребенка в достойного человека. Вообще, чтобы понять самую сущность национал-социализма, никогда не следует забывать слова Адольфа Гитлера, указавшего на то, что государство не цель, а средство, предпосылка для развития культуры, которая является конечной целью.
В ребенке прежде всего воспитывают и развивают моральные качества, являющиеся залогом процветания всякого общественного порядка: верность, жертвенность, мужество. Серьезное значение придается поддержанию культурной преемственности, преподаванию истории. Мне попал в руки учебник истории Древнего мира. Как он не похож на наш учебник! Здесь Рим изображен не как у нас "экономически неразвитой страной с преобладанием сельского хозяйства и неорганизованным пролетариатом", история которого должна иллюстрировать навязший всем на зубах тезис о том, что до появления "научного марксизма" не могло создаться социалистическое общество. Нет, в немецких школах подчеркивают светлую веру, воодушевлявшую древних героев, их высокий моральный уровень, простоту их нравов, благородство чувств и стойкость их беззаветно преданных Родине характеров.
Воспитанность немецкой молодежи бросается в глаза. При этом нельзя сказать, чтобы она вела себя чинно — веселья в Германии больше, чем у нас. Но она ведет себя достойно. Меня особенно поразила готовность каждого молодого человека всегда и всюду — в трамвае, в поезде, в школе или в театре — помочь любому, оказать где возможно услугу, показать себя рыцарем. Последнее слово, увы, было так извращено большевиками.
Специальные знания приобретаются в многочисленных технических и специальных школах; во время моей поездки мне пришлось посетить одну из таких школ, старую всемирно известную школу по обучению шлифовке и расписыванию стекла в Богемии. Здесь мне лишний раз пришлось убедиться, как бережно немцы относятся к своему прошлому. Как свято и любовно они чтят заветы отцов, не отвергая при этом всех достижений современной культуры и техники.
В просторных помещениях за столиками молодежь занята шлифовкой и расписыванием стеклянных изделий и хрусталя. Среди учеников несколько чехов.
Рядом со школой музей, в котором собраны лучшие произведения старых мастеров-шлифовальщиков, выработавших упорным трудом те навыки, которыми сейчас гордится школа. Со стен на нас глядят деды в старомодных сюртуках с высокими, кажущимися нам смешными, воротничками. Но ученики говорят о них не таким тоном, каким принято говорить о стариках у нас: "Э, дескать, что они знали, это было еще до Октября" ..., а с благоговением, которое заслуживают те, кто своим упорным трудом в не всегда веселые времена проложил нам дорогу.
Мне пришлось посетить кустаря-шлифовальщика на дому.
Небольшой двухэтажный дом. Старинная мебель, доставшаяся еще от прадедов. В рабочей комнате шлифовальный станок. В шкафу хрустальные изделия, сделанные отцом, ремеслом которого продолжает заниматься теперешний владелец этой домашней мастерской. Белокурая девушка лет тринадцати упражняется на пианино. По моей просьбе она без долгих упрашиваний исполняет старинную народную песню, распевавшуюся в Богемии, быть может, еще 300 лет тому назад. Как приятно слышать не революционные песни, не фокстрот, а старую песню, зародившуюся в народе несколько веков тому назад. Начинаешь чувствовать, что мы не оторваны от прошлого, что мы не одни, что за нами самая древняя в мире культура, которую мы несем в будущее не для того, чтобы разбить ее о придорожные камни, заявив, что все прошлое — ложь, и началась новая эпоха "научного социализма", а для того, чтобы постоянно пополнять эту сокровищницу самыми лучшими, светлыми и высокими достижениями.
***
В своей книге "Моя борьба" Адольф Гитлер указывает, что всякий ребенок, совершающий по отношению к товарищу предательство, совершает поступок, который по характеру можно приравнять к измене Родине. В Германии воспитывают не политических фанатиков, а порядочных людей. Основа всей педагогической системы не политическая, как у большевиков, а нравственная. Это фактор огромной важности. Ведь сила всякого режима прежде всего в моральных качествах его представителей.
Другим великим достижением истинного социализма является возможность для всякого способного человека, в особенности для молодежи, пробиться в жизни на широкую дорогу. В Германии всякому способному школьнику и школьнице обеспечена возможность бесплатно пройти весь курс среднего и высшего образования. Социальное происхождение при этом не играет никакой роли; только способные переводятся из основной школы в среднюю и получают затем возможность бесплатно учиться в университете. Система воспитания и образования основана в Германии на аристократическом принципе отбора лучших, наиболее способных, существующих во всей природе.
***
По окончанию школы каждый должен отбыть трудовую повинность. В лагерях собирается молодежь, принадлежащая ко всем классам населения. Та чванливость или изнеженность, которой отличаются "маменькины сынки", здесь окончательно выбивается из головы тех немногих, кто еще воображает, что существуют "благородные" и "простые" круги населения. В общей работе, в подчинении дисциплине, в той атмосфере общности, где ценятся только личные заслуги, умение и трудолюбие, молодежь научается подчинять свои личные стремления и желания общему делу. Здесь нельзя поразить своей оригинальностью: если хочешь отличиться, будь всюду первым, покажи, что ты отличаешься от других лишь большей энергией, большим умом, более непреклонной волей. Здесь закаляется характер, и начинают вырабатываться те черты, которые должен иметь будущий вождь — самоотверженность, забота о других, чувство долга, выдержка. Молодежь получает первое "казарменное крещение", и подготовляются те кадры, из которых впоследствии выходят бесстрашные кавалеры Рыцарских Крестов, вся жизнь которых — самоотверженное служение народу.
*
Еще в Восточной Пруссии, глядя в окно вагона, я с удовольствием хоть на несколько мгновений останавливал свой взгляд на крепких крестьянских каменных домах, красная черепичная крыша которых ярким пятном разнообразит некоторую монотонность северного пейзажа.
Крепкие каменные дома, построенные много десятков, а подчас и сотни лет тому назад.
Вокруг дома сад и хозяйственные постройки, такие же крепкие и глубоко вросшие в землю.
Все свидетельствует о непоколебимой устойчивости немецкого крестьянского духа. Богатства накоплялись здесь не годами и даже не десятилетиями, а веками, и нередко где-нибудь в шкафу хранятся старые документы, выданные какому-нибудь Иоганну Бауеру или Фридриху Шульце, приобретшим этот участок земли в собственность в 1791 году ил и в 1820 году.
Чтобы представить себе, что такое немецкий крестьянский быт, русский читатель должен прежде всего забыть, совершенно оставить все свои представления о русской деревне и о колхозе.
Железные дороги, шоссе и речные пути густой сетью покрывали Германию. Здесь нет глухих, отдаленных захолустных уголков, затерявшихся где-то и забытых всеми. Связь между деревней и городом в Германии чрезвычайно тесна. Все крестьяне, а в особенности их дети, постоянно бывают в городе. Большинство их имеет свой велосипед, многие имеют автомобиль. Немецкое крестьянство все больше приобщается к городской жизни и культуре, приобщается в самом лучшей смысле этого слова, потому что это выражается прежде всего в распространении просвещения. Именно Германию, а не СССР, можно по праву называть рабоче-крестьянской страной, потому что здесь рабочие и крестьяне — полноправные граждане. Сын крестьянина или рабочего, если он способен и трудолюбив, может стать инженером, офицером или фабрикантом. Стерты искусственные социальные и общественные границы, и мерилом всех возможностей стали природные способности и трудолюбие. Между крестьянином и горожанином нет той разницы, которую мы наблюдали у нас, даже во внешнем облике. И это стирается еще больше в молодом поколении.
Я посетил несколько крестьянских хозяйств Германии. Большинство их считается так называемыми "наследственными хозяйствами". Наследственные хозяйства — это крестьянские дворы, площадью от 7,5 до 120 гектаров, принадлежащие одному хозяину. Они не могут быть ни отчуждены, ни заложены, ни раздроблены при переходе по наследству. По наследству его обычно получает старший сын, остальным детям либо выделяется другой надел из государственного земельного фонда, либо выплачивается соответствующая сумма денег, дающая ему возможность окончить какое-нибудь специальное высшее учебное заведение и приобрести специальность.
Таким образом, крестьянские хозяйства в Германии не дробятся, и создаются крепкие своим укладом крестьянские семьи, связанные с родной землей.
Планового сельского хозяйства в таком смысле, в каком это существует в СССР, где всем указывалось, что нужно сеять по плану, в Германии нет. Германский крестьянин волен сеять, что хочет. Однако это не значит, что он предоставлен самому себе, и что никто о нем не заботится. В каждом населенном центре имеется руководитель крестьянства. Местный руководитель подчинен окружному, последний областному. Высшей инстанцией является общегосударственный руководитель крестьянства. Все крестьянские руководители — сами крестьяне: они продолжают обрабатывать свою землю, должность руководителей почетная. Благодаря этому они никогда не становятся чиновниками, а всегда остаются крестьянами, знающими нужды местного населения и лично заинтересованными в том, чтобы крестьянству жилось хорошо.
В их обязанность входит прежде всего давать советы крестьянам. Обширный статистический материал, предоставленный в их распоряжение, дает им возможность быть всегда в курсе экономической конъюнктуры и в зависимости от потребностей страны и результатов урожая прошлого года указывать, на какие продукты имеется наибольший спрос. Сбыт гарантируется государством. Нужно признать, что германский крестьянин живет действительно хорошо, и стадо в 20 голов крупного рогатого скота и больше в среднем крестьянском хозяйстве отнюдь не редкость. Крестьянский дом в Германии поистине полная чаша — отличная крепкая мебель, в шкафах костюмы, платья и обувь, в сундуках материи, в сараях все необходимые машины и нередко в гаражах автомобиль.
Это было достигнуто не только упорным трудом, но и высоко развитой агротехникой. Немецкие ученые неустанно работают над проблемой повышения продуктивности сельского хозяйства, а крестьяне упорным трудом добились рекордных урожаев.
Во всей Германии нет ни одного необработанного уголка, и даже сейчас, во время войны, молодежь, отбывающая трудовую повинность, продолжает борьбу за превращение болот в пашни, отвоевывая у природы все новые участки для своих крестьян.
До войны немецкий крестьянин вообще не знал, что такое обязательные поставки. Теперь, на время войны, они введены на большинство сельскохозяйственных продуктов. Крестьяне с большой готовностью выполняют все нормы, так как они знают, что это необходимо для победы, и уверены, что производимые ими продукты справедливо распределяются между всем населением, а не становятся достоянием небольшой группы капиталистов. Кроме того, германский крестьянин имеет полное доверие к своему правительству, доказавшему ему, что его политика не является политическим экспериментом, а проникнута истинным желанием помочь крестьянину.
Конечно, благосостояние германского крестьянства накапливалось многими десятилетиями, но все же своим теперешним благосостоянием немецкий крестьянин обязан национал-социалистической Германии.
После заключения Версальского договора, в эпоху экономической разрухи кризис особенно остро коснулся крестьянства. Импорт сельскохозяйственных продуктов из-за границы привел к тому, что сельскохозяйственные товары немецкого крестьянства продавались из-за конкуренции по ценам ниже себестоимости. Это означало систематическое разорение всего германского крестьянства. Старые крестьянские усадьбы, находившиеся в течение веков в руках одной семьи, продавались с молотка и скупались за бесценок спекулянтами, главным образом, евреями. Крестьянство, основа государства, медленно гибло, а бессильное демократическое правительство разводило руками, не желая или не умея предотвратить катастрофу. Национал-социализм разрешил экономическую сторону крестьянской проблемы с той же простотой, с какой он разрешил остальные.
Был ограничен импорт сельскохозяйственных товаров из-за границы, установлены твердые цены на местные сельскохозяйственные товары, и таким образом обеспечен сбыт на продукты, производимые крестьянами. Затем был урегулирован вопрос крестьянской задолженности. Крестьянские хозяйства были превращены в неотчуждаемую личную наследственную собственность крестьян. Разумеется, государство, положившее в основу своей политики благосостояние граждан, в случае неурожая или других стихийных бедствий оказывало крестьянам необходимую поддержку, так что элемент случайности исключен из жизни немецкого крестьянина.
И это [не] главное. Дело не только в том, что крестьянин живет зажиточно, имеет 20-30 коров, все нужные сельскохозяйственные машины и прекрасный дом, а главным образом в том, что он чувствует себя обеспеченным, знает, что никогда и никто не выгонит его из родного дома. Эта устойчивость германского быта — основная предпосылка всякого прогресса, всякого благополучия. Если у крестьянина нет уверенности в будущем, он работает вяло и нехотя. В Германии он теперь знает, что земля — его надежная и благодарная кормилица и наградит его за труд. Он сросся с нею, породнился со старыми деревьями своей усадьбы, о которых говорит как о старых друзьях. Своим трудом он обеспечивает самым необходимым — насущным хлебом — свое государство, отплачивающее ему внимательным отношением к его нуждам и защитой его интересов. Так замыкается круговая порука, объединяющая на пользу всего народа трудовое крестьянство и национальное правительство.
***
Когда читаешь письма путешественников, описывавших в XVIII и в начале XIX века свои путевые впечатления от поездок из Германии в Россию, и сравниваешь их с теперешними условиями передвижения, приходится признать, что мир за последние века чрезвычайно изменился. Прежде приходилось переезжать в самой Германии десятки пограничных застав, пересекать десятки государств. Всюду стояли таможенные заставы; у пограничного шлагбаума приходилось видеть то баварского гусара, то ганноверского, то саксонского, то прусского солдата. Почтовая карета по целым неделям продвигалась по пыльным проселочным дорогам, сопровождаемая любопытными взглядами прохожих. Путешественники были какими-то редкими, курьезными людьми, которых показывали детям.
А теперь поезд в течение полутора дня примчит вас из Берлина в Псков, и вы не заметите, как пролетело время в беседе с вашими соседями по купе. Стирается расстояние, побеждается время, мир становится все меньше, и отдельные страны все ближе и теснее прижимаются друг к другу.
И вместе с тем, в значительной степени также благодаря газетам побеждается и психологическое расстояние, та отчужденность, которая некогда отделяла народы друг от друга.
Об этом я думал, стоя в Берлине перед киоском, в котором продавались газеты не менее чем на двадцати европейских языках. Подходили французские, бельгийские, голландские, итальянские, чешские, румынские, русские, латышские, эстонские рабочие, бросали монету в несколько пфеннигов и уходили домой, чтобы там прочесть последние известия из родного края.
Берлин сейчас бесспорно центр Европы. Здесь сходятся не только все политические и экономические нити, но и встречаются представители всех народов, прибывшие сюда, чтобы своей работой способствовать победе в происходящей сейчас мировой борьбе.
Эти люди знают, что сейчас речь идет о спасении нашей культуры, о будущем наших детей и о возможности для них свободно жить и работать.
Иностранные рабочие приравнены в правах к немецким, и они точно так же, как и добровольцы, собравшиеся изо всех стран Европы, не щадя своих сил, работают на общее дело.
Пройдитесь вечером по улицам Берлина и вы убедитесь, что братство народов не пропагандистская фраза, а сама жизнь. По городу ходят группы иностранных рабочих, подчас в компании со своими немецкими товарищами. И хотя незнание языка, казалось бы, серьезное препятствие для общения, ведутся оживленные беседы, подчас даже и споры. Мелькают береты французов, своей смуглой кожей обращают на себя внимание испанцы, медленно и чинно гуляют русские и украинские девушки.
Как изменилась психология людей по сравнению даже с недавним прошлым! Именно эта перемена является залогом создания Нового порядка. К старому возврата нет, и не может быть. Какой далекой и непонятной нам кажется эпоха династических и религиозных войн прошлых веков. И даже прошлая Мировая война уже кажется какой-то устаревшей. Сейчас происходит идеологическая война. Союзники подают друг другу руку не потому, что они родственны по крови, а потому, что они борются за победу того или другого мировоззрения. В Европе происходит развитие того исторического процесса, который обусловлен развитием техники, путей сообщения, распространением просвещения и, главным образом, появлением новой психологии, которую я назвал бы "общеевропейской". Люди все яснее начинают отдавать себе отчет в том, что при теперешнем развитии военной техники было бы безумием повергать Европу в страшные кровопролитные войны, в которых погибла бы наша культура. Постепенно созревает сознание, что нельзя убивать человека только потому, что он принадлежит к другой национальности, или потому, что хочешь отвоевать у него какие-то территории. Ни один культурный человек не может сознательно стремиться к войне, не может не понимать, что ужасы кровопролития нужно и можно предотвратить, что люди хотят и могут договориться. В Европе сейчас происходит постепенное объединение народов в общем сотрудничестве. Человечество начинает понимать, что перед ним поставлена дилемма: или вечная вражда, или разумное сотрудничество всех стран. Этому противится лишь одна сила — жидо-большевизм.
И поэтому нет ничего удивительного в том, что солдаты одной из воюющих сторон, признавшие несправедливость режима у себя на родине, переходят на сторону мнимого противника для того, чтобы сражаться в его рядах за водворение разумного порядка у себя на родине. Такое поведение продиктовано пониманием общеевропейских исторических задач, которое обеспечит наибольший расцвет всем странам нашего континента.
***
Большевики построили в Москве самое роскошное метро из всех существующих в мире, хотя это стоило огромных денег. Это напоминает жесты тех пьяниц-мастеровых, которые пропивают все свое нищенское жалование в одну ночь, угощая товарищей, и затем возвращаются в свою жалкую конуру, где их ждет чахоточная измученная жена и оборванные, голодные, рахитичные дети.
Такой политики "жестов" в своем строительстве и в своей социальной политике придерживалось советское правительство. Оно строило громадные здания официальных правительственных учреждений, в которых никому не приходилось жить, и заставляло граждан прозябать в коммунальных квартирах или жалких старых домах, построенных еще при "проклятом царском режиме".
Полный текст Чёрный PR Адольфа Хитлера СССР в зеркале нацистской пропаганды