팬데믹 : 여섯 개의 세계
@onnibook
Мем про 2020 год всех изрядно достал, а слово «коронавирус» скрипит на зубах песком, когда его произносишь. Еще несколько месяцев назад все вокруг мониторили статистику, читали сводки о числе зараженных и ужасались, а теперь даже такие вот короткие мемуары о том, что там было несколько месяцев назад, сами по себе могут спровоцировать какую-нибудь аллергическую сыпь. При этом в Корее выражение «коронавирусная эпоха» (코로나 시대) за пару месяцев стало используемым повсеместно и объясняющим все, что происходит вокруг.
Зараза проникла и в литературу, и книги о вирусах уже инфицируют полки магазинов. Сборник рассказов «Пандемия: шесть миров» (팬데믹: 여섯 개의 세계) – один из образчиков этого вирусного потока. Он вышел в сентябре 2020 года и состоит из трех частей: "Apocalypse", "Contagion" и "New Normal", в каждую из которых вошли по два рассказа. Всего шесть историй, шесть миров, описанных шестью авторами, которые показали самые разные взгляды на последствия какой-либо пандемии, не обязательно даже коронавируса. И точку на гибели цивилизации никто ставить не спешит, ведь авторы не только критикуют настоящее, но и предлагают свои прогнозы будущего.
Часть «Апокалипсис» и книгу в целом открывает рассказ «Последний лиони» ('최후의 라이오니'). Ким Чоёп снова перенеслась на другую планету и рассказала о вирусе, который уничтожил цивилизацию бессмертных. Хотя главная тема рассказа вовсе не вирус, а отношения людей с механизмами. Ким Чоёп описывает бесстрашного и всемогущего человека, чуждого страхам и тем человеческим чувствам, которые смертному в 2020 году испытывать пока еще не стыдно. Роботы на фоне бессмертного существа из будущего предстают гораздо более уязвимыми, человечными и похожими на несовершенных сегодняшних нас. Благодаря тому, что в рассказе механизмы в отличие людей ограничены сроком годности, «Последний лиони» напоминает душераздирающую историю о брошенных хозяевами домашних животных, которые преданно надеются и ждут на том месте, где их оставили.
Ким Чоёп делится пессимистическими взглядами на бессмертие: непредсказуемая болезнь может пробить брешь даже в самом крепком иммунитете, что в принципе исключает всякую возможность вечной жизни, независимо от того, на каком уровне развития находится человечество и наука.
Изолированный город процветал много веков подряд. Забыв о том, что жизнь может быть не вечной, бессмертные развлекали себя научными опытами. Роботы были одной из поддерживающих город деталей, а самосознанием их наделили в качестве эксперимента. При этом бессмертные держали механизмы под абсолютным контролем, роботы воспринимали их как хозяев и подчинялись им. Сообщалось и о том, что созданные для замены тел клоны тоже обладали самосознанием, но никто не придавал этому значения. Оно все равно исчезало в тот миг, когда бессмертный переносил в клона свое собственное сознание.
Проблем не возникало, и все шло идеально. До тех пор, пока впервые за сотни лет в город не заявилась смерть.
Когда поступило первое сообщение о том, что в районе инкубатора обнаружен вирус D, исследователи всего за день сумели проанализировать возбудитель и установить, что в существовавшей ранее инфекции произошли фрагментарные изменения. Симптомы были легкие –небольшая температура и слабый озноб, поэтому внимания на них никто не обращал. Ничего не болело, жизни болезнь не угрожала. Симптомы держались пару дней, после чего исчезали.
Опасность вируса D выявилась спустя несколько недель, когда один из бессмертных вошел в устройство для переноса сознания в новое тело и ни с того ни с сего превратился в труп. За первой смертью последовала вторая, за ней – третья, четвертая, затем в городе объявили чрезвычайное положение. Вирус D уничтожал не тело. Он уничтожал само бессмертие, веками поддерживавшееся людьми. Крохотное изменение в иммунной системе сделало невозможной передачу сознания в дубликат тела. Вирус возродил страх смерти, и этот страх накрыл весь город.
Лиони – люди, появившиеся в результате ошибки. Они были выращены для того, чтобы предоставить бессмертным дубликаты тел, но в какой-то момент обрели самосознание. Вслед за бессмертными они готовятся покинуть планету. Роботы остаются одни: их устройство не позволяет им перелететь через космический тоннель. Один из лиони проявляет к ним сочувствие и откладывает свой побег с планеты. Долгое время он присматривает за осиротевшими механизмами и чинит их в надежде на то, что его народ однажды вернется с технологиями, которые позволят им забрать роботов с собой. Когда выжить на пустой планете становится совсем сложно, роботы сами просят последнего лиони улететь. Лиони обещает, что найдет способ перевезти их через тоннель и обязательно вернется либо с подмогой, либо с идеями.
Верные роботы ждали его на опустевшей планете десятки лет. Они чинили друг друга, разбирали на детали тех, кто окончательно выходил из строя, и совсем лишились своего первоначального вида, но все еще хранили надежду на то, что человек, которого они считали хозяином, вернется. Однажды на их заброшенную планету действительно прилетел некто похожий на лиони, но роботы были уже слишком стары.
Описывая крах могущественной цивилизации бессмертных, Ким Чоёп объясняет, что погубила их вовсе не болезнь:
Когда появились страх и тревога, люди стали быстро гибнуть, но убивал их не вирус, а они сами.
Эта мысль повторяется в большинстве постапокалиптических сценариев. Похоже, как бы человечество себя ни превозносило, никто по-настоящему не верит, что наша цивилизация действительно цивилизованна. Какими бы темпами ни развивалась наука, мы все еще слишком примитивны и недалеки от того рубежа, который отделяет нас от хищных животных, ведомых примитивными инстинктами. Любое ненастье, любой сбой системы может отбросить человека к его первобытной ступени развития, и ничто нас не спасет, в том числе и научные достижения. Если катастрофа более страшная, чем коронавирус, случится в ближайшие годы, то человечество тут же превратится в обезьян с автоматами – сюжет, не раз описанный многими авторами, в том числе и корейскими. Тем не менее, хочется верить, что человечество действительно развивается быстрыми темпами, и каждое новое десятилетие мы становимся более гуманными и сознательными, чем раньше. Растет уровень политкорректности и вовлеченности в общественную жизнь, в некоторых странах людям даже разрешают жить вместе до брака и вводят уголовную ответственность за убийство чести – это вам не какое-нибудь средневековье. Хочется надеяться, что еще совсем чуть-чуть, и мы все-таки преодолеем некий рубеж, после которого чрезвычайное положение на планете не будет вызывать опасность того, что все кинутся друг на друга с тяпками и граблями и пойдут разносить магазины. Ведь так?
Роботы упустили из внимания, что лиони для выживания требуются другие живые существа, точнее, смерть других живых существ. Это обязательное условие для любой органики. В отличие от роботов люди строили свою жизнь на смерти других организмов, – возвращает нас из мечты в реальность Ким Чоёп и напоминает, что мы всего лишь паразиты.
Похожий взгляд мы видим в рассказе «Люди из мертвого кита» ('죽은 고래에서 온 사람들') автора, который скрывается под псевдонимом Дюна. Дюна переносит нас на покрытую водой планету. Когда-то эта планета перестала вращаться, из-за чего два огромных материка стали недоступны для проживания – на одном наступила вечная жара и не кончающийся день, на другом – вечная мерзлота и ночь. Люди живут в море, на островах, сформированных колониями неких морских организмов. Эти организмы сбиваются в стаи и образуют подобие суши, на которой люди строят жилища, организуют поселения и размножаются. В рассказе вирус поражает не людей, а морских животных, то есть, почву, на которой живут люди: когда животное заражается, колония его отторгает, что в итоге приводит к ее распаду и разрушению острова. Люди зовут острова китами.
Это называли китовой болезнью. Называли вирусом. Мы заметили, что, если умирал один кит, то и все киты поблизости тоже погибали. Но о том, как передается инфекция, мы ничего не знали. Возможно, заразу приносили морские течения. Может быть, вирус передавался от рыб, которыми питались киты. Может быть, они заболевали из-за нас.
Дюна – загадочный автор. Он или она известен с 90-х годов как кинокритик и автор научно-фантастических произведений, то есть, уже тридцать лет. Однако никто до сих пор не знает ни как он выглядит, ни даже женщина это или мужчина. Существует множество теорий о том, кто скрывается под этим псевдонимом. Есть даже мнение о том, что Дюна – это не один человек, а группа писателей или семейная пара. При этом информации нет и у издательств: все переговоры с этим автором ведутся по электронной почте, телефонных номеров Дюна нет ни у кого, интервью проходят только в виде переписки. Единственная информация, которая известна на данный момент – гонорары за рукописи издательства перечисляют на счет, зарегистрированный на женское имя. Это, конечно, ни о чем не говорит. Автора часто критикуют за то, что годы творческой деятельности не принесли ему ни одной награды. Кроме того, в его произведениях находят свидетельства плагиата с западных писателей. Несмотря на скрытный образ жизни, Дюна является активным и даже гиперактивным пользователем Твиттера и часто ввязывается в Интернет-скандалы.
Рассказ Чон Соён «Сундучок Мичжон» ('미정의 상자') из части «Инфекция» более приближен к реальности, чем два предыдущих. По крайней мере, история разворачивается на Земле в наши дни. Главная героиня по имени Мичжон бредет по пустынной Корее и вспоминает события 2020 года, которые привели к катастрофе. Это единственный в сборнике рассказ, посвященный непосредственно коронавирусу.
После ухода Югён Мичжон еще какое-то время оставалась в доме одна. Она сидела взаперти, пока совсем не закончились запасы еды, пока от консервов и сухих пайков почти ничего не осталось, пока высушенная на солнце последняя маска, использованная уже не раз, не испачкалась настолько, что подносить ее ко рту стало совсем невыносимо. После того, как отключили водоснабжение, Мичжон стала набирать дождевую воду в фильтр-кувшин и пила оттуда. Этот кувшин покупала еще Югён. Мичжон счищала всплывавшие взвешенные частицы и использовала фильтр дальше. Она не надеялась, что вода будет чистой, но это все же было лучше, чем пить дождевую воду просто так. Когда предпринять стало совсем нечего, она наполнила водой три пластиковые бутылки, которые бережно хранила, взяла оставшиеся консервы, пайки и вышла из дома.
Как она и ожидала, на улице не было ни души. Мичжон шагала по пустынной дороге. Чтобы выжить в такое время, нужно идти в деревню. Говорят, все разъехались по деревням. Говорят, там есть и пища, и питьевая вода.
Если отсечь сценарий массовой резни и беспорядков, которые погубят человечество, то спасаться от пандемии в сельской местности – вполне здравое решение, ведь город больше не может предоставить жителям ни оплачиваемый труд, ни пропитание. В деревне, как говорит Чон Соён, можно обеспечить себя самому. Да и в случае с удаленной работой – почему бы не рассредоточиться по сельской местности, где и плотность населения меньше, и воздух чище.
Отправляясь в неизвестность, куда-то на юг, Мичжон отматывает назад свои воспоминания с двадцать пятого августа 2020 года, дня, когда она не пустила в дом Югён, до пятого марта 2019 года – дня их знакомства. Мичжон пришлось прогнать Югён из дома для того, чтобы ее спасти – проявления любви и заботы в постапокалиптической цветовой инверсии. Чон Соён описывает совместную жизнь пары в карантине, когда одна из девушек находилась дома с подозрением на инфекцию, а другая должна была умудриться не подцепить от нее заразу; описывает последствия, к которым привело несоблюдение рекомендаций; упоминает людей, стягивавших маски на подбородок, начальника, который отказывался перевести сотрудников на удаленку; рассказывает о том, как разрушилась едва успевшая начаться совместная жизнь Мичжон и Югён. Чон Соён предлагает нам взглянуть на сценарий, который пока еще не стал реальностью и скорее всего уже не станет. По крайней мере, не в этот раз.
Ким Ихван в рассказе «Та коробка» ('그 상자') делится похожими мыслями, только переносит своих персонажей в недалекое будущее. После того, как по планете распространилась инфекция, доставку всех необходимых вещей до волонтерского поста осуществляют почтовые дроны. Волонтеры, у которых подтвержден иммунитет к вирусу, разносят посылки по домам изолировавшихся граждан – немногих выживших людей на планете. Главный герой по имени Минчжун ждет посылку с прахом его родителей, однако, вместо праха обнаруживает в почтовой коробке лишь пустую урну. Ответственный за посылку волонтер, Сокхён, помогает ему прояснить ситуацию, в результате чего становится единственным другом Минчжуна. Однажды Минчжун заболевает, но не умирает, а обретает антитела. С антителами он тоже может работать волонтером, получать рис, ходить по улицам и общаться с другими переболевшими. Люди в эпоху пандемии занимают дома, владельцы, которых уже погибли, пользуются их вещами и смотрят старые фильмы на телевизорах, принесенных из опустевших квартир. Виртуальные помощники Минчжуна и Сокхёна сближаются и советуют мужчинам съехаться и жить вместе. Минчжун тем временем смиренно ждет, когда его родителей, отключат от аппаратов искусственного поддержания жизни. Уже два года они находятся в коме, но очередь из ожидающих кремации пациентов настолько велика, что эвтаназия родителей бесконечно откладывается. Тем не менее, однажды Минчжун осмеливается начать новую жизнь.
Самый интересный взгляд на последствия пандемии представлен в рассказе '차카타파의 열망으로' – это название весьма условно можно передать фразой «Страсть к шипящим». Писатель-фантаст Пэ Мёнхун предполагает, что из-за вируса может измениться речь. Весь рассказ написан на корейском языке образца 2113 года, в котором нет ни сильных, ни придыхательных согласных. Поначалу это вызывает недоумение, но автор постепенно раскрывает свое предположение о том, что из-за риска передачи респираторных инфекций все буквы, произнесение которых сопровождается толчком воздуха, исчезнут из корейского алфавита.
Рассказчик изо дня в день наблюдает за тем, как известная актриса готовится к новой роли и изучает историю прошлого века. Глядя на нее он брезгливо размышляет о том, как неуклюже и негигиенично произносились слова в 21 веке.
– Давай убежим, – драгически броизнесла Со Ханчжи и бродянула мне руку.
[…]
Слюна Со Ханчжи брызнула мне в лицо. Я едва не закричал, но, сам дого не ожидая, вдруг избыдал гадарсис. В дод миг я осознал, что слова «Я избыдал гадарсис» обязательно нужно произносить – «Я испытал катарсис». Так, чтобы слюна летела во все стороны.
Просматривая видеоархивы прошлого века, рассказчик задумывается и о том, как дико выглядят его предки, еще не знакомые с социальным дистанцированием. Он и представить не мог, что всего сто лет назад люди подходили друг к другу так близко, склонялись друг над другом и даже приближали лица. А плюющиеся во время матчей спортсмены выглядят совершенными дикарями.
«Осиная буря» ('벌레 폭풍'), заключительный рассказ в сборнике, больше похож на иллюстрацию к плану по преодолению последствий пандемии. Писательница И Чонсан показывает позитивный взгляд на жизнь в самоизоляции. Пока все это кажется ерундой, но, если задуматься, такой сценарий развития событий наиболее близок к реальности.
И Чонсан подробно описывает, как пандемия и опасность подхватить вирус меняет взгляд на романтические отношения и ритуалы. Кроме того, она делится предположениями о том, как будет восприниматься переход к совместной жизни людьми, которые родились и выросли в условиях самоизоляции.
В мире, описанном И Чонсан, проблему вызвал не столько сам вирус, сколько его переносчики – насекомые.
В новостях сказали, что надвигается еще одна осиная буря. Ледники продолжали таять и провоцировать появление новых бактерий и болезней. Заполонившие мир насекомые собирались в огромный рой, пересекали материки и разносили болезни.
В этом мире никто не выходит на улицу без причины и без защиты. Люди передвигаются на машинах, до которых добираются в плотно сидящей одежде. Однако и внутри машины их жизнь подвержена опасности: полчища насекомых закрывают обозрение, облепляют лобовое стекло, и риск попасть в аварию или как минимум в долгую пробку очень высок.
Попо была во втором классе, когда небеса над всей землей впервые скрылись за жуткими тучами насекомых. С каждым годом их число увеличивалось, и страны всего мира уже давно ломали голову над тем, как решить эту проблему. Но летом того года насекомых было больше, чем за всю историю наблюдений.
Их укусы вызывали лихорадку, потерю сознания и быструю смерть.
Попо с самого детства нравилось сидеть дома. Она не любила школу, шум, суету и беготню, которую устраивали дети, поэтому повсеместный переход на онлайн-обучение стал для нее радостной новостью.
Люди, лишенные возможности выходить на улицу, изобретали новые способы социализации. Потребность в общении предсказуемо удовлетворило виртуальное пространство. Прогулки по улицам заменили прогулки по симуляциям, а, чтобы не было одиноко, люди стали вести продолжительные прямые эфиры и смотреть трансляции в «окнах»: они открывали свои окна другим и заглядывали в чужие.
Попо было любопытно, кто наблюдает за ее работой, поэтому она заглядывала в окна тех, кто часто заходил к ней. Окно Муи было открыто круглые сутки. Попо не понимала тех, кто демонстрирует свою жизнь другим все 24 часа: «Почему они так хотят выставлять себя напоказ?» Тем не менее, Попо продолжала подглядывать за жизнью Муи. Если откровенно, то ей просто нравилась ее внешность. А «лента» на запястье Муи лишь подстегнула любопытство Попо. По внешности Муи она уже догадалась о том, что они похожи, но, когда догадка подтвердилась, Попо вдруг почувствовала себя счастливой. Попо использовала при работе руки, поэтому, чтобы избежать побочных эффектов, вместо ленты установила в матку кольцо. Оно регулировало гормоны и делало половые признаки чуть менее выраженными.
И Чонсан дает вполне реалистичный прогноз на ближайшее будущее, независимо от того, вернется мир к локдауну или нет: наверняка не за горами тот день, когда ленту Инстаграм и чтение постов в соцсетях выместят прямые эфиры, и мы все станем героями шоу «За стеклом». А внедренные в тело механизмы для регуляции гормонов – это вообще прекрасная идея для стартапа. Особенно, если влиять они будут не на внешность, а на самочувствие и настроение: тогда мир заполнится счастливыми людьми, исчезнут конфликты, войны и террористы. Также вполне логично, что Интернет-отношения, все еще кажущиеся миллениалам и бумерам фиктивными, при продолжительной изоляции станут неизбежной нормой. Если мыслить категориями апокалипсиса, то в этом есть и свои плюсы: с сокращением количества браков, уменьшится численность населения Земли, и нас не постигнет другой сценарий катастрофы – голодный конец света в мире без чистого воздуха и питьевой воды.
Попо сорок лет, однако, в своей добровольной изоляции о браке она даже не задумывалась, пока не познакомилась с Муи. Теперь ее привычный уклад жизни доживал свои последние дни, ведь Попо готовилась вступить в брак и начать совместную с Муи жизнь.
В статье о модном жилье Попо увидела двухместные дома и поняла: это оно. На видео был показан обычный частный дом прямоугольной формы, но в тексте говорилось, что внутри этой постройки находятся две одинаковых квартиры.
Попо заинтересовалась этой информацией и стала осматривать двухместные дома. Построенные совсем недавно, в последние несколько лет, изнутри они почти ничем не отличались друг от друга. С улицы казалось, что это один дом, но внутреннее пространство было четко разделено стеной. В них можно было жить отдельно друг от друга, как и раньше, но при этом в стене между квартирами была дверь, позволявшая ходить из одного дома в другой.
Дом, в котором можно жить вместе, но отдельно друг от друга, воплощал мечты Попо. Такие постройки пользовались спросом, строились на постоянной основе, поэтому и продавались хорошо, и арендная плата была невысокой. Привлекало Попо еще и то, что дверь между квартирами была, но, как и в случае с обычной входной дверью, без согласия хозяина войти в его дом было невозможно.
Пока такое рвение отгородиться стеной от любимого человека кажется дикостью, но не исключено, что сорок лет локдауна привели бы именно к таким последствиям. При этом сестра Попо не торопится закрываться от мира, привычно ходит на работу и встречается с реальными людьми. Только в семье она тоже не нуждается и растит дочь, которую зачала искусственным путем.
Попо же колеблется до последнего: новая жизнь ее пугает, да и зачем что-то менять, если все и так хорошо. Но желание хоть раз увидеть любимого человека в реальности превозмогает тревоги, и Попо выходит из своего заточения.
Из синтеза шести рассказов можно получить следующую картину: постоянный локдаун наверняка изменит формы социального взаимодействия, привычный тип семьи и романтические ритуалы – поцелуи и объятья – рискуют не пережить серьезную пандемию. Все это приведет к сокращению населения Земли. Изменится язык. Люди переместятся из городов в деревни, и мир будет состоять из небольших аграрных государств. Будет широко использоваться доставка дронами. Ледники, скрывающие много неизвестного, продолжат таять, и оттуда в воздух будут попадать неизученные вещества. Абсолютного бессмертия не удастся достичь даже в далеком будущем. Возможно, люди осознают, что они всего лишь паразиты.
Но это не точно.
Такой мир складывается из шести паттернов, предложенных писателями в сборнике «Пандемия». Прогноз от себя: непереносимость глютена будет вытеснена непереносимостью материалов, из которых сделаны маски. Летоисчисление станут вести не от Рождества Христова, а от начала коронавирусной эпохи. Но это тоже не точно.
«Мы остались одни ради того, чтобы спасти друг друга. Отпустите себя в мир научной фантастики, пока заперты дома» – призывает нас издатель сборника «Пандемия». Вероятно, это лучшее, что мы можем сделать на данный момент: соблюдать рекомендации и помнить о последствиях, к которым может привести наша недобросовестность.
Не болейте.
Впечатления о корейских книжках