(๑•́ ₃ •̀๑)

Итто жмурится, стоит сопоставить реальную картинку с истинными ощущениями. Сдавленно стонет, осознавая, что так лишь хуже. Чувства ярче, возбуждение громче, перекрывает дыхание и разумность. Горо... он – вспышка под веками, руки на торсе, россыпь поцелуев на тазовых костях. Так много внимания и ласки, что мурашки овевают тело, пространство меж пальцев, впадину под рёбрами.

Поглощают, как губы Горо – из сахарного тростника созданные – выцеловывают косые мышцы.

– Слушай, а я один анекдот знаю.. подходящий, – ни черта он не знает, под нос бормочет с сомнительной убежденностью, дрожащими пальцами поглаживая волосы на макушке Горо, задевая пушистые уши. Мягкий. Хороший. Комфортный. Прямо сейчас добавляющий язык к невесомым и навязчивым касаниям. Архонты...

Горо не отвечает, игнорирует знание словеспости, прикусыванием кожи намекает на то, ч т о будет с Итто, если этот "подходящий анекдот" обретёт плоть и кровь. Когда-то, в годы подростковой(вечной) бесшабашности Итто уже случалось считывать кожей укусы собак. И впервые ему не страшно, только мычание сквозь сомкнутые губы вырывается. Грубость вынуждает колебаться задетой струной в ответ, стискивая волосы и загривок, оттягивая назад.

– Больно? – тихо уточняет мужчина, снизу вверх разглядывая туманными пустотами из кромешных зрачков. Он способен – он хочет – кусаться сильнее, оставляя мокрые отметины синяков и сеточку неудачного поля морского боя с каплями крови замест кораблей. Щурится кратко, находя перед собой не только плывущие оттенки мира, но и пылающие красные пятна на щеках Итто.

– Не-не, всё супер, как захват рыбин злых, – лепет рождается из неловкости, неловкость подгоняет кровь ближе к коже. И óни дьявольски не по себе от того, как пристально смотрит(пялится!!) Горо. так голодно и преданно, чертчертчерт

– Расскажешь о них потом, – терпеливо хмыкает сиба-ину; зрительный контакт не размыкает, заглатывая головку. Ему хочется видеть. То, как вздрагивает Итто всем телом, сжимая уже сомкнутые до предела кулаки. То, как его грудь вздымается нервно, отчаянно вовсе. Как дрожат мышцы от натуги.

Ведь он сильный. Сильнейший óни. Не знающий, куда деть глаза, столпотворение звуков в глотке. Ведомый хлюпаньем ниже линии горизонта и находящий глазами блестящие от слюны губы Горо, принимающие, языком себе помогающие... блять. В его голове вакуум, скулящий, звучащий на одной ноте восторженной хаотичности. Его тело сладко овевает возбуждение, на краю балансирует, претерпевает истинное испытание,

когда

Горо

что б его, генерала далёкого острова цвета фиалковой дыни,

ударяет членом по сомкнутым – влажным, покрасневшим, сочно-вишневым – губам.