Зоя Светова: митинг как хартия несогласия
Зоя Светова
В 12 часов в воскресенье 10 июня движение «За права человека» и несколько политических оппозиционных партий зовут москвичей на согласованный митинг «За свободную Россию без репрессий и произвола» на проспект Сахарова со стороны улиц Каланчевской и Маши Порываевой.
Вот лозунги, предложенные организаторами митинга:— Если ты хочешь жить в стране без политзаключенных
— Если тебя возмущает безнаказанность правоохранительных органов, практикующих избиения и пытки
— Если ты хочешь жить в городе без мусорных свалок, чтобы твои дети дышали чистым воздухом
— Если ты борешься против сноса твоего дома, уничтожения твоего парка, против точечной застройки
— Если тебе ненавистна коррупция, ложь и лицемерие слуг режима
— Если ты за социальную справедливость
— Если ты против цензуры, против блокировок в интернете
— Если ты хочешь, чтобы Россия была страной Свободы, а не страной рабов.
Лозунги простые и понятные. Не сказать, что очень радикальные. Лозунги здравого смысла, и, казалось бы, они должны привлечь на эту акцию много людей. Организаторы заявили о 10 тысячах участников.
Боюсь, что столько не соберется. Перестали мы ходить на митинги. Почему? На этот счет существует множество социологических опросов, исследований, статей. Но и без них понятно: общество пребывает в глубокой апатии, переходящей в депрессию, люди не просто считают, они уверены, что ничего не могут изменить. Протестуют только одиночки. Главная же беда — отсутствие согласия среди несогласных.
27 мая литературный критик Анна Наринская опубликовала в «Новой газете» колонку «Имя несогласия» о необходимости создания своеобразного манифеста, «хартии тех, кто против», против того, что делает власть.
«Я считаю, что единственная наша возможность победить эту апатию и выученную беспомощность — составить текст, подобный „Хартии-77“, текст, переносящий ее цель в наше сегодня. В чем была ее главная задача? Не в том, чтоб составить список „чего приличный человек не должен делать“ (это — следствие), а в структурировании общего несогласия с властью, описании пунктов, в которых, по нашему консолидированному мнению, — эта власть вредна. И в оглашении этого нашего согласного несогласия. Вот почему мы считаем эту власть вредной, а мы — это список подписавшихся. Только тогда наше несогласие будет иметь имя», — предложила Наринская.
Признаюсь, когда я прочитала этот текст, подумала: зачем изобретать велосипед, мы все, те, кто против, и так знаем, что нам не нравится во власти, с чем мы не согласны и с чем хотели бы бороться. Тогда для чего нам что-то подписывать? Вряд ли Анна Наринская, предлагая Хартию несогласных, имела в виду других людей, тех, кого зовут на Первый канал и НТВ, и тех, кто никогда не будет участвовать в акциях поддержки Олега Сенцова и Кирилла Серебренникова.
Те же, кто участвует в акциях в защиту голодающего Олега Сенцова, известные артисты, читающие его рассказы, пикетчики, требующие его освобождения, люди искусства, которые на кинофестивалях не боятся произносить его имя, все они, по сути, подписываются под этой Хартией несогласия.
Но, пока каждый делает что-то на своем маленьком участке, на своей маленькой «делянке», их не видно. Нас мало, и мы не эффективны. И в этом смысле и Хартия, и митинг — это своего рода «смотр» рядов. Это подсчет несогласных. Полиция, конечно, даст заниженное число участников митинга, но мы сами себя не обманем. Мы сами будем знать, сколько нас было на проспекте Сахарова.
А ведь, если подумать, то лозунги, предложенные организаторами митинга, мало чем отличаются от того, что могло бы быть записано в Хартии несогласных, которая является и политическим, и нравственным манифестом.
Но много ли людей, согласных с этой идеей, найдет время, а главное желаниеприйти на митинг? У большинства найдутся отговорки, а главное, потеряны драйв и надежда, что власть обратит внимание на митинг. Между тем, авторитарное государство оставляет нам минимум возможностей для протеста, и согласованные митинги, которые некоторые радикально настроенные товарищи называют «разрешенным стойлом», — одна из таких редких возможностей. И поэтому на митинг надо идти. Наталья Горбаневская, которая 50 лет назад, в августе 1968 года вместе с шестью демонстрантами вышла на Красную площадь, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию, объясняла свой поступок тем, что ей «было стыдно».
Борис Немцов считал митинги важной формой протеста. Помню, как на одном из совещаний по организации, наверное, последнего в его жизни митинга, он убеждал участников собрания: «Мы выведем на улицы тысячи людей, и Кремль нас услышит!» «Марш мира» в марте 2014-го года собрал в Москве 50 тысяч человек.
Среди лозунгов, заявленных на митинге 10 июня в Москве, мне не хватает самого конкретного и самого актуального: «Свободу всем политзаключенным, украинским и российским!
Обмен политзаключенными с Украиной!
Пусть россияне вернутся к себе домой, а украинцы — к себе!"
У вас есть интересные новости из вашего региона? Присылайте их в наш телеграм-бот:
https://t.me/mbkmediafeedbackbot
Все наши материалы можно читать по адресу:
https://mbk.sobchakprotivvseh.ru/
Подписывайтесь на наши соцсети:
https://zen.yandex.ru/media/mbkhmedia
https://www.facebook.com/MBKhMedia/
https://www.youtube.com/c/МБХмедиа
https://www.instagram.com/mbk_media/