Жизнь -> смерть TKO

Это Гёте:

Фауст
...

Так кто же ты?

Мефистофель

         Часть вечной силы я,

Всегда желавший зла, творившей лишь благое.

Фауст

Кудряво сказано; а проще — что такое?

Мефистофель

Я отрицаю всё — и в этом суть моя.

Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,

Годна вся эта дрянь, что на земле живёт.

Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!

Короче, всё, что злом ваш брат зовёт, —

Стремленье разрушать, дела и мысли злые,

Вот это всё — моя стихия.

Фауст

Ты мне сказал: «я часть»; но весь ты предо мной?

Мефистофель

Я скромно высказал лишь правду, без сомненья.

Ведь это только вы мирок нелепый свой

Считаете за всё, за центр всего творенья!

А я — лишь части часть, которая была

В начале всё той тьмы, что свет произвела,

Надменный свет, что спорить стал с рожденья

С могучей ночью, матерью творенья.

Но всё ж ему не дорасти до нас!

Что б он ни породил, всё это каждый раз

Неразделимо связано с телами,

Произошло от тел, прекрасно лишь в телах,

В границах тел должно всегда остаться,

И — право, кажется, недолго дожидаться —

Он сам развалится с телами в тлен и прах.

Фауст

Так вот твоё высокое значенье!

Великое разрушить ты не мог,

Тогда по мелочам ты начал разрушенье!

Мефистофель

Что делать! Да и тут старался я не впрок.

Дрянное Нечто, мир ничтожный,

Соперник вечного Ничто,

Стоит, не глядя ни на что,

И вред выносит всевозможный:

Бушует ли потоп, пожары, грозы, град —

И море и земля по-прежнему стоят.

С породой глупою звериной и людскою

Бороться иногда мне не хватает сил —

Ведь скольких я уже сгубил,

А жизнь течёт своей широкою рекою.

Да, хоть с ума сойти, — всё в мире так ведётся,

Что в воздухе, в воде и на сухом пути,

В тепле и в холоде зародыш разовьётся,

Один огонь ещё, спасибо, остаётся.

А то б убежища, ей-богу, не найти!

А это "Жизнь Пи":

When you’ve suffered a great deal in life, each additional pain is both unbearable and trifling. My life is like a memento mori painting from European art: there is always a grinning skull at my side to remind me of the folly of human ambition. I mock this skull. I look at it and I say, “You’ve got the wrong fellow. You may not believe in life, but I don’t believe in death. Move on!” The skull snickers and moves ever closer, but that doesn’t surprise me. The reason death sticks so closely to life isn’t biological necessity—it’s envy. Life is so beautiful that death has fallen in love with it, a jealous, possessive love that grabs at what it can. But life leaps over oblivion lightly, losing only a thing or two of no importance, and gloom is but the passing shadow of a cloud.

А это Евтушенко:

Жизнь перед Смертью —

как девочка перед женщиной.

Девочка Жизнь простодушна.

Цинична женщина Смерть.

Жизнь, по мненью Смерти,

заражена сантиментщиной.

Смерть лишена сантиментов —

попробуй умилосердь.

Старость, болезни, голод,

пули, ножи, веревки,

бомбы, стул электрический,

водка и луминал,

колеса автомобильные,

засасивающие воронки —

это оружие Смерти,

это ее арсенал.

Смерть то уколет душу

ржавой иглою сплетни,

то неудачами сдавит

горло, как будто петлей,

то заразит безволием —

страшным микробом смерти,

то перепилит совесть

надвое

пилой.

Что помогает Смерти?

Трусость, расслабленность духа,

Наши самообманы,

наши «авось», «как-нибудь».

Смерть обмануть не стыдно.

Смерть — это старая шлуха.

Девочку Жизнь позорно

в чем-нибудь обмануть.

Не умирайте при жизни.

Не помогайте Смерти!

Смерть — королева снежная.

Xолоден ее плен.

Вы помогайте Жизни,

будто бы девочке Герде,

расталкивающей холод

яблоками колен…