Женщина в окне

Глава 36

Похрустывает перекрахмаленная наволочка.
Шаги поблизости.
Потом тишина – но какая-то странная, незнакомая тишина.
Мои глаза широко раскрываются.
Я лежу на боку, смотрю на радиатор.
А над радиатором окно.
За окном кирпичная кладка, зигзаг пожарной лестницы, приземистые трансформаторы.
Еще одно здание.
Я лежу на двух односпальных кроватях, туго запеленутая в простыни. Покрутившись, пытаюсь сесть.

Падаю на подушку, осматриваю комнату. Она маленькая, скромно обставленная, по сути дела, мебели почти нет – пластиковый стул у стены, стол орехового дерева у кровати, на столе бледно-розовая коробка с бумажными салфетками. Настольная лампа. Узкая ваза, пустая. Тусклый линолеум на полу. Напротив меня закрытая дверь с матовым стеклом. Над головой оштукатуренный потолок с флуоресцентными лампами…
Мои пальцы комкают одеяло.
Начинается…

Дальняя стена отодвигается от меня, дверь съеживается. Я смотрю на стены справа и слева от себя, вижу, как они отдаляются друг от друга. Потолок дрожит, скрипит, вскрывается, как крышка банки с сардинами, слетает, словно крыша, сорванная ураганом. Из моих легких стремительно уходит воздух. Пол громыхает. Кровать трясется.
И вот я лежу на вздымающемся матрасе в этой деформированной комнате, и мне нечем дышать. Я тону в этой кровати, я в ней умираю.

– Помогите, – кричу я, только это не крик, а шепот, который с трудом выползает из глотки и размазывается по языку. – Помоги-те, – повторяю я попытку и на этот раз прикусываю язык.
Ощущение такое, будто я укусила оголенный провод. Кажется, будто воспламеняется запал и происходит взрыв. Раздается мой пронзительный вопль.
Я слышу раскаты голосов, вижу, как в дальнюю дверь проскальзывает толпа теней, как они устремляются ко мне широкими шагами через бесконечную комнату.

Я снова кричу. Тени сбиваются в кучу, окружают мою кровать.
– Помогите, – умоляю я, судорожно хватая ртом воздух.
Потом в мое тело входит игла. Это сделано так умело, что я почти ничего не чувствую.


На меня накатывает волна, бесшумная и гладкая. Я плаваю в какой-то сверкающей пучине, глубокой и прохладной. Вокруг меня, как рыбы, снуют слова.
– Приходит в себя, – бормочет кто-то.
– …стабильна, – говорит кто-то еще.
А потом ясно, словно я только что вынырнула и вытряхнула воду из ушей, слышу:

– Как раз вовремя.
Я поворачиваю голову. Ощущение, что она лениво покачивается на подушке.
– Я уже собирался уходить.

Теперь я вижу его, то есть бо́льшую его часть – на то, чтобы рассмотреть этого человека целиком, у меня уходит какое-то время, потому что я напичкана лекарствами (мне ли этого не знать) и потому что он жутко большой. Просто гора, а не мужчина. Иссиня-черная кожа, мощные плечи, широченная грудь, густая темная шевелюра. Костюм не облегает, а словно цепляется за него с какой-то безысходностью, не справляясь со своей задачей, но стараясь изо всех сил.

– Ну здравствуйте, – говорит гора приятным низким голосом. – Я детектив Литл
[20]
.
Я моргаю. На уровне его локтя маячит женщина в желтом халате медсестры.
– Вы понимаете, о чем мы говорим? – спрашивает она.
Я снова моргаю, потом киваю. Чувствую, как вокруг колеблется воздух, словно он вязкий, словно я по-прежнему под водой.
– Это больница «Морнингсайд», – объясняет медсестра. – Полицейские все утро ждали, когда вы придете в себя.

Так можно распекать человека за то, что он не услышал звонка в дверь.
– Как вас зовут? Можете назвать свое имя? – спрашивает детектив Литл.
Я открываю рот, издаю какой-то писк. У меня пересохло в горле. Такое ощущение, что я вдохнула облачко пыли.
Медсестра обходит кровать, нацеливается на прикроватный столик. Я следую за ней взглядом, медленно поворачивая голову, и смотрю, как она вкладывает мне в руки чашку. Я отпиваю. Тепловатая вода.

– Вам дали успокоительное, – говорит медсестра почти виновато. – Вы немного разволновались.
Вопрос детектива повисает в воздухе. Я вновь обращаю взгляд к Маленькой Горе.
– Анна, – говорю я, чувствуя, как звуки запинаются у меня во рту, словно язык мой – «лежачий полицейский». Чем, черт возьми, они меня накачали?
– У вас есть фамилия, Анна? – спрашивает Литл.
Я делаю еще один глоток.
– Фокс.
Моя фамилия кажется мне какой-то длинной.

– Угу. – Он достает из нагрудного кармана блокнот, заглядывает в него.
– Можете назвать ваш адрес?
Я справляюсь с заданием.
Литл кивает:
– Вы знаете, где вас подобрали вчера вечером, миз
[21]
Фокс?
– Доктор… – бормочу я.
Медсестра подскакивает ко мне:
– Доктор скоро придет.
– Нет. – Я качаю головой. – Я – доктор.
Литл в упор смотрит на меня.
– Я доктор Фокс.
Его лицо освещается улыбкой. Белизна зубов просто ослепляет.

– Доктор Фокс, – говорит он, постукивая пальцем по блокноту. – Вы знаете, где вас подобрали вчера вечером?
Прихлебывая из чашки, я изучаю его. Вокруг меня хлопочет медсестра.
– Кто подобрал? – спрашиваю я. Верно: я тоже буду задавать вопросы. Пусть даже и невнятно.
– Фельдшеры скорой помощи. – И добавляет, пока я не успела ответить: – Они обнаружили вас в Ганновер-сквере. Вы были без сознания.
– Без сознания, – вторит медсестра на тот случай, если я не поняла.

– Вы позвонили по телефону чуть позже половины одиннадцатого. Вас нашли в купальном халате с этим вот в кармане. – Он раскрывает огромную ручищу, и я вижу на его ладони посверкивающий ключ от моего дома. – А рядом с вами было вот это.
Он кладет себе на колени мой искореженный зонтик.
Где-то в недрах моего существа зарождается некий импульс, поднимается к легким и сердцу.
«Джейн».
– Что такое?
Литл смотрит на меня, нахмурившись.
– Джейн, – повторяю я.
Медсестра бросает взгляд на Литла.

– Она сказала «Джейн», – с неизменной услужливостью переводит она.
– Моя соседка. Я видела, как ее пырнули ножом.
Слова замерзают у меня на языке, и, после того как они долго оттаивают во рту, я в состоянии выплюнуть их.
– Да. Я слышал о вызове «девять-один-один», – говорит Литл.

«Девять-один-один». Верно: сначала был разговор с диспетчером-южанином. А потом путешествие из боковой двери по скверу, колышущиеся ветки над головой, огни, кружащиеся в чаше зонта наподобие какого-то дьявольского варева. У меня перед глазами туман. Я тяжело дышу.
– Постарайтесь не волноваться, – говорит мне медсестра.
Я снова ловлю ртом воздух, задыхаюсь.
– Спокойно! – сердится медсестра.
Я встречаюсь взглядом с Литлом.
– Она в порядке, – говорит он.

Я соплю, напрягая шею, приподнимаю голову с подушки, делаю частые вдохи через рот. Легкие у меня как будто съежились. Я злюсь – откуда
он
знает, каково мне? Он, коп, которого я впервые вижу. Встречалась ли я с копом прежде? Думаю, мне выпал случайный билет.

Перед глазами вспыхивает слабый свет, поле зрения перечеркивают полоски тьмы. Литл продолжает смотреть мне в глаза, в то время как мой взгляд поднимается по его лицу и соскальзывает вниз, как упорный скалолаз. Зрачки у детектива до нелепого огромны. Губы полные, добрые.
Пока я глазею на Литла, а мои пальцы комкают одеяло, чувствую, как мышцы тела расслабляются, грудь расширяется и проясняется зрение. Уж не знаю, что в меня влили, но это помогло. Я действительно пришла в себя.

– Она в порядке, – вновь произносит Литл.
Медсестра похлопывает меня по руке. Хорошая девочка.
Я откидываю голову, закрываю глаза. Чувствую себя обессиленной. Но я жива.
– Мою соседку ударили ножом, – шепчу я. – Ее зовут Джейн Рассел.
Слышу, как скрипит стул Литла, когда он наклоняется ко мне.
– Вы видели, кто на нее напал?
– Нет.
Я с трудом приподнимаю веки, будто это заржавевшие гаражные двери. Литл склонился над блокнотом, наморщив лоб. Он хмурится и кивает одновременно. Путаная информация.

– Но вы видели, как она истекала кровью?
– Да.
Хотела бы я перестать мямлить. Хотела бы, чтобы он перестал меня допрашивать.
– Выпивали вчера?
Изрядно.
– Немного, – признаюсь я. – Но… – Я делаю вдох, чувствуя, как на меня накатывает новая волна паники. – Надо ей помочь. Она… она может умереть.
– Позову врача, – говорит медсестра, направляясь к двери.
Она уходит. Литл наклоняется ко мне:
– Вы знаете, кто мог бы причинить вред вашей соседке?
Я сглатываю.
– Ее муж.

Он опять кивает, хмурится, встряхивает рукой и захлопывает блокнот.
– Вот какое дело, Анна Фокс, – говорит он неожиданно резко, по-деловому. – Сегодня утром я навещал Расселов.
– С ней все хорошо?
– Я бы хотел, чтобы вы поехали со мной и сделали заявление.


Врач – моложавая латиноамериканка, такая красивая, что у меня перехватывает дыхание, и дело не в том, что она делает мне укол лоразепама.
– У вас есть близкие, с которыми мы можем связаться? – спрашивает она.

Я уже собираюсь назвать имя Эда, но потом спохватываюсь. Нет смысла.
– Нет смысла, – говорю я.
– Что вы хотите этим сказать?
– Никого, – говорю я, – у меня нет… Все в порядке. – Осторожно складываю каждое слово, словно это оригами. – Но…
– Нет родных?
Она смотрит на мое обручальное кольцо.
– Нет, – отвечаю я, прикрывая правой рукой левую. – Мой муж… я не… мы больше не живем вместе.
– Может быть, есть друг или подруга?

Я качаю головой. Кому она могла бы позвонить? Не Дэвиду, и точно не Уэсли. Возможно, Бине, учитывая, что я чувствую себя хорошо. Но не Джейн.
– Кто ваш врач?
– Джулиан Филдинг, – автоматически отвечаю я, но потом поправляю себя: – Нет, не он.
Я смотрю, как она переглядывается с медсестрой, которая поворачивается к Литлу, а тот в свою очередь бросает взгляд на врача. Тупиковая ситуация. Меня разбирает смех. Не буду смеяться. Надо думать о Джейн.

– Как вам известно, вы потеряли сознание в сквере, – продолжает врач, – и фельдшеры скорой помощи не смогли установить вашу личность, поэтому привезли вас в «Морнингсайд». Когда вы очнулись, у вас случился приступ паники.
– Сильный приступ, – тонким голосом произносит медсестра.
Врач кивает.
– Сильный. – Она изучает свой планшет с историей болезни. – И он повторился сегодня утром. Насколько я понимаю, вы врач?
– Да, но не терапевт, – отвечаю я.
– Какая у вас специальность?

– Психолог. Я работаю с детьми.
– У вас есть…
– Женщину пырнули ножом, – с нажимом говорю я. Медсестра отступает назад, словно я выставила кулак. – Почему никто ничего не предпринимает?
Женщина-врач бросает взгляд на Литла.
– У вас есть история ваших приступов паники? – спрашивает она меня.

И вот, пока Литл дружелюбно внимает мне из своего кресла, а медсестра дрожит, как колибри, я рассказываю врачу – рассказываю им всем – о своей агорафобии, депрессии и – да, о неврозе страха. Я рассказываю им о моих лекарствах, о десяти месяцах взаперти, о докторе Филдинге и его аверсивной терапии. На это уходит время, поскольку связки у меня по-прежнему будто обернуты ватой. Каждую минуту я делаю глоток воды, и она тонкой струйкой просачивается сквозь слова, вскипающие во мне и выплескивающиеся наружу.

Как только я заканчиваю и в изнеможении падаю на подушку, доктор заглядывает в свой планшет. Медленно кивает.
– Хорошо, – говорит она. Еще раз кивает. – Хорошо. – Поднимает глаза. – Дайте мне поговорить с детективом. Детектив, вы не могли бы… – Она указывает на дверь.
Литл поднимается, отчаянно скрипит стул. Улыбнувшись мне, детектив выходит из комнаты вслед за доктором.
Без него становится пусто. Остались только я и медсестра.
– Выпейте еще воды, – предлагает она.

Через несколько минут они возвращаются. Точно не знаю, часов здесь нет.
– Детектив предложил отвезти вас домой, – говорит доктор.
Я смотрю на Литла, в ответ он расплывается в улыбке.
– Я дам ативан, чтобы вы приняли его позже. Но мы должны быть уверены, что у вас не случится панического приступа. И самый быстрый способ сделать это…
Мне известен самый быстрый способ. Медсестра уже держит наготове шприц.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь