Женщина в окне

Глава 25

Он прислоняется к косяку, рубашка потемнела от пота, волосы спутаны. В одном ухе наушник-пуговка.
– Что такое?
– Вы слышали крики у Расселов? – повторяю я.
Я слышала, как вернулся Дэвид, примерно через полчаса после появления Джейн на крыльце. Все это время мой «Никон» был нацелен из моего окна в окно Расселов – точь-в-точь собака, вынюхивающая лисьи норы.

– Нет, я ушел от них примерно полчаса назад, – говорит Дэвид. – Заходил в кафе за сэндвичем. – Он задирает край футболки к лицу, вытирает пот. У него живот в складках. – Вы слышали крики?
– Два раза кто-то крикнул. Громко и отчетливо. Около шести часов.
Он смотрит на наручные часы.
– Я мог быть еще там, правда, мало что слышал вообще, – поясняет он, указывая на наушник. Другой наушник болтается у бедра. – Разве что Брюса Спрингстина.

Практически в первый раз Дэвид заговорил о своих предпочтениях, но время дорого. Я гоню вперед.
– Мистер Рассел не сказал, что вы там были. Сообщил, что дома только он и его сын.
– Значит, я, вероятно, уже ушел.
– Я вам звонила.
Это звучит как мольба.
Нахмурившись, он достает телефон из кармана, смотрит на него, хмурится сильнее, как будто телефон его подвел.
– О-о. Вам что-то было нужно?
– Значит, вы не слышали, чтобы кто-то кричал?
– Не слышал.
Я поворачиваюсь.

– Так вам ничего не нужно? – вновь спрашивает Дэвид, но я уже направляюсь к окну, держа в руке камеру.


Я вижу, как он выходит. Открывается дверь, и он показывается на крыльце. Быстро спускается по ступеням, поворачивает налево, идет по тротуару. К моему дому.

Когда минуту спустя раздается звонок, я уже жду у домофона. Нажимаю кнопку, слышу, как он входит в прихожую и за ним со скрипом захлопывается входная дверь. Открываю дверь в прихожую. Он стоит в полумраке, с красными, заплаканными глазами.
– Простите меня, – говорит Итан, задержавшись на пороге.
– Не надо извиняться. Входи.
Он двигается рывками, словно воздушный змей, метнувшись сначала к дивану, потом устремившись в кухню.
– Хочешь что-нибудь поесть? – спрашиваю я.

– Нет, я не могу надолго остаться.
Он качает головой, и по его лицу скатываются слезы. Этот ребенок дважды заходил ко мне и оба раза плакал.
Разумеется, я привычна к детскому горю – рыдания, крики, растерзанные куклы, разорванные книги. Получалось так, что обнять я могла только Оливию. Теперь же я раскрываю объятия Итану, широко, как крылья, раскидывая руки, и он неловко прижимается ко мне.

На краткий миг я вновь обнимаю дочь – обнимаю ее накануне первого школьного дня, обнимаю в бассейне во время каникул на Барбадосе, обнимаю под сильным снегопадом. Наши сердца бьются в унисон, словно общая кровь пульсирует в наших телах.
Уткнувшись мне в плечо, он что-то невнятно бормочет.
– Что такое?
– Я говорю – мне правда очень жаль, – повторяет он, высвобождаясь и вытирая рукавом нос. – Очень жаль.

– Все хорошо. Перестань. Все хорошо. – Я смахиваю упавшие на глаза волосы и тем же жестом убираю прядь с лица Итана. – Что происходит?
– Мой папа… – Он умолкает, глядя через окно на свой дом, который в темноте выглядит зловеще. – Папа стал вопить, и мне надо было выбраться из дому.
– Где твоя мама?
Он шмыгает, снова вытирает нос.
– Не знаю. – Пару раз глубоко вздохнув, он смотрит мне в глаза. – Простите. Я не знаю, где она. Но с ней все в порядке.
– Ты уверен?

Чихнув, он смотрит вниз. Там Панч, он трется о ноги Итана. Итан снова чихает.
– Извините. – Опять чихает. – Кот. – Итан осматривается по сторонам, словно удивляясь, что оказался у меня в кухне. – Мне пора идти. А то папа рассердится.
– Мне кажется, он уже рассердился.
Я отодвигаю от стола стул, указываю на него.
Итан смотрит на стул, потом снова бросает взгляд в окно.
– Мне пора. Не надо было приходить. Просто мне…

– Просто тебе надо было выбраться из дому, – заканчиваю я. – Понимаю. Но безопасно ли возвращаться?
К моему удивлению, он смеется коротким желчным смехом.
– Он так важничает. И это все. Я его не боюсь.
– Но мама боится.
Он ничего не отвечает.

Насколько я могу судить, очевидных признаков жестокого обращения с Итаном нет: на лице и руках отсутствуют следы насилия, поведение живое и дружелюбное – хотя он дважды плакал, не надо об этом забывать, – гигиена удовлетворительная. Но это всего лишь первое, поверхностное впечатление. В конце концов мальчик сейчас стоит у меня в кухне, бросая тревожные взгляды на свой дом по ту сторону сквера.
Я задвигаю стул на место.
– Хочу, чтобы ты записал номер моего мобильного, – говорю я.

Он кивает – думаю, неохотно, но сделает это.
– Можете мне его написать? – спрашивает он.
– У тебя нет телефона?
Итан качает головой.
– Он… папа мне не разрешает. – Итан шмыгает носом. – Электронки у меня тоже нет.
Неудивительно. Я достаю из кухонного ящика старый рецепт, пишу на нем. Нацарапав четыре цифры, я понимаю, что это старый рабочий номер горячей линии для моих пациентов. Как шутил, бывало, Эд: «1-800-АННА-СЕЙЧАС».
– Извини. Не тот телефон…

Я перечеркиваю цифры, потом записываю правильный номер. Поднимаю глаза – Итан стоит у кухонной двери, глядя через сквер на свой дом.
– Тебе необязательно идти туда, – замечаю я.
Он поворачивается. С сомнением качает головой:
– Все-таки мне пора.
Кивнув, я протягиваю ему листок. Итан засовывает его в карман.
– Звони в любое время, – говорю я. – И дай этот номер маме, пожалуйста.
– Хорошо.
Он идет к двери, расправив плечи. Полагаю, собирается с духом для битвы.
– Итан?

Он поворачивается, уже держась за дверную ручку.
– Я серьезно. В любое время.
Кивнув, он открывает дверь и выходит.
Я возвращаюсь к окну, смотрю, как он шагает мимо сквера, поднимается по ступеням, вставляет ключ в замок. Помедлив, делает глубокий вдох. Потом исчезает в доме.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь