Юлька

Но в то же время я понимал, какой смысл я вкладывал в это слово. Конечно же, Юля не была видением в физическом смысле — видением она была в моём представлении как человек, как личность. За время ожидания очередной случайной встречи я не раз наделял её такими чертами характера, которым она вовсе не обязана была соответствовать. Разум мой это понимал и всячески внушал сердцу эту мысль — «не увлекаться... не обольщаться... Это — не Галатея, которую можно слепить по придуманному подобию. И что будет тогда, когда ты окончательно подпадёшь под влияние своих иллюзий — новая Рита?... « В ответ на это сердце, как обычно, возражало, упрекало разум в излишней рассудительности, неверии, цинизме и осторожности... Да, порой жаркие происходили дуэли, невидимые глазу, в одном небольшом скромном сельском доме, под сонное бормотание телевизора или под бесконечно-интровертные «Down by the river» и «Cowgirl in the sand» нелюдимого канадца Нила Янга...

Этот звонок раздался среди недели, вечером, когда я уже почти засыпал. Приоткрыв один глаз, я дотянулся до телефона и посмотрел на экран — незнакомый номер. «Ответить — не ответить?» — секунду мой мозг раздумывал над поистине гамлетовским вопросом, после чего я нажал кнопку вызова:

— Да...

— Привет. Ты спишь?

Какой знакомый голос... притвориться, что не узнал, что ли?

— Простите, а Вы кто?

— Быстро же ты забываешь родных людей, Серёжа, — с некоторым удивлением произнесли в трубке.

— А-а-а, Рита, ты... Прости, у меня твой номер не подписан, вот спросоня и не узнал.

— Ты удалил мой номер? — Похоже, для неё это была неприятная новость.

— Ну да. Ты ж ушла от меня, мы расстались. Я испортил тебе жизнь, я не понимаю твою тонкую натуру. Зачем же мне сохранять твой номер? На вечную память, что ли?

В трубке многозначительно и задумчиво помолчали.

— Рит, — не выдержал я, — что-то случилось?

— Нет, ничего, — отозвалась она после паузы. — Просто хотела узнать, как ты.

— У меня всё хорошо, — отозвался я. — Как обычно. Работаю, хозяйничаю. У соседей тоже всё вроде нормально.

— Серёж, — устало вздохнула трубка, — ты мог бы и не быть таким злым...

— Я — злой? — Я присел на диване. — Рита, да после твоих истерик любой на моём месте вообще бы неврастеником стал бы. А ты о какой-то злости говоришь?..

— Давай не будем начинать, ладно? — примирительно проговорила Рита. — Я не для этого звоню...

— А для чего?

— Похвастаться хотела. Я работу нашла. По специальности. Уже работаю. И коллектив хороший.

— Я тебя поздравляю. Я рад за тебя. — В этот момент я не лукавил: пусть мы и не очень хорошо расстались с Ритой, но я всегда знал, что эта девушка была достойна творческой, полнокровной жизни, и то, что она её наконец обрела, не могло не радовать.

— Спасибо, Серёж. Я знаю, что ты искренен. Мне всегда в тебе это нравилось. — Она помолчала и тихо добавила. — И сейчас нравится... Могу я у тебя спросить... как у тебя на личном?

Ну что ж, это было предсказуемый вариант.

— Странно, что тебя это интересует, — медленно, словно раздумывая, проговорил я. — Но если хочешь знать, то у меня всё хорошо. Я не один. — Я сознательно сказал неправду — мне хотелось полностью обрубить все концы, связывавшие меня с прошлым.

— Так быстро? — снова неприятно удивились в трубке. Я слегка позлорадствовал:

— Прости, Ритуля, но я не думал, что мне надо носить траур по поводу нашей безвременно скончавшейся любви.

Я знал, что это — жестокие слова. И меня совсем не украшало то, что я их сейчас произносил: как бы мы ни расстались, мужчина должен всегда оставаться мужчиной, как тривиально не звучит эта фраза. Но... уж слишком больно сделала мне Рита в тот день, когда ушла от меня — молча, ничего не сказав, без всякого скандала. Просто — дождавшись, когда я уеду на работу, собрав вещи, оставив записку, выключив телефон... Нельзя было так подло. Каким бы я ни был в её глазах, но всё же такого я не заслуживал. По крайней мере, я надеялся на это.

— Н-да, — медленно проговорила Рита. — Ну что ж, Серёжа, я от души желаю тебе счастья. И надеюсь, твоя подруга не узнает тебя с такой стороны, с какой знала я...

— Рита, не делай из меня монстра. Ты прекрасно знаешь, какой я есть на самом деле.

— Знаю, — коротко отозвалась девушка. — Прощай, Серёжа...

* * *

Неслышно и незаметно, словно кот на мягких лапах, подкрался день святого Валентина. Сердце сковывала зимняя тоска. Отмечать его было не с кем, на душе было пусто. Собственно, и до знакомства с Ритой я относился к 14 февраля с некоторой смесью пренебрежения и снисходительности, радуясь только тогда, когда он выпадал ...

на выходной, но Рита меня быстро приобщила к этому международному событию. А к хорошему всегда привыкаешь слишком быстро...

Лелея и вскармливая свою душевную пустоту, я, как обычно, подошёл к остановке, встал в уголок так, чтоб мне была видна маршрутка, и в первый момент даже не заметил Юлю, стоявшую буквально в паре шагов от меня спиной к дороге и разговаривавшую с кем-то по телефону. Я обратил на неё внимание, только услышав знакомый голос — непривычно тихий и невыразимо грустный. Даже спина её выражала какую-то безысходную тоску.

Девушка обменялась парой прощальных слов, прозвучавших коротко, сухо и обрывисто, и, отключив телефон, повернулась к дороге.

— Привет, Юль, — как можно сердечней поздоровался я.

— Привет. — Она обернулась ко мне, в её глазах мелькнула искорка радости, тут же погашенная плотным слоем печали.

— Как дела?

— Как обычно... Нормально, — отозвалась она. — К матери вот еду.

— А что с настроением такое? Праздник ведь, день влюблённых. Отмечать будешь?

Юля молчала долгую минуту, покусывая губы и искоса посматривая то на меня, то на утоптанный снег на остановке. Затем, ещё борясь с собой но уже сдаваясь, глухо проговорила:

— Тоже мне праздник нашёлся...

Я — скорее нутром, чем слухом — почувствовал в её голосе отчаяние. Мне даже показалось, что она сейчас разрыдается — навзрыд, ни на кого не обращая внимания, полностью уйдя в свой мир, в свои переживания, как насмерть раненная девчонка. Горло цепко схватил непрошеный ком, я еле сдержался, чтоб в странном порыве не обнять такое беззащитное создание. Вместо этого только шагнул ближе, коснулся её плеча и тихо спросил:

— Юль, что случилось? Поругалась со своим?

Девушка посмотрела на меня и еле заметно кивнула, тут же отвернувшись. Нет, однозначно надо было что-то делать. Она была мне никем, и со стороны все эти мои переживания по поводу её душевно-сердечного покоя выглядели очень странно. Но мне в тот момент было наплевать на все посторонние точки зрения — меня схватило и понесло...

— Юль, всё наладится. Ну не в первый же раз, верно? Помиритесь. И всё хорошо будет, вот сама увидишь. — Я ещё пытался играть в благородство...

— Ни фига не будет, — неожиданно жёстко отозвалась она и внимательно взглянула на меня. В её глазах так и застыли невыплаканные слезинки, а губы уже сжались до желваков на скулах. «Гордая, — мелькнула у меня восхищённая мысль. — Ох и гордая!... И красивая же...»

— Юль, мне ж тоже не с кем отмечать этот день, — проговорил я. — И тоже кошки скребут... Ты сильно домой спешишь? Может, поехали ко мне? У меня есть где разместится. Со столом что-нибудь придумаем...

Юля всё также внимательно, даже цепко, словно мой непрошеный ком в горле, смотрела на меня и молчала. Молчание затягивалось. Моё сердце начало подпрыгивать — с каждым разом всё на большую и большую высоту, вообразив себя, наверно, по меньшей мере Сергеем Бубкой.

Я совершенно не собирался затаскивать её в свою постель — хотя если бы день закончился совместной ночью, я был бы ничуть не против (что тут греха таить? Да и кто бы не отказался от такого, если на то пошло?...) Но я об этом не думал, как не думал ни о возможных отношениях, ни о будущем... ни о чём я в тот момент не думал. Я просто видел глубоко симпатичную мне девушку, которой было сейчас плохо — хуже, чем мне. И мне хотелось сделать так, чтобы на её губах снова заиграла озорная весёлая улыбка, идущая из самой души.

А Юля всё молчала и смотрела на меня. И только глаза её постепенно, еле заметно, оттаивали, теплели...

* * *

Почему я молчу? Не знаю...

Это было неожиданно? — Нет. Я ж не дура, я ж прекрасно видела, что я ему нравлюсь. И рано или поздно это приглашение должно было поступить.

Это было неприятно? — Нет. Он тоже притягивал меня к себе. Я не знаю, что это было — симпатия, очарование, увлечение, желание поддаться в очередной раз иллюзии, след от обиды на Валеру... То, что он и Валерик были как небо и земля, я поняла ещё раньше. Сейчас я б даже не подумала не то что сравнивать их — даже ставить рядом, даже мысленно.