Юлька

До чего же синие у нее глаза! И почему они смотрят прямо на меня и даже не моргают? Что они хотят от меня? Она же — с ним... И Валерик этот, прижимается к ней своим большим гоблинским телом, склонился губами к ее шее, зарылся лицом в ее чудесные золотистые волосы... как же ему сейчас должно быть хорошо вдыхать свежий, нежный девичий аромат. Наверняка аж прикрыл глаза от удовольствия. А она смотрит на меня. Пристально, отчаянно, грустно. И от этого взгляда вся моя злость куда-то уходит. На душе становится светло и немного тоскливо. Даже к Валерику я испытываю что-то вроде жалости. Мне даже кажется, что если я сейчас подойду и оторву его от нее, нагло отпихну его в сторону, возьму ее за руку и останусь стоять рядом, она будет счастлива. И ее взгляд сменится на восторженно-благодарный и будет жечь меня синим пламенем, добираясь до самого сердца, вызывая ком в горле...

Чиркнув колесом по луже, подъехала маршрутка, одним махом вырвав меня из грез.

— О, вон сидячие места еще есть! Давай, шевелись! — Бугай оторвал от себя хрупкое тело и бесцеремонно подтолкнул его к транспорту. Его рука ложится на попку девушки, словно лишь для того, чтобы помочь ей подняться на ступеньку. Но как меня всего передернуло!

* * *

Пол-маршрутки действительно свободна. Но Валерик, усевшись у окна, почему-то решил посадить меня к себе на колени. Я упираюсь — сначала шутливо, потом всерьёз, — но в конце концов оказываюсь там, где он и хотел, сидящей спиной к окну и боком к нему. Удобное положение, чтоб щупать девчонку — Валерка этим и воспользовался. Хорошо, что догадался задние места выбрать...

Мне — неловко. И вправду, одно дело — целоваться с парнем на улице, а совсем другое — чувствовать, как его рука скользит по ножке, обтянутой тоненькими колготками, как распахивает курточку и пытается погладить грудь, словно стремится показать, что он — хозяин всего этого, что ему наплевать на всё вокруг... Но мне-то не наплевать! Особенно когда чуть впереди, в правом одиночном ряду сидит Сергей...

Мне — и неловко, и стыдно, и обидно за то, что Валерик совсем меня не слушает, не может сдерживаться... Я отпихиваю его руки, уже сердито выговариваю ему шёпотом «Ты что, сдурел? Пусти, мне неприятно!», а он — всё своё. Я не сказала бы, что это совсем уж мне было неприятно, каким-то образом и где-то в самой-самой глубине меня это даже заводило, но... в то же время очень не хотелось, чтобы Сергей обо мне подумал плохо. Почему-то — именно он... Хотя — какая ему-то разница?

«Почему он не вмешается?» —

«А почему он должен вмешиваться?...»

«Но... как же... « — «А — как же?...»

Я так разозлилась на Валеру, что, когда мы вышли в Новоспасовке, сразу разворачиваюсь идти к своему дому. Но он ловит меня за руку:

— Юль, ты куда?

Я вырываюсь:

— Куда-куда... Валера, что это было? В маршрутке?

— А что?

Он не понимает? Или притворяется дурачком?

— Ты чего руки распускал? Ты не слышал, что я тебе говорила?

— А, это... — Валерик снова смеётся. — Ну, маленькая, ты ещё скажи, что тебе не понравилось...

— Какая разница... — Я невольно краснею. — Я не хотела этого, а ты меня даже не слышал. Даже не хотел слышать... Лучше бы на остановке согрел, когда я тебя просила об этом. Я ж замёрзла вся...

— Юль, ну так дома у себя и согрею, в чём проблема-то? — хохочет Валерик и приближает ко мне своё лицо, будто намереваясь поцеловать. Но вместо этого уже на полном серьёзе произносит: — Ну не выпендривайся, а? Я ж ведь знаю, что ты хочешь...

— Разве? — Мне это начинает уже надоедать. — Разве я тебе говорила, что я хочу?

— А мне не надо говорить, — улыбается Валерик. — Я и так вижу. Все девочки это хотят...

— Я не поняла. Ты меня со всеми сравниваешь, что ли?

— Ой, ну вот не надо, — насмешливо кривится мой парень и снова крепко берёт меня за руку. — Пойдём ко мне. К своим успеешь ещё, а мои скоро будут...

Я молча смотрю на него. Какой же он всё-таки сильный, уверенный в себе, в том, что ему не будет отказа... Ему отказывали вообще когда-нибудь? Может, я буду первой?..

— Юлька, ты куда? Ты чего?... — Ох, сколько же в этом вопросе недоумения, сколько же в этом голосе обиды, непонимания — «как-со-мной-могут-так-поступить?»

— Валер, мне некогда. Созвонимся потом. — Моя курточка постепенно уменьшается, растворяется между одинаковыми домами, тает, как снег под первыми порывами предвесеннего ветра...

* * *

И, конечно же, я ему не позвонила. И, конечно же, я не отвечала на его звонки — а он мне названивал пол-вечера. В конце концов мне это надоело, и я выключила телефон, про себя подумав: надо было раньше... Пристроившись с ногами в уголок дивана и укутавшись пледом, я слушала Шакиру, держала в руках любимую именную чашку с собственной фотографией — подарок на последний день рождения, — пила чай с лимоном и думала... думала... думала... Мне надо было серьёзно подумать. Самой.

Конечно, Валерик всегда был грубоват. И в излишнем такте его сложно было заподозрить. Но до сегодняшнего дня я считала всё это проявлением какой-то здоровой брутальности, развязности и наглости, которая, как я считала, всегда должна присутствовать в мужчине. А и вправду — а если вдруг придётся за девушку заступиться на улице, кто это сделает лучше — какой-нибудь воспитанный скромный «ботаник» или вот такой вот отвязный, грубоватый, сильный Валерик? И — если уж на то пошло — не проще ли перетерпеть пару раз бестактность, невнимание и грубость в свой ...

адрес, но знать, что ты не пропадёшь с этим человеком, чем купаться во внимании и в один не-прекрасный день вдруг оказаться не с мужчиной рядом, а с каким-то тюфяком?

Да, так я искренне считала. До сегодняшнего случая на остановке, а затем — в маршрутке. И сейчас мне надо было ответить на очень важный для себя вопрос — а что такое вообще мужчина?

Как же мне не хватало сейчас какого-нибудь умного, рассудительного, взрослого человека рядом, с которым можно было бы посоветоваться! Я не помнила, чтобы в бытность свою ребёнком, а затем — подростком, вела каких-либо душевных и откровенных разговоров с родителями, а уж когда они расстались, а я повзрослела — так тем более. Я всегда была чем-то вроде маленького отдельного светловолосого озорного государства, которое всегда знало, как ему жить. А вот сейчас этому государству так нужен был добрый совет...

Прислушалась бы я к нему? — возможно... Каким бы ты ни был самостоятельным в своих суждениях, решениях и поступках, но иногда просто необходимо чьё-то дружеское слово или совет со стороны. Но...

Ладно, попробуем сами. Что сегодня произошло? Меня проигнорировали — точнее, не меня, а моё желание, моё мнение. Сделал это мой парень — человек, с которым я нахожусь в более чем дружеских отношениях. И сделал он это, будучи абсолютно уверенным в том, что мне это понравится, что все мои возражения, вся моя злость на него — всё это не более чем кокетство... Ну да, конечно: все девушки мира только и живут с мечтами, чтобы их молодые люди потискали средь бела дня в общественном транспорте или на остановке. При всём том, что я реально замёрзла. Да, в очередной раз одела, как дурочка, свою любимую чёрную болониевую курточку, поддавшись псевдо-весеннему очарованию конца-январской-погоды...

А ведь я просила Валерика просто обнять меня и прижать к себе. Ну ладно, на остановке так и было. Даже целовались — как настоящие влюблённые, не просто так. Но как-то это было... по-хозяйски, нарочито, не нежно... «Напоказ» — да, самое точное слово.

И целоваться почему-то с ним было не очень приятно, хотя раньше я этого не замечала. Он как-то грубо целуется, жадно, обхватывает губы целиком так, что лишний раз не вздохнёшь. Зачем? А его язык во рту... бррр... Меня аж передёрнуло от одного воспоминания.

Но странно — почему я только сегодня стала обращать на это внимание? Может... может, потому, что рядом стоял совершенно другой человек?

А другой ли он?..

Конечно, он — другой. Он должен быть другим. Я чувствую это, глядя на него, ловя его взгляд — немного отрешённый взгляд замкнутого человека и вспоминая то, как он вёл себя со мной. Он просто обязан быть другим! Иначе... иначе я просто не знаю, кому верить и зачем.

Но всё-таки... что же такое — настоящий мужчина?..

По-моему, это была последняя здравая мысль в моей голове, после которой я окончательно заснула, всё ещё держа в руках уже пустую чашку и так и не дослушав до конца шакировское «Танго»...

* * *

И снова потянулось ожидание случайной встречи...

Иногда Юля казалась мне фантомом, той самой «девочкой-виденьем» из песни Максима Леонидова. Но я тут же одёргивал себя — какой фантом, что ты несёшь? Ты помнишь её смех, взгляд, жесты... Видения так не выглядят.

Продолжение следует ...

Не порно Романтика