Яркие огни большого города

Когда ты сворачиваешь за угол, остатки твоего обоняния посылают сигнал уставшему мозгу: свежий хлеб. Где-то пекут хлеб. И ты чувствуешь его запах, даже несмотря на носовое кровотечение. Ты видишь грузовики, которые сейчас разгружают возле складов через дорогу. Ты видишь, как мужчина с татуировками на руках поднимает мешки со свежими булочками на погрузочную рампу. В этот час он уже работает— чтобы у нормальных людей утром на столе был хлеб. У правильных людей— тех, что ночью спят, а на завтрак едят яичницу. Сейчас воскресное утро, а ты в последний раз ел… когда? В пятницу вечером. Когда ты подходишь, запах свежего хлеба обмывает тебя, как мягкий, теплый дождь. На глазах у тебя слезы, и ты чувствуешь такой прилив нежности и жалости, что останавливаешься возле ближайшего столба— чтоб подержаться за него.

Запах хлеба напоминает тебе другое, далекое утро. Ты вернулся в дом твоих родителей из колледжа, ехал полночи; тебе вдруг просто захотелось домой. И когда ты вошел, вся кухня была пропитана тем самым ароматом. Мама спросила, что случилось, и ты сказал: так, случайная блажь. Ты спросил ее, почему она печет хлеб. Она ответила, что ей надо заниматься чем-то, раз оба ее сына уехали. И ты ответил, что не уехал, не совсем уехал. Вы сели за стол, и пока разговаривали— хлеб начал пригорать. На твоей памяти, она пекла хлеб всего-то два раза в жизни, и оба раза он выходил горелый. Ты помнишь— ты всегда гордился своей матерью, тем, как она не хотела подчиняться этой кухонной тирании. Тем, что в голове ее были другие, более важные вещи. Она все равно отрезала тебе два больших куска. Хлеб снаружи был жестким, а внутри— сырым и теплым. 

Ты подходишь к рампе, к мужчине с татуировками. Он перестает таскать мешки и смотрит на тебя. Есть что-то странное в том, как движутся твои ноги. Ты думаешь, что с носом: течет ли все еще кровь?

“Хлеб”. Это то что ты ему говоришь, хотя вообще-то, ты хотел сказать что-то еще. 

-И что?,— спрашивает он. Это человек, который служил своей стране, думаешь ты. Человек, у которого есть семья. Скорее всего, где-то в пригороде. 

“Можно мне немного хлеба? Типа одну булочку…”

“Пошел вон”. 

“Меняю на очки”,— говоришь ты. Ты снимаешь свои темные очки и протягиваешь ему. “Это Ray Ban. Футляр я потерял”. Он примеряет очки, качает головой, затем снова снимает их. Убирает в карман своей рубашки. 

“Ты псих”. Говорит он. Потом он оглядывается на дом, в котором склад. А потом берет один мешок с булочками и швыряет к твоим ногам.

Ты опускаешься на колени и разрываешь мешок. Запах горячего теста окутывает тебя. Первый кусок застревает в твоем горле, и ты чуть не задыхаешься. Надо медленнее. Теперь всему, всему придется учиться с самого начала.