Яншойский Бог серболужицких коляд, как персонификация Богини-Матери, Жизни и Смерти (Мары)

Среди разнообразия позднейших новогодних/рождественских духов дарителей (Дед Мороз и Снегурочка, Gwiazdka i Gwiazdor, Rumpodich, Санта-Клаус и тд) выделяется интересный колядный образ, живущий до сих пор в границах серболужичан Германии, — Bože Dźěćatko" и "Janšojski Bog" — Божее Дитё, Яншойский бог. Исследований данного персонажа на русском языке нами не было обнаружено, пришлось буквально по крупицам искать информацию в интернете + спрашивать знакомых лужичан. Все книги где возможно обнаружить какие-либо сведения о нём находятся вне досягаемости русского исследователя, т.к. хранятся в основном в немецких библиотеках и не оцифрованы. Поэтому будем, в некотором смысле, первооткрывателями. 

В сим кратком исследовании без особо глубокого погружения и разбора, попробуем привлечь интерес людей к вопросу возможного истока образа исследуемого персонажа, корни которого теряются во тьме тысячелетий, где нам видится персонификация Богини — Смерти — Жизни (ниже будет раскрыто подобное наименование Богини). 

Итак, в разных районах Лужиции его (её) называют по-разному: swjatа Borborа, Rumpodich, Janšojski bog (по названию деревни Janšojce), Bože Dźěćo, Bog, Bože Dźěćetko, Bože Dźěćatko. В современных западнославянских языках Bože Dźěćetko (Dzieciątko пол.) люди могут понимать и соотносить с младенцем Иисусом, но возможно что подобное двусоставное имя есть позднейшим; с принятием христианства произошло наложение образа и имени младенца Иисуса на традиционный колядный Дух Смерти (и как ниже попробуем доказать, отчасти, Жизни) — МОРЕНУ. Собственно имя Марена-Морена не дошло до нас в названии этого персонажа у серболужичан, возможно из-за табуирования. Удалось найти что в наиболее ранних свидетельствах его называют просто Вog. В тексте мы будем периодически называть его Janšojski Вog или Яншойски Бог. Заметим, что Бо́жич (серб. Божић, сербохорв. Božić, словен. Bôžiè, болг. Божич, макед. Божик) мифологический и ритуальный персонаж у южных славян. Упоминается в колядках наряду с обрядами и символами, связанными с началом весеннего солнечного цикла.

Сербские Коляды, да и все годовые традиционные праздники у лужичан носят, помимо им только присущих, одно общее название — Serbske Hody, аналог встречаем в старопольском Gody — торжества, ритуалы, обряды. Так вот, собственно, Janšojski Bog является одним из участников колядных ритуалов, восходящих к традиции славянского ряженья. Им могут становиться только незамужние девушки возраста на выданье, их наряжают в некое подобие свадебного женского костюма и в канун сочельника на солнцеворот водят в гости по дворам поводыри (обычно две девушки), т.к. по традиции Janšojski Bog ничего не должен видеть. Стоит отметить что образ невесты (и жениха) не редок в традиции ряженья у индоевропейских народов и обычно связывается с плодородием. Дети постарше должны приветствовать Яншойского Бога короткими песенками-колядками для того что бы получить подарки и сладости (пряники и яблоки — обязательно). В гостях Janšojski Bog слегка похлестывает детей, родителей, стены жилища пучком из берёзовых прутьев, украшенным бантами и лентами (что также не случайно, см. ниже (прим. авт.)), который держит в правой руке, тем самым символически их благославляя, даруя силу и здоровье на будущий год. 

Особенность Janšojski Вog состоит в том, что это немой персонаж, о своём прибытии на двор он объявляет колокольчиком, который привязан к левой руке, что также имеет параллели в славянском ряжении, где колокольчик является непременным атрибутом колядовщиков. Видится, что левая рука и колокольчик связаны с потустороннем миром и смертью, в свою очередь правая рука с пучком из березовых прутьев — с миром людей и Богов — жизнью. То есть Janšojski Вog молча (как смерть) приходит на двор к семье, о чем символизирует колокольчиком, — ритуально — образно семья умирает, но спев соответствующие заклинания — колядки-славления они задабривают Janšojski Вog, который правой Рукой Жизни всех воскрешает и одаривает из сумки подарками, сумка, что интересно, все время висит на сгибе левой руки, но правой Рукой Жизни оттуда достаются подарки. 

Определенные черты (ветка дерева в руках> пожелание добра домочадцам> божественность) Яншойского Бога имеют аналогии в образе славянского (кроме нынешних великорусов, приднепрянских украинцев и белорусов) Полазника или Полазников (от слово полаз — приход) — ритуального (ых) гостя, первого посетителя, который приходит в дом на Рождество/Коляду, Пасху или в один из осенних и зимних праздников в период со дня св. Димитрия до Крещения (праздника Трёх королей) и приносит счастье, удачу, здоровье, богатство на предстоящий год. Полазника называют «божественным гостем», его воспринимают как посланца предков, он — связующее звено между «этим» и «тем» миром; он наделяет семью счастливой судьбой при помощи вербальной и имитативной магии. Верят, что счастье обойдёт стороной тот дом, который не посетит полазник. У поляков Полазником мог быть и венок (еловый или соломенный), украшенный лентами, который подвешивали над праздничным столом или над входом — на счастье (нет ли аналогий с венком нашего Яношойского Бога? (см. ниже. прим. авт.)). Но в данном примере с Полазником есть существенные черты, которые отличает его от нашего Яношойского Бога, а именно: 

1. Полазника кормят и угощают хозяева, и вся его суть обязана быть здорова, разговорчива, красноречива, весела (лучший Полазник в Словакии — здоровенный хлопец)! Чего не скажешь о нашей гостье безмолвной! В связи с этим вроде бы поздний мотив одаривания детей Яншойским Богом (а не наоборот!) может оказаться на поверку далеко не таким и поздним. 

2. В известных нам этнографических записях Полазник это: мужчина, мальчик, козел, корова, бык, венок, верхушка ели, ель, ветка, но нигде НЕ зафиксирована девушка-Полазник со схожими атрибутами костюма как у Яншойского (тем более). Более того, почти везде был строгий запрет на то что бы Полазником была девушка, вплоть до крайней степени.

Особо хочется отметить костюм Janšojski Вog. В наиболее ранних свидетельствах его наряжали в белое платье, и лицо у него обязательно должно быть скрыто белой фатой, покрывалом, в каких-то местностях даже мужской белой рубахой, а руки в белых перчатках (см. ч/б фото). Белый цвет не случаен, в изначальном славянском понимании белый — цвет смерти. Местами аналогичный костюм находим среди словацких масленичных нарядов Žena naopak (женщина наоборот). Поверх покрывала на голову часто одевается венок или корона с привязанными длинными лентами, которые должны скрывать лицо. Видимо с течением времени люди стали подзабывать традиции и основной костюм мог становиться и не белого цвета и также весь изукрашивался бантами и лентами, которые в изначальном смысле могли являть собой подношения Богине, которые повязывались на Святые Деревья, ей посвященные (см. ниже, прим. авт.).

В каждой области, а то и деревне Лужицы костюм Janšojski Вog имел свои внешние отличия. В современных вариациях костюм весьма наряден, обычно собирается всей деревней из деталей женского свадебного костюма и ее подружек, что можно попробовать объяснить вариантами: 

1. Позднейшее новшество, продиктованное наличием в свадебном большого количества белого цвета или его нарядностью. 

2. Свадебный костюм считался атрибутом, принадлежащим к границе перехода, ведь известно, что, по крайней мере, в русской традиции свадьба для девушки символизировала смерть в старом отцовском доме и возрождение в доме жениха. В свадебных песнях замужество приравнивалось к утопанию в море, существовали голошения по невесте. А кому как не персонификации Морены и носить такие одеяния? 

3. Свадебный костюм и ленты на него повязанные (которые собирались по всей деревне) считались в последствии приносящими удачу. 

4. Так как этот костюм был как бы не настоящим,то все на нем было просто накручено по типу свадебного. Какие-то цветы восковые, какая-то белая тряпка и т.д.. Ведь смысл ряженья — изображать, а не являться. 

Чем меньше настоящего, тем лучше, ряженого ничего не должно привязывать к этому миру. У него всё не так, всё бутафорское. Создавался образ, где девушке, несущей роль Janšojski Вog, в последствии не могли как -то повредить силы смерти, персонификацией которых она на время становилась. По уже замужним (бабам) набирали основу костюма, а ленты собирались по всей деревне от девушек. 

За поздними наслоениями отчетливо виден изначальный образ богини — духа Зимы-Мораны или же Смерти-Холода, в возможностях которой и одарить жизнью, а не только забрать, что мы и попробуем доказать ниже. Незрячесть персонажа продиктована древней боязнью в то, что богиня Смерти способна взглядом принести смерть человеку. Будучи Яншойским Богом, девушка утрачивает свою суть, на время становясь самой Мораной. Некоторые исследователи полагают что образ незрячей богини уходит корнями в начало мифологических представлений человека о природе сущего, жизни и смерти. Эти же представления видимо свидетельствуют о том что женщина являла собой одновременно как жизнь так и смерть = она рожала, но ребенок мог и сразу умереть при рождении, или же сам она умереть… Она давала жизнь, могла вскормить = но в то же время могла по каким-то причинам не вскормить; и по истечению лет человек умирал в старости. То есть богиня Жизни в тоже время была и богиней Смерти. Образы Богини — Матери (Бабы) —Жизни — Смерти мы находим в неолитических венерах (с нарочито не проработанными головами и глазами), в тряпичных русских и украинских народных, обережных (безликих) куклах- мотанках (или с крестом вместо черт лица), в деревянных куклах панках русского Севера, в греческой Фемиде с завязанными глазами (беспристрастная судьба), медузе Горгоне, Эрешкигаль и др. Еще заметим что после того как чучело Марены на Масленицу сжигалось, зачастую остатки (то что не сгорело) разбрасывались по полям. То есть смертоносное начало сгорело, а жизнедающее осталось и им как бы оплодотворяют почву, дабы лучше родила. 

По сути видим, что образ включает такие важные атрибуты Богини — Матери — Жизни — Смерти как: незрячесть / множество тряпочек и лент (как атрибуты подношения ( их еще на деревья подвязывают)) / дерево (в виде прутьев березы — женского начала). Исследователи считают что Древо Жизни в некоторой форме символически и являет собой саму Богиню — Мать — Жизнь. Тут же можно привести в пример русский Семик, на который девушки наряжали березку и обращались к ней как к девушке. Символическую же девственность Janšojski Bog можно рассматривать либо как деградацию изначального образа Богини — Матери — Жизни — Смерти, что возможно с резким увеличением патриархального начала в обществе (обосновывается мифологами), либо же как случай новосотворенной Богини именно для этого момента,- перехода от зимы к весне. Богиня — Мать — Жизнь — Смерть вообще может быть и новосотворенной, нет препятствий для этого в мифологических представлениях людей. Тут же вступает в силу некая символическая, сознательная алогичность, c одной стороны люди понимают что это Богиня — Мать — Жизнь — Смерть то есть априори рождающая, но в то же время супруга прямого у нее нет, поэтому и девственница одновременно. В частности, миф о порождении Богиней — Матерью нового сына — солнца без участия мужского начала мы встречаем в Древнем Египте = Нут — небесная корова, каждый день рождает солнце. Многие могут возразить, де, Мара = корень мар — мор — смерть, откуда же тут жизнь?? Но тут надо учитывать что у древнего человека понятия жизни и смерти не взаимоисключались, они сосуществовали в гармонии. Можно привести в пример латышскую богиню Мару (Māra), где Мара — Мать, подательница жизни и её «взращивательница» (латыш. auklētāja). Она связана со всеми предметами, в особенности с домашним скотом, богатством, покровительствует женщинам и дарует плодородие. Однако временами Мара, как и Лайме, может оказываться злой по отношению к людям, в особенности перед смертью, потому что Мара требует у души данное ей тело. Мару можно видеть и слышать: всё, что человек воспринимает с помощью органов чувств, обладает сущностью Мары. То есть у балтов (ближайшему из ИЕ народов к славянам) Мара — амбивалентна как жизни так и смерти. 

Из всего вышеизложенного можно предположить что сам образ Janšojski Bog может являться персонификацией богини Матери — Марены — Смерти — Жизни/ оказался настолько живучим в серболужицкой среде что смог сохраниться в видоизмененных формах до наших дней, слившись с позднейшим пластом духовной культуры крестьян. Не совсем удалось понять момент дарений Яншойским Богом подарков для детей, позднее наслоение или нет. 

В изначальном же виде Janšojski bog, по-видимому, был одновременно связанным как с миром смерти так и с небесным миром и миром людей, некое связующее их начало. 

Над статьёй работали: Leonid Balakin Сергей Реуттъ Берана Пустельга + лужичане, чехи, поляки.

Источник:https://vk.com/club139347089?w=wall-57515704_7397