Я, Я и снова Я: движение к солипсизму в философии Беркли

Радикальное сомнение - инструмент, который может привести к интересным последствиям. Рене Декарт досомневался до абсолютизации разума; Теодор Адорно убеждён, что мир - это клубок противоречий, который можно постигнуть беспрерывным процессом сомнения. Один из самых ярких плодов философского сомнения – концепция солипсизма.

В детстве мне не давала покоя одна идея. Что, если я единственное живое, чувствующее существо во вселенной? Откуда мне знать, как воспринимают реальность другие люди? Ведь я не могу залезть в их головы, услышать их мысли. Вполне возможно, что и мыслей я там никаких не найду. Возможно, думалось мне, вокруг одни лишь куклы, декорации, сооруженные злым чародеем.

В философии солипсизма этим злым чародеем оказывается разум. Для солипсиста все окружающее – игра его разума, иллюзия. Солипсист заточен в клетке своего существования, за границами которой – ничто.

КАК БЕРКЛИ УШЕЛ ОТ ДЕКАРТА, НОМИНАЛИЗМА И ЧИСТОГО ЭМПИРИЗМА

Наиболее ярко ростки солипсизма расцветают в трудах Джорджа Беркли (18 в). Его философия начинается с критики теории идей. Беркли считает, что невозможно представить какой-либо объект «вообще» - например, идею кошки. Воображая общую идею кошки, ум на самом деле представляет вполне конкретную кошку, лишь подмечая в ней общие черты, свойственные кошке как роду. Таким образом, реальное существование общих идей невозможно – разум просто не в силах дать их четкое представление.

Как следствие, Беркли отрицает существование материи как общего всем объектам понятия. Согласно классическому материализму, все наше окружение состоит из единой материи. Но что это за невиданная сверх-материя? Неужели в начале мироздания лежит некое общее для всего, физически ощутимое вещество? Нет, отвечает Беркли. Говоря о материальности какого-либо предмета, мы всегда держим в уме конкретный «вид» материи – древесину для дерева, камень для статуи, ткань для платья и проч. Нет никакого смысла объединять эти виды под общим понятием «материя». Такие термины, как «идея материи», «изначальная матери» не имеют отношения к действительности – это просто пустые звуки, игра языка.

Здесь Беркли мог пойти путем типичного номиналиста и эмпирика: признать существование лишь единичных вещей, а единственным источником истины – опыт. Но мысль Беркли движется куда более изощренно. Беркли действительно следовал эмпиризму, но острие опытного познания он направлял не на внешний для человека мир, а на внутренний. В лучших традициях Декарта существование внешнего, объективного мира подверглось сомнению. Беркли смещает акценты «мыслю, следовательно, существую». Декарт видел начало всякого познания в человеке и его разуме; по Беркли, человеком познание и ограничивается. Так он выводит свое главное умозаключение: «быть – значит восприниматься».

Беркли развивает аргументацию Декарта на свой лад. Смотря на банан, человек воспринимает лишь те свойства, что подвластны чувствам: цвет, вкус, запах и пр. Мы не знаем, что такое банан «вообще», в отрыве от свойств желтизны, сладости и пр. Поэтому, утверждает Беркли, любой внешний предмет существует лишь как комбинация наших субъективных чувств. Другой истины о нем мы знать не можем.

Далее, мы не можем утверждать, что наши чувства дают адекватное отражение внешнего мира: например, того же банана. Одному человеку конкретный банан покажется сладким, другому – горьким, и никакие объективные химические характеристики не смогут их разубедить. Окружающая действительность всегда пропускается через фильтр субъективного опыта: людям доступны лишь отпечатки, следы на песке разума. Мы не знаем, каков этот банан вне человеческого опыта, да и существует ли он в принципе. «Быть – значит восприниматься» потому, что человек не может достоверно знать о существовании вещей, не доступных его опытному восприятию. 

ДЕРЕВО, ПАДАЮЩЕЕ В ЛЕСУ

Для человека конкретный банан начинает существовать только тогда, когда он был воспринят. В свою очередь, восприятие существует лишь в рамках того, кто воспринимает – человека. Видение банана невозможно без видящего. Так может ли существовать что-либо вне человека? Вполне вероятно, что банан исчезает, как только мы перестаем на него смотреть, и появляется, когда мы возвращаем к нему взгляд; действительность словно схлопывается вне нашего обзора. Подобным образом Беркли пытается опровергнуть реальность окружающего мира, сохраняя место только для воспринимающего субъекта – «Я». Декартовский разум запирается на засовы солипсизма, оставшись голым и одиноким во тьме непознаваемости.

Тем не менее, на классический вопрос солипсизма «Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?» Беркли отвечает утвердительно. Звук не может существовать без воспринимающего субъекта – без уха, что его слышит. Но, замечает Беркли, в мире всегда и везде присутствует Бог. Именно он становится свидетелем падающего дерева. Бог же обеспечивает существование всех остальных внешних для «Я» объектов – фруктов, деревьев, животных, людей. Всех их философ называет «духами». Здесь Беркли ориентируется на традицию Платона, что во многом противоречит его предыдущим рассуждениям. Учение Платона – объективный идеализм: реальность – это идеи, которые существуют вне человека и материального мира. Учение Беркли – идеализм субъективный: реальность – это восприятия, которые существуют только в рамках человеческого опыта и разума.

СОЛИПСИЗМ БЕЗ КОНЦА

Солипсизм очень трудно опровергнуть. Это одна из самых живучих философских концепций. Вы можете сколь угодно доказывать солипсисту реальность всего окружающего, но он все равно будет считать действительность (и вас в том числе) игрой своего разума, иллюзией, субъективным восприятием (в случае Беркли). «Отстань! Твои слова кажутся мне логичными и убедительными лишь потому, что ты создан с целью убедить меня в реальности своего существования. Ты играешь по правилам моего разума потому, что мой разум объяснил тебе эти правила. Реален лишь я!» - кричит солипсист всякому возражающему.

В таком случае, остаётся лишь один вопрос: с какой целью злодей разум создал окружающий мир таким, каким он нам представляется – обманчивым и иллюзорным? Над ответом я предлагаю биться вам самим – ведь солипсист, очевидно, одинок в поисках истины.