— Я ухожу.
Lurkopub Alive— Ты… Чего?
— Говорю, я ухожу.
— В магазин?
— Нет. От тебя.
— А. Ну, успехов тебе.
Мы молча смотрим друг на друга секунд, наверное, десять, но, господи, ощущаются как все одиннадцать. Она на меня — грустно, с толикой начинающейся истерики в глазах, а я на нее зло, с присущим ехидством, наверное. Никогда не считал, что у моих глаз есть какое-то особенное выражение, но она обычно говорит, что что-то есть, правда, я слышал, что-то хорошее, так что верить ей точно нельзя.
— И это все?
— Что — все? — я будто эхом повторяю последнее слово.
— Вопросом на вопрос?
— Так ведь это тоже вопрос.
— Знаешь, раньше ты говорил утверждениями.
— А раньше и трава была зеленее.
Достаю сигарету. Она тоже. Ну, правильно, я тут не один герой трагический. Да что уж там.
Я вообще не герой.
Спрашиваю:
— Так что случилось?
— Я перечитывала недавно.
— Что? Паблик “Типичная Истеричка”?
— Нет, это перечитываю сейчас. А тогда — наши старые переписки.
— Заняться нечем?
— Да, нечем. В том-то и дело. — Корчит рожу. Какую-то, описать сложно, просто корчит.
В том-то и дело, ну да. Вот что ненавижу — так это “в том-то и дело”. Вербальная ловушка. Ты не знаешь в чем дело, но тебе говорят — в том-то, и ты должен, обязан знать, а если переспросишь, то только докажешь, что в этом-то и дело. Но она меня хорошо знает, что я не поведусь, что буду ругаться, и поэтому продолжает сама.
— В том-то и дело, что нечем. Раньше — было чем, теперь — нечем.
— Посоветовал бы купить кошку, но у нас их уже две.
— Кошка.. А что с ней делать? Гладить?
— Да хоть гладить. Или готовить.
— Готовить я их не умею.
— То-то и видно.
Смотрит на меня растеряно. Вспоминает, может, из какого анекдота?
— Хотелось бы сказать, что ты уебок.
— Ну не отказывай себе в удовольствии!
— Но вообще-то, это не совсем так. Да и я тоже не идеал.
— Почему-то мне кажется, что это не конец разговора.
— А тебе и не кажется. Вот скажи — как думаешь, в чем разница наших переписок тогда и сейчас?
Сигарета заканчивается. Разговор идет как-то неторопливо, на обычных тонах, хоть фоном спокойный джаз включай. Странно это. Сюрреалистично. Я знаю, что то, что она уходит — это бред; но вот сам разговор все равно не должен быть таким спокойным. В конце концов, это же наши жизни. Они стоят криков. Наверное?
— Молчишь.
— Да думаю я.
— Кому ты лечишь…
— Было больше неловких разговоров о сексе?
— Ну, кстати, да. — Она делает вялую попытку улыбнуться.
— Больше признаний в любви?
— Да нет. Сейчас больше.
— Так и что тебе не нравится? — я сухо пресекаю игру в угадайку.
Я все равно проиграю.
— Тогда было больше переписок, родной. Больше разговоров, если хочешь. О тебе, обо мне, о будущем, о творчестве, о интересах, о мировоззрении. Помнишь то, как ты говорил про то, как видишь мир через окно, и я тоже?
— Да я это придумал, чтобы тебя в постель затащить. — Губы засохли. Странно.
— В том-то и проблема, что нет. Я была бы рада, ну честно!
— Это чему?
— Да и постели, и истории. Но вот ты говорил от души.
— Я еврей, у меня нет души.
— А я рыжая. Такой вот нонсенс.
Смотрю на нее, прямо в глаза. Вот чего она хочет? Признаний? Извинений? Надо спросить.
— Чего ты хочешь?
— Свободы.
— Ну охуеть. Тогда тебе на Кубу, у нас тут не получишь.
— Не такой. От тебя свободы. Ты меня бесишь.
— Никто не держит. Свободная страна.
— Сам себе противоречишь.
Залезаю рукой под очки, давлю на глаза, может, как всегда в такие моменты, хочу немного выдавить, но это, пожалуй, слишком страшно. Чего же ты хочешь, да чего? Зачем это все?
— Я не понимаю.
— Ты мне нравишься. Нет, не так — я тебя люблю. Нет, не так — мы связаны…
— Подросткового фэнтези начиталась? Связаны мы с тобой, блядь, да конечно! — ну это уже выше моих сил. — Может, я еще избранный, а ты мой верный компаньон? Героическая жена? Связей этих нет никаких, избранных нет никаких, мир — хаотичный прикол то ли вселенной, то ли какого-то существа со стремным юмором, прости за разочарование. Любовь? Тут тоже есть сомнения, милая.
— Да ты дослушай. Я не о том.
Вдох.
— Слушаю. Внимательно.
— Мы связаны не чем-то мистическим, а тем, что тебе, как и мне, совершенно понятно, что в мире…
— Постой. Еще сигарету?
— Да, давай.
Закуриваем.
— Так, продолжай.
— Знаешь, я думаю, ты уже понял, так что…
— Я понял, да. Мы друг друга любим, расходись-не расходись, кого-то лучше уже вряд ли найдем. То, се, вкусы, интересы, совместимость…
— На высоком уровне. Именно.
— Так и в чем тогда проблема?
— Очевидно, в тебе.
— Это моя фраза.
— Можешь сказать.
— Очевидно, в тебе.
— Именно.
Мне уже хочется кричать от бредовости разговора. Давит на меня что-то, ох давит. Дурацкая тема и дурной вкус у шуток.
— Так. В тебе, во мне. Что?
— Проблема.
— Я сейчас сам уйду.
— Ну тихо ты. Сейчас все объясню. Проблема во мне в том, что мне самой сложно шевелиться, что-то делать, мне сложно дышать тем же воздухом, что тогда, мне нужно, чтобы ты толкал меня развиваться, понимаешь?
— То есть это ты так на меня свое отсутствие жизненного прогресса перевалила?...
— Ну да.
— Охуеть. Тебе не кажется, что это не очень справедливо?
— Да жизнь вообще несправедлива.
— Это я обычно говорю.
— Скажи.
— Да жизнь вообще несправедлива.
— Теперь понял?
— Повторение — мать учения. — Пожимаю плечами. В этом она права.
— А в тебе проблема, в свою очередь, что ты не развиваешься. Ты не поднимаешь свой уровень, грубо говоря, чтобы у меня была необходимость подняться до него. Понимаешь?
— Ну, вообще-то да. Но…
— Да без но. Вот когда ты писал в последний раз?
— Ну, месяц назад.
— Тексты из диалогов между двумя людьми в твоей голове не считаются.
— Тогда давно.
— Так может, самое время?
Корчу рожу. Теперь я.
— Миленькая моя, дело, понимаешь ли в том, что все что ты говоришь — это детский лепет. Люди не пишут для развития, люди не пишут, чтобы стать охуенными писателями, люди пишут, чтобы поныть в основном о чем-то, что кажется им высокодуховным.
— Ты всегда был выше этого.
— Серьезно сомневаюсь.
— Нет, ты, конечно, тоже так делал. Но обычно было интересно. Понимаешь? Было что-то еще, свежее, что-то такое… Ух. Что пробирало. А теперь…
— А теперь я счастлив.
— Ты? Чего?
Улыбаюсь. Ехидно.
— Подумай сама. Если писательство — это нытье, то если ты не пишешь — то ты не ноешь. А если не ноешь, значит либо счастлив, либо научился терпеть. Поскольку у меня вряд ли есть прогресс во втором, то выходит, что я счастлив.
— Бред какой-то.
— Не бред. Ты вот тоже счастлива. Со мной. Хотя сейчас и хочешь сказать, что это совсем не так.
— Может быть? Но это совсем не то счастье.
— А ты что думала? Творческий прогресс — это боль, взлеты и падения. А счастье — это когда в целом норм. То, се, но в целом-то нормально. Баба есть, работа там, деньги какие-то. Все как у людей.
— О господи…
Кажется, у нее в глазах неподдельный ужас.
— Боюсь, тут и он не поможет.
— И что тогда с этим делать? Резко становиться несчастливыми?
— Да нет. Знаешь, мне кажется, это как в компьютерной игре. Просто новый уровень, где старые трюки уже не работают, а обучение закончилось, и тебе нужно полчаса долбить монстров, чтобы собрать меч, что бы убить главного босса. Просто закончилась новизна этой жуткой жизни, и удовольствие первооткрывателя, и теперь, когда музыкальная школа закончилась, тебе дали в руки инструмент, и сказали — играй, дружок, давай! — а ты понимаешь, что просто не можешь.
— И что же делать? Я и правда не могу, и ты, ты тоже…
— Играть. Слышишь?
И где-то вдали дернулись какие-то струны,
Что-то заиграло. Надо только понять, как, что, откуда,
И прочие глупые вопросы
Без особо умного ответа. #копипаста #lurkopub #lm
[club76495707|LP]
