Третье место седьмой недели

№7 #FurmanVadim Vadim Furman

Дима проснулся рано утром в чудесном настроении. Солнце заглядывало в окно, жена выглядывала из ванной.

— Доброе утро! Вставай давай, уже почти десять.

Дима повернулся на другой бок и натянул одеяло до ушей.

— Какие планы на сегодня? Пойдешь на собеседование?

— Куда? Никому я не нужен.

— Ты просто не умеешь себя продавать. Я ведь говорила, что можно исправить в твоем резюме.

— Да ты все время что-то говоришь. Слишком умная.

— Мог бы и слушать хоть иногда.

— Иди на работе всех учи. Все настроение испортила.

Ира демонстративно вздохнула и вышла из спальни. Дима принялся шарить рукой по складкам одеяла, где жена постоянно забывала свой телефон. И нашел его. Открыл диктофон и задумался на несколько секунд. Улыбнулся и прошептал в микрофон: «Ты лучше всех». Настроение возвращалось. Дима полежал немного, впитывая его, словно боялся вновь упустить. Потом встал, накинул халат и понес телефон жене.

***

Поздний вечер. Ира вернулась домой с работы. Дима встретил ее в прихожей и помог разобрать пакеты с едой. Волосы женщины были мокрые от дождя. В открытую дверь ворвался свежий воздух, разнесший по всему дому аромат ее духов. Уже лежа в постели, через работающий фоном телевизор она заявила:

— Завтра родители мои хотят заглянуть на ужин.

Дима застонал. Родители Иры терпеть его не могли. Каждые такие посиделки неумолимо превращались в шоу-уродцев, в котором у него была главная роль.

— Может мне лучше свалить? Поужинаю в ресторане, они все равно меня терпеть не могут — будут только рады.

— Они думают, что ты лодырь и нахлебник, а ты хочешь дать им лишний повод так думать, уйдя в ресторан за мой счет?

Дима бросил на нее косой взгляд и решил надуться.

— Это будет кошмар, как всегда.

— Я знаю. Но потерпи, пожалуйста, для меня.

Он промычал что-то в ответ и уставился в телевизор, как будто там шла не реклама жвачки, а самый остросюжетный фильм в истории человечества. Ира полистала еще немного книгу, которую с переменным успехом пыталась читать уже почти год, встала и пошла принять душ.

Дима тихо перекатился по кровати к тумбочке жены и взял телефон. Шум душа мешал услышать даже телевизор, так что Дима поднес телефон к уху и включил единственную диктофонную запись. Женский голос прошелестел из динамика:

— Завтра.

***

Ужин проходил вполне предсказуемо. Родители Иры приехали почти на час раньше времени, так что к официальному началу Дима уже полз на стенку буквально и фигурально — вешать новый семейный портрет, который они привезли с большого съезда у тети Лиды где-то в области. Разумеется, Димы на этом портрете не было. Впрочем, он даже радовался этому — оказаться втиснутым между тетей Лидой и тетей Евдокией означало верную и мучительную смерть.

Едва все сели за стол, как Михаил Андреевич поднял тост:

— За мою дочь — успешную и состоявшуюся в жизни женщину!

Дима с кислой улыбкой чокался и пил дешевое вино, которое купили Ирины родители. Время тянулось как пробка на Каменноостровском.

Где-то между вторым первым и первым вторым Дима выбрался из-за стола, якобы чтобы созвониться со знакомым по поводу работы. Ира ободряюще ему улыбнулась, а ее родители вообще предпочли никак не реагировать. Проходя мимо бара, Дима достал оттуда бутылку коньяка и поднялся на второй этаж их загородного домика, где заперся в ванной и принялся лечить свою тоску.

К моменту, когда в дверь позвонили, он уже начал воображать, как его растущее в объеме тело вытесняет из ванной кислород и он медленно задыхается.

Ира крикнула снизу:

— Дима, открой, пожалуйста, дверь и кинь бумаги ко мне в кабинет.

Он медленно вылез из ванной, чуть не оборвав шторку, и поплелся вниз. Подошвы тапочек громко шаркали по ступеням.

За дверью стояла Лера — помощница Иры. Она протянула ему тонкую папку:

— Документы для Ирины Михайловны.

— Спасибо, — Дима понизил голос. — Может зайдешь? Там сейчас ужин, никто не заметит. Я так рад тебя видеть, — он потянулся к ней, но потерял равновесие и качнулся вперед всем телом.

— Ты пьян? Я не хочу потерять работу. Передай документы жене и возвращайся за стол.

— Я пьян? Минуту назад не был. Пожалуйста, Лера. Это был очень хреновый день. Не бойся, нас не поймают.

— Нет, — она слегка сжала его опущенную руку, притянула ее к своей груди. — Но мне тоже жаль. Чувствуешь?

Она повернулась и пошла к машине. Тяжелый аромат духов и мучительная боль отказа смешались с коньячными парами и потянули Диму вниз. Он присел на ступеньку крыльца и долго смотрел вслед горящим габаритным огням.

***

Дни безработного имеют свойство тянуться дольше, чем советские ириски. Большую их часть Дима проводил, перебираясь из постели на диван, а оттуда на кресло, перемежая все это редкими вылазками в туалет и на кухню. Главным его хобби в эти часы становилось самобичевание с последующим самолюбованием и досадой на глупый и близорукий Мир. Работы не было, не было и желания ее искать. Единственное, что заставляло его проводить эти дни в сознании — это ожидание очередной записи от Леры. Игра, которую они придумали, захватывала и завораживала его, как в детстве.

Однажды Ира вернулась домой раньше обычного. Дима вышел встретить ее и сразу заметил, что что-то не так.

— Кто тебя расстроил?

Ира прошла мимо него в сторону лестницы на второй этаж.

— Ты себя-то поддержать не можешь, а хочешь мне сочувствие выразить?

Дима замер на месте. Ира еще никогда так жестко его не стыдила. Должно было произойти что-то действительно серьезное, чтобы вывести ее из равновесия.

— Да, хочу. Ты жена мне или нет?

Ира остановилась на лестничном пролете и обернулась к Диме.

— Леру пришлось уволить.

Она посмотрела на мужа, но он даже не вздрогнул.

— Ясно. Налажала что ли?

— Нет, но она не одна такая.

Когда Дима поднялся в спальню, Ира лежала спиной на кровати, свесив ноги. Он бросил быстрый взгляд на телефон, который лежал рядом, но не уловил прежнего предвкушения. Беспокойство за жену, уже почти забытое, пробивалось наружу отбойным молотком.

— Рассказывай.

— Я — банкрот, — Ира сказала это так, как будто просила его купить молока, но Дима знал, как много для нее значил бизнес. Гораздо больше, чем мог выдержать их брак или его самолюбие.

— Что, вот так сразу?

— Нет, конечно. Давно к этому шло, да я все надеялась выкрутиться.

— А ко мне почему не пришла?

— А что бы ты сделал?

Дима задумался. А что он действительно мог сделать? Он даже работу не мог найти. Но так ведь было не всегда.

— Я бы нашел способ. Да и рыдать лучше в жилетку, чем в подушку.

Ира встала и посмотрела на него как-то очень серьезно. Подошла и уткнулась лицом в плечо. Дима стоял и неловко гладил ее по дрожащей спине.

— Все будет хорошо. Теперь я о тебе позабочусь. Я буду рядом. Тише, тише.

Ира еще немного поплакала и, по-детски смущенно спрятав лицо в ладонях, побежала в ванную умываться. Дима остался стоять на месте, удерживая в сознании мгновение, когда они снова были вместе, как раньше. Взгляд его сам собой нашел телефон в складках одеяла. Он привычно зашел в приложение диктофона. Записей не было. Игры кончились. Он выиграл.