Wall

Наверное, можно и нужно (кому?), хотя бы слегка вспомнить нескольких ярких волгоградских меломанов-коллекционеров виниловых грампластинок, с которыми - имеются в виду меломаны-коллекционеры - я в 70-х прошлого века тесно общался и которые весьма повлияли на меня и на общую ситуацию с современной музыкой в Волгограде, завозя в город-герой нелегально и с определённого рода риском иностранные пластинки, муз. каталоги и иностранные журналы. Ох и времена же были! За слушание и распространение неположенной музыки могли и покарать. Давайте вернём это счастливое советское время, когда ещё и за пельменями в очередях нужно было по ночам пересчитываться!))))

Провоцирует меня на эти воспоминания известный смоленский импровизатор-виолончелист и мемуарист Влад Макаров. Он с такой любовью и страстью описывает в комментах к НД публикациям свою прошловековую смоленскую муз.тусовку, что и мне захотелось о нашенских меломанах немного написать. Никто же про них вроде бы не писал нигде и, скорее всего, и не напишет никогда. Стоило бы, конечно, и об раннем рок-н-рольном подполье волгоградском повспоминать и о книжном андерграунде и о довольно активном и хитром чёрном рынке, но как-нибудь потом, если будет время.

Одним из самых своеобразных волгоградских персонажей, у которого в самом начале 70-х имелось некоторое количество редких по тем временам дисков-альбомов джаза и джаз-рока был программист, художник и меломан Б. Г., живший на посёлке Петрова завода в древних двухэтажках. В коридоре его тесной однокомнатной квартиры на одной из стен среди ярких улыбчивых портретов джаз-звёзд висела довольно большая сине-стального колера репродукция картины, на которой краснолампасный Иосиф Сталин встречал парад на военном крейсере под дулами задранных в хмурое небо длинных пушечных стволов. Приходя к Б. я всякий раз упирался взглядом в эту репродукцию, но стеснялся спросить – Б. был значительно старше меня – это был стёб или он на самом деле относился с пиететом к Вождю народов. В те времена такой постмодернистский коллаж на стене советской квартиры выглядел довольно оригинально. Благодаря иноземному и как считалось вражескому радио, я тогда только-только перескочил с рока на джаз-рок: Махавишну, Прогноз погоды, электрический Хэнкок и тому подобное, - а у Б. имелись в коллекции Юсеф Латиф, Херби Мэн, Рохсаан Роланд Кёрк, Сони Роллинс и другие, про которых я ничего не знал. Но самое главное Борис был самозабвенно сосредоточен на Майлзе Девисе, которого имел чуть ли не всего. Вот, кажется, именно от Б. я и получил первый раз на прослушку революционный «Bitches Brew», в который, надо сказать, я врубился не сразу. То есть моё знакомство с Майлзом Девисом началось с джаз-рокового «Bitches Brew». Творчество раннего Майлза Девиса дошло до меня позднее, как бы задом наперёд я двигался – от поздних к ранним дискам. Я и до Майлза Девиса во время роковой лихорадки кое-что слушал джазовое, но по-настоящему меня втянул в джаз, видимо, он. Короче говоря, было недолгое время, когда я «подвисал» на Майлзе Девисе, благодаря Б. Спасибо обоим. Что-то я тогда ещё и читал под музыку Майлза в журнале «Иностранная литература» битнически-хиппианское. «Иностранка» была одна из немногих, кто время от времени позволял себе подобное печатать в тот уже не казарменный, но ещё довольно дисциплинарный советский исторический период. Иосиф Бродский назвал когда-то «Иностранку» «окном в Европу, Америку, Азию, Африку и вообще во все полушария». К тому же из «Простака в мире джаза, или Баллады о тридцати бегемотах» Василия Аксёнова мной было выхвачено следующее: «Прошлой осенью мы сидели с моим приятелем Абэ Кобо в подвальчике токийского джаз-клуба «Сэто». Подняв свой крепкий писательский палец, Абэ Кобо сказал: «Писатель должен есть много джаза, часто и много, большие сочные ломти настоящего джаза!» Впечатлило! Короче, с начала 70-х я старался при всяких удобных случаях не проносить «сочные ломти джаза» мимо своего рта.

Эх, как Б. умел обставлять прослушивания пластинок у него на квартире – пафосный театр, перформанс! Особым образом, торжественно с многословными немного комически-торжественными комментариями под пронзительный скрип старой дверцы извлекался драгоценный музыкальный альбом из потрескавшегося шкафа, медленно с глубокими вздохами восхищения доставалась из пакета пластинка, сверхаккуратно ставилась на проигрыватель, тщательно бархоткой снималась пыль … В общем давалось понять, что происходит не просто какое-то прослушивание пластинки, но священнодействие. Слушая музыку, Б. –тонкие усики, мушкетёрская бородка клинышком - всегда театрально прикрывал глаза и замирал в какой-нибудь многозначительной позе до окончания звучания.

Б. ещё и активно рисовал. На стенах его квартиры висела вычурная графика его руки и пера. Сюрреалистические пейзажи, глазастые лики, видения. Б. был загипнотизирован оформлением майлзового альбома «Bitches Brew» и потому имел ещё и альбом Карлоса Сантаны «Абраксас», оформленный тем же художником Мати Кларвейном . Обложки этих альбомов стояли у него на видном месте в шкафу под стеклом и он любовался ими, как возрожденческими картинами.

Выпросить у Б. пластинку на переписку было очень и очень непросто. За деньги музыку он не переписывал: «Я – интеллигент, а не спекулянт и фарцовщик!» Пласты не продавал, а только менялся пластинка на пластинку. Но предложить ему на обмен мне было тогда нечего. Откуда и как сам Б. брал иностранные пластинки, которые купить в те времена в советском магазине было просто невозможно, осталось для меня тайной. Если он так презрительно сторонился всякой фарцы, то откуда же он получал диски Девиса? Но он об этом не распространялся. Довольно закрытый был человек. Где сейчас Б. - не знаю. Давненько – может быть, лет тридцать назад последний раз виделись, случайно столкнувшись в центре Волгограда на Аллее Героев.

Продолж. следует.

P.S. Ошибки и описки прошу великодушно прощать, так как времени на вычитки и проверки нет.

Сергей Карсаев (с)

‏Source m.vk.com