Выборы

Провел раз-два-три-четыре-пять и проник в дырочку едва успел там чуть-чуть пошевелить как Ирка схватила меня за уши и энергично стала насаживаться на мой нос, приговаривая:

— ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ванечка... особого удовольствия от ощущения горошины клитора на переносице и больших половых губ, достававших до щек, не испытал, стал отталкивать ее, попытался вывернуться, но Ира вцепилась в уши когтями, до боли, до крови, и свое:

— ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ванечка — и тут сильно вздрогнула всем телом.

— Мадам, Вы чуть не сломали мне нос.

— Сломаем одного, выдвинем другого! Тем более, он уже сам выдвинулся! — храбро и нахально заявила Ира.

— На выборах много вопросов надо решать по месту, — сказал я и перелег на спину, развязав пояс. Резинка боксеров, заведенная под мошонку Викторией Алексеевной, откинула дружка на живот.

— Иди-ка сюда, дорогуша, — протянул к ней руку, Ирка с готовностью вскочила, перешагнула меня опустилась на колени, приподняла зад и рукой вправила член жаркую и влажную вагину, другой опираясь мне на грудь. Секунду поощущала и с размаху насадилась на ВАНЮ, не то охнув, не то квакнув при этом. Волна сладостной радости за ВАНЮ, наконец-то оказавшимся в своей стихии с гордо расправленными плечами разбилась об волнолом боли раздавленных яиц. Ирина пронизывающе посмотрела в глаза, приложила палец к моим губам, и затанцевала необыкновенный танец, меняя ритм и амплитуду, то приподнимаясь почти до неба и по миллиметру, по миллиметру вбирая в себя вибрирующий ствол, то наклонялась при фрикциях в разные стороны, позволяя мне проникать в самые отдаленные уголки женской сути, то опустившись до предела, совершала движения тазом вперед-назад массируя отросток по всей длине. Особом вкусом давило нёбо безвестность, незнание, что вытворит она в следующую секунду. Я стал похож на скалу, на островерхий вулкан, на столб, словно лежал не на спине, а был врыт, вколочен в породу и каждая следущая ласка и фрикция лишь полировала наскальные рисунки набухшин вен. Ира на сей раз кончать не торопилась, трясла дойками при движениях, закатывала глаза и все повторяла:

— ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ваня-ванечка...

Войдя в состояние равновесия, посмотрел на Викторию. Она во всю наблюдала за нами, разглаживая свой и без того гладкий лифчик, не совсем, конечно, с двумя крупными пупырями.

— Виктория Алексеевна, налейте рюмочку за здравие нашего кандидата, — монотонно сказал избиратель.

Ира была уверена в скором выстреле с моей стороны, замерла и вопросительно посмотрела:

— Разве Вам неубедительны доводы избирательной комиссии?

— Комиссия не бывает из одного человека.

Виктория налила три рюмки, одну передала сидящей на мне Ире, вторую мне, чокнулась с наездницей, потом обе со мной, замахнула коньяк и быстро кинула в рот закуску, жадным взглядом ожидая дальнейших указаний.

Медленно влив в спиртное, покатал его во рту, и картинно вытянув руки закричал священным шепотом:

— Грудинки, грудинки, — одновременно подкинув верхнюю женщину несколько раз для продолжения танца. «Пластинка» немедленно завелась, страсть танца вспыхнула с новой силой. Виктория опустилась на колени, в мгновение скинула с себя лифчик и покрыла мое лицо маняще пахнущей грудью, с азарту пребольно пристукнув меня головой о кафельный пол (... а-а-а-а, сучка, еще одна садо-маза, ей не поебаться, а помучить мужика надо). А грудь была хороша... Я вцепился в них двумя руками и потерялся в ложбинке благоухания. Целовал, лизал, сосал совершенно беспорядочно, попадавшиеся в этой бурной ласке соски покусывал, прижимал языком и оттягивал насколько это было возможно, выстреливая потом как из рогатки. Виктория по достоинству оценила приемчик, радостно негромко смеялась и вздыхала, все больше покрываясь пятнами и ероша волосы на моей голове. В какой-то момент ее глаза стали совсем безумные, широко раскрытым ртом она набросилась на мой рот, словно хотела проглотить меня, и бессвязно бормоча межу вздохами:

— Бей меня, бей... — сквозь пелену кайфа недоходило, но опытная ЖЕНЩИНА услышала. Звонкая плюха разорвала шуршащюю тишину, Виктория Алексеевна дернулась от удара ладонью по жопе наотмашь, ее лицо пронзила гримаса нечеловеческого удовольствия, она выпрямилась и с закрытыми глазами стала покачиваться как пьяная из стороны в сторону.