Встреча
Предисловие:
Начиная писать, я и не думала, какой ящик пандоры стоит передо мной. Но отступать назад уже поздно, потому я постараюсь продвигаться по воспоминаниям с максимальной осторожностью, стараясь не разбудить старых демонов.
Мы верили, что любовь не может быть без ненависти. Мы ненавидели друг друга также отчаянно, как и любили.
Только сейчас, осознавая этот момент, я понимаю насколько он ужасен и ошибочен. Но тут уж ничего не исправить, ведь это была моя первая любовь. Яркая и больная. Нелепая и серьёзная. Несуразная, но родная.
Месяцы обещаний и общих мечт сменялись месяцами надежд и планированием. Я до сих пор, стоит признать, чрезмерно признательна ей за её смелость, за ту храбрость и настойчивость, безбашенность, которую она проявляла.
Поезд Архангельск - Москва идёт целые сутки. За окном - школьные каникулы, весна.
Мне - 17, ей - 18. Это наша первая встреча.
Ленинградский вокзал. Я тороплю родителей, буквально бегу по платформе, а потом врезаюсь во что-то безумно мягкое и родное.
Позже в своих воспоминаниях она будет писать об этом дне так:
"Секунда за секундой тянулись, пока я высматривала ее...И вдруг я заметила ярко-розовую куртку в толпе. Куртка, кажется, пискнула и полетела на меня. Все ближе и ближе, пока она, растопырив руки, не врезалась в меня, чуть не сшибив с ног, тиская, утыкаясь в грудь. Она что-то говорила, но я не помню. Я помню, как прижималась носом к ее уху и думала, что она такая миниатюрная... Как я и ожидала...
Подошли ее мама и папа. Кто эти люди? Она повела меня за руку, я призналась, что у меня дрожат пальцы, а она ответила, что у нее дрожат ноги. И я поняла, что с ней будет просто.
Я думала о том, что у меня за спиной дурацкий синий рюкзак и сумок так много, что я похожа на юную девушку, едущую на курорты. Мы сели в машину, и там я украдкой смотрела на ее профиль, черные волосы, руки, так сильно похожие на мои... Мы переплели пальцы и ехали так всю дорогу.
У нее родинки и веснушки по носу и щекам. У нее совершенно необычные глаза. Такие миндальные, широко распахнутые, смотрящие на тебя с такой немой серьезностью. Такой серьезной серьезностью, что она порой сбивала с толку. И хотелось обнять ее покрепче. Губы, нежные и...и такие манящие. Волосы. Они меня покорили. Они были как в песне Ляписа Трубецкого - как прутья. Черные и красивые.
Она нервно гладила меня большим пальцем по костяшкам, когда мы скользили по шоссе Москвы к ее дому. Мне совершенно не помнится, как мы доехали. Я вошла в ее квартиру. Все все казалось дико знакомым: и она, и этот персиковый интерьер, и запахи... Я приняла душ. Так странно - я в этом доме всего два часа, а уже стою под душем и думаю о том, что у меня нет губки.»
Прошло столько лет, но этот отрывок, пожалуй, из тех единственных крупиц, по которым я могу собрать целостную картину произошедшего. С огромной благодарностью я смотрю на эти файлы и письма, что сохранили атмосферу и волшебство того времени.
Мы провели вместе неделю: ходили на выставки, смотрели по ночам фильмы и мультики, болтали и засыпали, обнявшись. Мы пили чай в кофейнях в центре Москвы, получали нагоняй от моих родителей за поздние возвращения домой, гуляли по торговым центрам, и были почему-то счастливы.