Волк с Уолл-стрит

Тогда он сменил тему и начал рассказывать, что собирается сделать свою компанию публичной. Дал мне какие-то бумаги, чтобы показать, какой потрясающий проспект эмиссии он подготовил. Я послушно изучал документы, но мне было трудно сосредоточиться. Видимо, когда у меня в мозгу щелкнуло, Уолл-стрит отключилась вместе с наркотой, и я, проглядывая знакомые строки финансовой презентации, уже не чувствовал обычного прилива вдохновения.

Потом мы сели в его черный «мерседес», и он отвез меня в общежитие, состоявшее из нескольких коттеджей рядом с клиникой. Эти здания вообще-то не были частью «Тэлбот Марш», но Даг договорился с управляющей компанией, так что примерно треть квартир занимали его пациенты. Вот и еще один источник дохода.
Когда мы выходили из «мерседеса», Даг сказал:
– Если я могу что-нибудь для вас сделать, если кто-то из персонала или пациентов будет вам досаждать, просто дайте мне знать, и я разберусь.

Я поблагодарил его, подумав, что с 99-процентной вероятностью обращусь к нему по этому самому поводу, прежде чем пройдут мои четыре недели. А потом направился в логово дракона.

В каждом коттедже имелось шесть квартир. Мне предстояло поселиться на втором этаже. Я поднялся по невысокой лестнице и обнаружил, что дверь в мою квартиру широко открыта. Внутри за круглым обеденным столом из какой-то беленой древесины, очень дешевой на вид, сидели два моих соседа и с остервенением строчили что-то в пружинных блокнотах.
– Привет, я Джордан. Приятно познакомиться.
Один из них – высокий блондин лет сорока – не представившись, спросил:
– Чего от тебя хотел Даг Тэлбот?

Другой, очень красивый парень, тоже вмешался:
– А ты откуда вообще знаешь Дага Тэлбота?
Я улыбнулся им обоим и ответил:
– Ага, я тоже очень рад познакомиться, ребят.
А потом прошел мимо них, не говоря больше ни слова, зашел в спальню и закрыл дверь. Внутри было три кровати, одна из них не заправлена. Я бросил свой чемодан рядом с кроватью и сел на матрас. У противоположной стены стоял простенький телевизор на дешевой деревянной подставке. Я включил телек и нашел новостной канал.

Уже через минуту оба соседа явились по мою душу.
Блондин сказал:
– Смотреть телевизор днем нам не рекомендуют.
– Он подпитывает болезнь, – добавил красивый. – Это считается неразумным.
«Рекомендуют»? «Неразумным»?

Святый Боже!
Если бы они только знали,

на какую
степень неразумия способен мой разум!

– Ценю вашу заботу о моем здоровье, – отрезал я, – но я не смотрел телевизор почти неделю, поэтому – если вы не против, конечно, – почему бы вам не оставить меня в покое и не заняться своими собственными чертовыми проблемами? Если уж мне приспичило вести себя неразумно, я буду делать это так, как считаю нужным.
– Что ты за врач такой вообще? – спросил блондин с осуждением.

– Я не врач! А что это у вас там за телефон стоит? – Я указал на бежевый телефонный аппарат на деревянном столике, прямо под небольшим прямоугольным окном, отчаянно нуждавшемся в том, чтобы его помыли. – Им можно пользоваться, или это тоже считается неразумным?
– Нет, пользоваться можно, – сказал красивый, – но он только для звонков за счет абонента.
Я кивнул.
– А ты сам что за врач?
– Я был офтальмологом, но потерял лицензию.

– А ты? – спросил я блондина, который в детстве явно был членом гитлерюгенда. – Ты тоже потерял?
Тот кивнул.
– Я стоматолог и лишился лицензии заслуженно, – говорил он совершенно как автомат. – Я страдал от страшной болезни, и мне нужно было лечиться. Благодаря персоналу «Тэлбот Марш» мое выздоровление идет очень успешно. Как только мне будет сообщено, что я полностью излечился, я попытаюсь вернуть себе лицензию.

Я покачал головой, словно его слова бросали возмутительный вызов логике, а потом поднял трубку и начал набирать Олд-Бруквилл.
Стоматолог заметил:
– Разговоры дольше пяти минут не рекомендуются. Это вредно с точки зрения реабилитации.
Офтальмолог добавил:
– На тебя будет наложен штраф.
– Да неужели? И как, черт их дери, они узнают?
Оба они переглянулись, затем подняли брови и невинно пожали плечами.
Я изобразил на лице улыбку.

– Что ж, прошу меня извинить, но мне нужно сделать пару звонков. Освобожусь примерно через час.
Блондин кивнул и бросил взгляд на часы. Потом они оба вернулись в столовую и снова принялись усиленно выздоравливать.
Через пару секунд Гвинн подняла трубку. Мы тепло поздоровались, и она прошептала:
– Я отправила вам тыщу баксов в носках. Получили уже?

– Пока нет. Наверное, завтра получу. Но это не так важно, Гвинн, я другое хочу сказать – я больше не буду мучить тебя вопросами о Надин. Я знаю, что она дома и что она не хочет со мной говорить. Ничего страшного Ты даже не говори ей, что я звонил. Просто сама бери трубку и зови детей к телефону. Я буду звонить по утрам, около восьми, хорошо?
– Ладненько, – сказала Гвинн. – Надеюсь, вы с миссис Белфорт помиритесь. В доме теперь уж очень тихо сделалось. И очень как-то грустно.

– Я тоже на это надеюсь, Гвинн. Очень надеюсь.
Мы поговорили еще несколько минут, а потом распрощались.

Вечером того же дня, чуть раньше девяти, я впервые получил свою персональную дозу безумия местного розлива. В гостиной устроили собрание для всех обитателей коттеджей, на котором нам предстояло поделиться всем негодованием, которое накопилось в нас за день. Это называлось «встречей десятого шага», потому что как-то соотносилось с десятым шагом по системе «Анонимных алкоголиков». Но, взяв в руки книгу и прочитав, что такое десятый шаг – он заключался в постоянном самоанализе и признании собственных ошибок, – я так и не понял, каким образом эта встреча могла к нему относиться.

Так или иначе, мы уселись в круг. Всего нас оказалось восемь. Первый пациент, лысый мужик лет сорока, судя по виду – тряпка, сказал:
– Меня зовут Стив, и я алкоголик, наркоман и сексоголик. Держусь уже сорок два дня.
Остальные шестеро сказали: «Привет, Стив!», причем так правдоподобно изобразили заинтересованность, что если бы я уже не разбирался немного в здешних обычаях, то мог бы поклясться, что они видят Стива впервые.
– Меня сегодня расстроил только один из нас. Это Джордан!

Я моментально проснулся!
– Я? – воскликнул я в изумлении. – Да мы же с тобой двух слов не сказали, дружище. Что я тебе такого сделал?
Мой знакомый Автоматический Стоматолог бесстрастно произнес:
– Защищаться не разрешается, Джордан. Смысл собрания заключается не в этом.
– Извините, пожалуйста, – как можно более язвительно сказал я. – А в чем же тогда смысл этого долбаного собрания? Потому что я, хоть режьте меня, никак не могу этого понять.

Все семеро в унисон покачали головами, будто я был совершенным идиотом.
– Смысл собрания, – объяснил Автоматический Нацист-Стоматолог, – заключается в том, что скрываемые обиды могут помешать выздоровлению. Поэтому мы каждый вечер собираемся и озвучиваем все, что нас расстроило за день.
Я оглядел остальных: все до единого опустили уголки губ и глубокомысленно кивали.
Я с отвращением тряхнул головой.
– Ну что ж, могу я по крайней мере услышать, почему старый добрый Стив на меня обижается?

Все опять закивали, и Стив сказал:
– Мне досадно, что ты дружишь с Дагом Тэлботом. Все мы пробыли здесь многие месяцы, а некоторые уже почти год – но ни один из нас даже не разговаривал с ним ни разу. А тебя он привез сюда на собственном «мерседесе».
Я рассмеялся Стиву прямо в лицо.
– И поэтому ты на меня обиделся? Потому что он подвез меня в своем гребаном «мерседесе»?

Стив кивнул и с безнадежным видом понурил голову. Через несколько секунд заговорил следующий пациент; он представился точно таким же дебильным образом, а потом добавил:
– Мне обидно, Джордан, что ты прилетел сюда на частном самолете. У меня денег иногда даже на еду не хватает, а тут собственный самолет…
Я оглядел комнату: все сочувственно кивали в знак согласия.
– Еще какие-нибудь претензии?
– Да: мне тоже досадно, что ты дружишь с Дагом Тэлботом.
Снова кивки.

Следующий пациент представился алкоголиком и наркоманом и сказал, что к тому же страдает обжорством.
– Меня расстраивает только одно… и это тоже связано с Джорданом.
– Ну, охренеть, – пробормотал я, – вот это, блин, сюрприз! А в чем дело, не поведаешь?
Он сжал губы.
– Про это уже говорили… и еще – ты можешь не соблюдать здешние правила, потому что ты дружишь с Дагом Тэлботом.
Я оглядел комнату; все опять кивали.

Один за другим все семеро моих собратьев по несчастью поделились своими обидами на меня. Наконец пришла моя очередь говорить.

– Привет, меня зовут Джордан, и я алкоголик и кокаинист и еще торчу на кваалюде. Еще у меня пристрастие к ксанаксу, валиуму, морфию, клонопину, бутирату, марихуане, оксикодону, мескалину и чуть ли не ко всему на свете, включая дорогих шлюх, не очень дорогих шлюх и дешевых уличных девок (последнее —только когда мне хочется себя наказать). Иногда я захожу на массаж в какой-нибудь корейский притон, где юные кореянки ласкают мой член, предварительно смазав руки детским увлажняющим маслом. Я всегда предлагаю им пару сотен сверху, если они согласятся засунуть язык мне в задницу, но договориться получается только через раз – языковой барьер мешает. Еще я никогда не предохраняюсь – из принципа. Я не принимаю наркотики уже целых пять дней, и у меня все время стоит. Ужасно скучаю по своей жене, и если уж вы всерьез хотите на меня обидеться, давайте я покажу вам ее фото!

Я пожал плечами:
– В общем, я обижен на всех вас за то, что вы паршивые нытики, и за то, что вы пытаетесь свое недовольство жизнью выместить на мне. Если вы правда хотите вылечиться, то прекратите осматриваться вокруг и начните всматриваться в себя, потому что сейчас вы все просто позорите род человеческий. И, кстати, вы правы в одном – я действительно дружу с Дагом Тэлботом, поэтому желаю удачи каждому, кто завтра попытается настучать на меня персоналу.
Тут я встал, вышел из круга и сказал:

– Извините, мне надо сделать пару звонков.
Мой любимец, Автоматический Нацист-Стоматолог из Третьего рейха, сказал:
– Нам еще нужно обсудить твои обязанности. Все в блоке должны заниматься уборкой. На этой неделе тебе достаются ванные…
– Ну уж нет, – сплюнул я. – Начиная с завтрашнего дня тут будет убирать прислуга. Можешь с ней и договариваться.

Я ушел в спальню, захлопнул дверь и набрал Алана Липски. Рассказал ему о чокнутых тэлботских нацистах-марсианах, мы посмеялись добрых пятнадцать минут, а потом стали вспоминать старые времена.

Перед тем как попрощаться, я спросил, не слышал ли он новостей о Герцогине. Он сказал, что нет, и я повесил трубку с тяжелым сердцем. Прошла почти неделя, и ситуация казалась безнадежной. Я включил телевизор и попытался закрыть глаза, но сон, как обычно, не торопился. Наконец где-то около полуночи я уснул – с еще одним трезвым днем в копилке и каменным стояком в трусах.

На следующее утро ровно в восемь часов я позвонил в Олд-Бруквилл. Трубку подняли после первого же гудка.

– Алло? – раздался тихий голос Герцогини.
– Нэй? Это ты?
– Да, это я, – мягко сказала она.
– Как дела?
– Все нормально. Держусь, можно сказать.
Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Я… Я позвонил, чтобы сказать «привет» детям. Они дома?
– Что такое? – спросила она печально. – Ты не хочешь говорить со мной?
– Нет, конечно, я

хочу
говорить с тобой! Я ничего в мире не хочу больше, чем говорить с тобой. Я просто подумал, что это ты со мной не хочешь говорить?

– Вовсе нет, – сказала Герцогиня ласково. – Я очень хочу. Хорошо это или плохо, но ты по-прежнему мой муж. Наверное, все же

плохо
, да?
На глаза мне навернулись слезы, но я их сдержал.
– Не знаю, что сказать, Нэй. Я… Мне так стыдно за то, что случилось… Я… Я…

– Не надо. Не извиняйся. Я все понимаю и не сержусь на тебя. Прощать легко. А вот забыть – уже другая история. – Она сделала паузу. – Но я тебя прощаю. И хочу двигаться дальше. Хочу попытаться спасти наш брак. Я все еще люблю тебя, что бы между нами ни случилось.
– Я тоже тебя люблю, – сказал я сквозь слезы. – Ты даже не представляешь, как, Нэй. Я… Не знаю, что сказать. Не знаю, как это произошло. Я… Я несколько месяцев не спал и… Я не понимал, что делаю. Все было как в тумане.

– Я виновата не меньше, – сказала она тепло. – Я видела, как ты гробишь себя, и ничего не предпринимала. Думала, что помогаю тебе, но на самом деле только делала хуже. Я же не знала…
– Это не твоя вина, Нэй, а моя. Просто все происходило так медленно, год за годом, и я не видел, к чему идет дело. И даже не заметил, как потерял контроль над своей жизнью. Я всегда считал себя сильным, но наркотики оказались сильнее.

– Дети по тебе скучают. И я тоже скучаю. Я уже несколько дней хотела с тобой поговорить, но Деннис Мэйнард сказал, что надо подождать конца детоксикации.
Вот говнюк! Я из-под земли этого ублюдка достану!
Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Мне совершенно не улыбалось сорваться, пока я говорю с Герцогиней. Я же должен был доказать ей, что остался разумным человеком, что наркотики не изменили меня безвозвратно.

– Знаешь, – сказал я наконец спокойным тоном, – хорошо, что ты прислала ко мне в больницу тех, вторых докторов. – Мне не хотелось использовать слово «психушка». – Потому что меня от Денниса Мэйнарда так воротило, ты не представляешь. Я чуть не отказался ехать в клинику из-за него. Что-то в нем было такое, что меня бесило. Мне кажется, ты ему понравилась.
Я ожидал, что Нэй назовет меня сумасшедшим. Но она усмехнулась:
– Забавно, что ты так решил. Лори тоже так показалось.

– Правда? – удивился я, в сердце своем уже планируя заказное убийство. – Я-то думал, я просто параноик!
– Не знаю, – сказала моя прекрасная Герцогиня. – Сначала я была в таком состоянии, что ничего не замечала, но потом он пригласил меня в кино, и тут я подумала, что что-то не так.
– Ты согласилась? – Самой подходящей казнью, подумал я, будет смерть от потери крови в результате кастрации.

– Нет! Конечно, нет! С его стороны неуместно было даже такое предлагать. В общем, на следующий день он пропал, и больше я о нем не слышала.
– Почему же ты не навестила меня в больнице, Нэй? Я так скучал. Все время о тебе думал.
Наступило долгое молчание, но я ждал. Мне нужен был ответ. Я все еще не понимал, почему эта женщина – моя жена, которая, судя по всему, меня еще любила, – не пришла ко мне после того, как я пытался покончить с собой. Это было уму непостижимо.

Прошло добрых десять секунд, и наконец она заговорила:

– Сначала мне было страшно из-за того, что случилось на лестнице. Трудно объяснить, но ты в тот день был будто другим человеком, словно в тебя дьявол вселился. Не знаю. А потом Деннис Мэйнард сказал, что нельзя навещать тебя, пока ты не переберешься в реабилитационный центр. Я не знала, прав он или нет. Но нигде же не написано, что в таких случаях следует делать, а он вроде как профессионал. Ладно – главное, что ты согласился лечиться, правда?

Мне очень хотелось сказать «нет», но сейчас не время было затевать ссору. Я надеялся, что у меня еще будет вся жизнь на то, чтобы с ней спорить.
– Ну, да, я здесь, и это самое главное.
– Ломка тяжелая? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Да ее как-то и не было – по крайней мере, я не заметил. Веришь, нет, в ту же секунду, как я оказался здесь, тяга к наркотикам пропала. Это трудно объяснить, но я просто сидел в фойе, и меня вдруг отпустило. Кстати, порядки тут идиотские, чтобы не сказать больше. Если я и вылечусь, то не благодаря «Тэлбот Марш», а только сам по себе.
Очень взволнованным тоном:
– Но ты же все равно останешься там на все четыре недели, правда?
Я тихо рассмеялся.

– Да, можешь не беспокоиться, милая, я остаюсь. Мне надо отдохнуть от всего этого безумия. Ну и методы «Анонимных алкоголиков» мне в принципе нравятся. Я прочитал их программу – она просто отличная. Когда вернусь домой, стану ходить на собрания, чтобы гарантировать, что не будет рецидива.

Так мы проболтали полчаса, и к концу разговора я снова завоевал Герцогиню. Это мне было ясно. Нутром чуял. Я рассказал ей о своей непрерывной эрекции, и она пообещала помочь мне с этой бедой, как только вернусь домой. Я попросил ее заняться со мной сексом по телефону, но она отказалась. И все же я решил в следующий раз не отступать, подумав, что в конце концов ее уломаю.

Мы сказали друг другу «люблю тебя» и пообещали писать друг другу каждый день. Перед тем как повесить трубку, я сказал ей, что буду ежедневно звонить ей три раза.
Несколько дней прошли без особых событий, и не успел я оглянуться, как уже прожил целую неделю, не прикасаясь к наркотикам.

Каждый день нам выделяли несколько свободных часов, чтобы сходить в тренажерный зал или еще чем-нибудь заняться, и я быстро пробрался в небольшую группку марсианских лизоблюдов. Один из врачей – анестезиолог, который пристрастился к средствам для наркоза и ловил кайф, пока пациенты дожидались его внимания на столе, – пробыл в «Тэлбот Марш» уже больше года и доставил сюда свою машину. Это была дерьмовая серая «тойота»-хэтчбек, но ездила она исправно.

До тренажерного зала было примерно десять минут пути. Я сидел справа на заднем сиденье, одетый в серые шорты «Адидас» и в футболку, и вдруг у меня встало. Вероятно, виноваты были вибрации четырехцилиндрового двигателя или, может быть, неровности дороги, но так или иначе, что-то отправило пару пинт крови мне прямо в пах. Эрекция была огромная и каменная – из тех, что оттягивают трусы так, что их приходится то и дело поправлять, иначе сойдешь с ума.

– Гляньте-ка, – сказал я, оттянув за резинку спортивные шорты и продемонстрировав марсианам свой член.
Все уставились на него. Да уж, зрелище было недурное. Пусть рост у меня небольшой, но

в этом
отношении Создатель был ко мне весьма щедр.
– Неплохо, а? – сказал я друзьям-врачам, схватив свой пенис и пару раз дернув. Потом с довольно забавным звуком шлепнул им о живот.

После четвертого «шлеп» все начали смеяться. Это был редкий для «Тэлбот Марш» момент легкомысленного веселья, мужские шуточки, момент дружбы между собратьями-марсианами, момент, когда обычные социальные условности можно отбросить, совершенно плюнуть на гомофобию, момент, когда парни могут побыть тем, кто они есть: настоящими парнями! В тот день я отлично позанимался в зале, и больше ничего особенного не случилось.

Назавтра, сразу после обеда, я сидел на сокрушительно скучном сеансе групповой терапии. Мой лечащий врач позвала меня поговорить.
Счастью моему не было предела… но едва мы уселись в ее маленьком кабинете, как она склонила голову набок под очень подозрительным углом и тоном Великого инквизитора спросила:
– Ну, так как у вас дела, Джордан?
Я пожал плечами.
– Нормально… вроде бы.
Она осторожно улыбнулась и продолжила:
– Мучает какая-нибудь тяга?

– Нет, совсем нет, – ответил я. – Можно сказать, по шкале от одного до десяти моя тяга к наркотикам равна нулю. Или даже меньше.
– О, это очень хорошо, Джордан. Очень-очень хорошо.
Что за черт? Я чего-то не знаю?
– Э-э-э, я что-то не догоняю. Вам кто-то

сказал
, что я постоянно думаю о наркотиках?
– Нет-нет, – сказала врачиха, качая головой. – Речь совсем не об этом. Я просто хотела узнать, не мучают ли вас в последнее время

еще какие-то
желания, не считая тяги к наркотикам?

Я поискал в своей оперативной памяти какие-нибудь особо сильные желания, но не нашел ничего, кроме очевидного желания удрать из этого места, вернуться домой и трахать Герцогиню до потери сознания целый месяц без передышки.
– Нет, никаких желаний. В смысле, я скучаю по своей жене и все такое, и я очень хотел бы быть дома, рядом с ней, но больше вроде бы ничего.
Врачиха поджала губы и медленно кивнула.
– Может, появилась тяга к эксгибиционизму?

– Что? – изумился я. – Что это такое вы говорите? Что я по-вашему – извращенец какой?
– Понимаете, – сказала врач, – я сегодня получила целых три письменных жалобы от трех разных пациентов. И во всех написано, вы обнажились в их присутствии… стянули с себя шорты и начали мастурбировать у них на глазах.

– Это полный бред, – вскричал я. – Черт подери, я вовсе не дрочил при них! Просто подергал за член пару раз и шлепнул им о живот, чтобы услышать звук. Вот и все. Что тут такого особенного? Там, откуда я родом, мужчина, увидев член другого мужчины, не бежит жаловаться мамочке, – я покачал головой. – Я же просто дурачился. С того самого дня, как я очутился здесь, у меня все время стоит. Наверное, мой член наконец просыпается от наркотической комы. Но раз это всех так беспокоит, я буду держать змея в клетке. Подумаешь…

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь