Волк с Уолл-стрит

– Эй, старик, это твоя жена! Она хочет поговорить с тобой! Хочет сказать, что по-прежнему любит тебя!
– Нэ? – сонным голосом пробормотал я. И услышал нежный голос Герцогини:
– Привет, милый. Поговори со мной. Я люблю тебя. Все будет хорошо – дети тебя любят, и я тоже тебя люблю.
Я вдруг почувствовал, что плачу.
– Прости меня, Нэ. За то, что случилось сегодня. Я не хотел. Сам не понимаю, как это произошло. Не могу с этим жить. Я… мне очень жаль, прости, – я зарыдал.

– Все хорошо, – повторила моя жена. – Я по-прежнему люблю тебя. Все будет хорошо.
– Я всегда любил тебя, Нэ, – с самого первого дня… – и я провалился в темноту.

Очнулся я от самого омерзительного ощущения, какое только можно себе представить. Помню, как кричал: «Вытащите из меня эту штуку, ублюдки!», но почему, понятия не имею.

Объяснение нашлось почти сразу же. Через секунду до меня дошло, что я лежу на столе в палате реанимации, окруженный командой из пяти докторов и медсестер. Стол был поднят вертикально, под прямым углом к полу. Мало того, что мои руки и ноги были накрепко прикручены к нему, так еще два широких виниловых ремня удерживали меня на месте, один поперек туловища, другой – чуть выше колен. Стоявший передо мной доктор, одетый в зеленую больничную униформу, держал в руках толстый резиновый шланг вроде тех, что используются на автозаправках.

– Джордан, вам необходимо промыть желудок, – сурово говорил он. – Вы должны нам помочь. Для начала прекратите кусаться!
– Со мной все в порядке, – завывал я. – Я ни одной не проглотил – все до единой выплюнул! Это была просто шутка!

– Ясно, – терпеливо кивнул доктор. – Но я не собираюсь рисковать. Мы уже ввели вам препарат, который должен подавить действие наркотика, так что сейчас вы вне опасности. Послушайте, друг мой, – у вас давление зашкаливает, и к тому же у вас тахикардия. Какие еще наркотики вы принимали сегодня, не считая морфина?

Я с подозрением покосился на доктора. Араб… или, может, перс – в общем, кто-то из этих. Можно ли ему доверять? В конце концов, сам я еврей – уже одно это делало меня его кровным врагом. А как же клятва Гиппократа? Я огляделся. И заметил нечто, от чего мне разом стало не по себе, – двух копов, в форме и с пистолетами. Стоя в углу, они не сводили с меня глаз. Нужно держать язык за зубами, решил я.

– Ничего, – хрипло прокаркал я. – Только морфин… ну, может, таблетку ксанакса. У меня проблемы со спиной, это все мне мой доктор прописал.
По губам врача скользнула грустная улыбка.
– Я хочу вам помочь, Джордан, а не доставить вам неприятности.

Я крепко зажмурился и приготовился к пытке. Да, я хорошо понимал, что меня ждет. Этот смуглолицый ублюдок собирается засунуть свою кишку прямо мне в пищевод, а после – в желудок, чтобы выкачать его содержимое. А потом закачает туда пару фунтов активированного угля, чтобы помешать наркотикам всасываться. Настал один из тех редких моментов, когда я горько сожалел о своей начитанности. Последнее, о чем я успел подумать перед тем, как эта орава набросилась на меня, чтобы воткнуть мне в глотку шланг, было:

Господи, как я ненавижу, что всякий раз оказываюсь прав!

Прошел час. В желудке у меня было пусто, как в пустыне, – ну, если не считать активированного угля, которым меня напичкали. Я был все так же привязан к столу, когда они наконец соизволили вытащить из меня черную кишку. И я впервые задумался, как же это порноактрисы ухитряются заглатывать, не подавившись, огромные члены. Странная мысль, особенно в такой ситуации, но тут уж ничего не поделаешь.

– Как вы себя чувствуете? – осведомился добрый доктор.
– Мне позарез нужно в туалет, – пробормотал я. – И если вы меня немедленно не развяжете, то я прямо сейчас наделаю в штаны.
Доктор кивнул медсестрам, и меня отвязали от стола.
– Туалет вон там, – показал врач. – Но я пойду с вами, чтобы убедиться, что все в порядке.

Я сообразил, что он имел в виду, когда первая порция активированного угля вырвалась наружу с грохотом, которому позавидовала бы любая пушка. Признаюсь, я с трудом удержался, чтобы не заглянуть в унитаз – посмотреть, что из меня выходит. Однако спустя десять минут подобной канонады все-таки поддался искушению. Это смахивало на извержение вулкана Везувий – из заднего прохода у меня вылетало нечто, больше всего напоминающее черный вулканический пепел. За одно такое «извержение» я наверняка похудел фунтов на десять. Не говоря уже о том, что половина моих внутренностей осталась в дешевом унитазе больницы в Бока Рэйтон, штат Флорида.

Я просидел там, наверное, не меньше часа. Зато теперь я чувствовал себя более или менее нормально. Возможно, мне прочистили не только желудок, но и мозги, хмыкнул я про себя. Как бы там ни было, пора было возвращаться к

Жизни Богатых и Никчемных
– уладить дела с Герцогиней, сократить дозу колес и жить нормальной жизнью. В конце концов, мне всего тридцать четыре, подумал я. К тому же у меня двое детей.

– Спасибо, – поблагодарил я доброго доктора. – Простите, что укусил вас. Был слегка на взводе. Виноват.
– Без проблем, – кивнул доктор. – Рад, что смог вам помочь.
– Не могли бы вы вызвать мне такси? Хочу как следует выспаться.
Только тогда я заметил, что копы все еще тут – и направляются прямехонько ко мне. Что-то мне подсказывало, что они здесь не для того, чтобы подбросить меня до дома.
Доктор посторонился… и тут один из копов вытащил из кармана пару наручников. «

О господи! –

всполошился я. – Опять?! В четвертый раз за последние двадцать четыре часа! А что я такого сделал?» Я предпочел не зацикливаться на этой мысли – в конце концов, там, куда меня отвезут, у меня будет сколько угодно времени, чтобы поразмыслить.
Наручники на моих руках защелкнулись.

– В соответствии с законом Бейкера, – отчеканил полицейский, – вас поместят в ближайшую психиатрическую клинику, где вы проведете семьдесят два часа. После чего предстанете перед судьей, который решит, представляете ли вы угрозу для окружающих и самого себя. Простите, сэр, – учтиво добавил полицейский.
Хмм… а он, похоже, славный парень, этот коп… и в конце концов, он просто делает свою работу. К тому же меня везут не в тюрьму, а в клинику, что уже неплохо, верно?

– Я бабочка! Я бабочка! – верещала темноволосая толстуха в голубом балахоне, хлопая руками и кружа по коридору четвертого этажа психиатрического отделения медицинского центра «Делрэй».

Я сидел на неудобной кушетке в приемном покое, а она порхала вокруг. И таких тут было человек сорок – все, как один, одетые в серые или голубые больничные халаты, они демонстрировали самые разнообразные формы асоциального поведения. В передней части приемного покоя стоял столик – каждые два часа больные выстраивались перед ним в очередь, чтобы получить свою дозу торазина или халдола, после чего на какое-то время наступала тишина.

– Я должен ее получить. Шесть точка два на десять в степени двадцать три, – бормотал худой, долговязый парнишка с изрытым оспой лицом.

Очень интересно, подумал я. Я наблюдал за этим бедолагой добрых два часа, и все это время он кружил по отделению, снова и снова повторяя число Авогадро, математическую постоянную, которую используют для определения молекулярной плотности. Поначалу я никак не мог взять в толк, почему он так одержим этим числом, но потом один из санитаров шепнул, что парнишка, у которого коэффициент IQ просто зашкаливал, плотно подсел на ЛСД. После дозы у него сносило крышу, и тогда он зацикливался на числе Авогадро. Уже в третий раз за последний год беднягу помещали в клинику «Делрэй».

Какая ирония судьбы, что меня тоже засунули сюда, думал я, – учитывая, что я совершенно нормален. Но в этом-то и проблема, когда имеешь дело с законами вроде акта Бейкера: все они служат интересам обывателей. Как бы там ни было, пока все было относительно неплохо. Мне удалось убедить доктора выписать мне ламиктал, после чего он уже сам, по собственный инициативе, добавил к этому какое-то средство из категории легких опиатов, которое должно было облегчить мне ломку.

Сейчас меня беспокоило другое. Я пытался дозвониться всем, кого знал, – друзьям, родственникам, адвокатам. Я попытался связаться даже с Аланом-Химиком – хотел убедиться, что к тому моменту, как я окажусь наконец на свободе, меня будет поджидать дома свеженькая порция кваалюда, – но тщетно. Все попытки были напрасны. Ни Герцогиня, ни мои родители, ни все остальные: ни Липски, ни Лори, ни Дэйв, ни Гвинн, ни Джанет, ни Вигвам, ни Джо Фамегетти, ни Грег О’Коннелл, ни Шеф, ни даже Бо, который до этого всегда был под рукой, – никто из них почему-то не спешил взять трубку. Ощущение было такое, что все меня бросили.

Собственно говоря, еще в самый первый день моего пребывания в этой богадельне я вдруг поймал себя на мысли, что ненавижу Герцогиню более, чем когда-либо. Она вычеркнула меня из жизни, используя в качестве козыря то злосчастное недоразумение на лестнице, она постаралась восстановить против меня всех, кто меня знал, от друзей до деловых партнеров. Я был уверен, что она больше не любит меня, а все, что она говорила, когда думала, что я умираю от передоза, говорилось лишь из жалости – в расчете на то, что я вот-вот откину копыта и последнее, что услышу в своей гребаной жизни, будет ее «Я люблю тебя».

Где-то к полуночи мой организм практически очистился и от кокса, и от кваалюда, но уснуть я так и не смог. Уже под утро добрая медсестра, сжалившись, сделала мне укол. Не прошло и четверти часа, как я спал – за последние три месяца это был первый раз, когда я уснул без таблеток, кокса и прочей дряни.
Я проснулся спустя восемнадцать часов от звука собственного имени. Надо мной стоял здоровенный чернокожий верзила в форме больничного санитара.
– Мистер Белфорт, к вам посетитель.
«Герцогиня!» –

решил я. Явилась, чтобы вытащить меня из этого ада.
– Неужели? – удивился я. – И кто же это?
– Он не назвался, – санитар пожал плечами.

Настроение у меня тут же упало. Санитар проводил меня в комнату с обитыми чем-то мягким стенами. Из мебели там были только серый металлический стол и три стула. Если бы не эти стены, комната была бы точной копией той, где швейцарские таможенники допрашивали меня после того случая, когда я попытался ущипнуть стюардессу. За столом сидел незнакомый мужчина слегка за сорок в очках в роговой оправе. Увидев меня на пороге, он поднялся из-за стола.

– Вы, должно быть, Джордан, – протягивая мне руку, пробормотал он. – А я Деннис Мэйнард.
Я машинально пожал ему руку, поймав себя на мысли, что невзлюбил этого типа с первого взгляда. Одет он был почти так же, как и я сам, – в джинсы с кроссовками и белую рубашку-поло. С виду вполне приличный парень, довольно симпатичный, если вам нравятся такие типы, ухоженные и чистенькие. На вид ему было лет сорок пять – плотный, с коротко стриженными каштановыми волосами и аккуратным косым пробором.

Он кивком головы указал мне на стул. Я послушно сел. Через минуту появился еще один санитар – огромный ирландец с испитым лицом. Оба санитара встали у меня за спиной, готовые вмешаться, если мне вдруг придет в голову вообразить себя Ганнибалом Лектером – к примеру, возьму и откушу нос этому типу. Но я сохранял ледяное спокойствие.
– Меня наняла ваша жена, – продолжал Деннис Мэйнард.

– Вы кто, мать вашу? Гребаный адвокат по разводам?! Господи, ну и дела! Я надеялся, что у этой сучки, по крайней мере, хватит порядочности подождать три дня, пока не истечет срок действия акта Бейкера, прежде чем подавать на развод!
По губам Мэйнарда скользнула усмешка.
– Я не адвокат по разводам, Джордан. Я нарколог – меня пригласила ваша жена. Она по-прежнему любит вас, так что на вашем месте я бы не торопился называть ее сучкой.

Я подозрительно уставился на этого ублюдка, пытаясь понять, что происходит. Нет, о паранойе уже не было и речи, но я чувствовал, что нахожусь на грани нервного срыва.
– Стало быть, вы говорите, что вас наняла моя любящая жена? Если это так, почему она до сих пор не приехала меня навестить?
– Она очень напугана. И она в полной растерянности. Я провел с ней весь день – так вот, ее душевное состояние тоже внушает серьезные опасения.

При этих словах вся кровь во мне забурлила. Значит, этот сукин сын пляшет под дудку Герцогини!
– Ах ты, ублюдок! – я рванулся к нему через стол. Нарколог отшатнулся. Двое санитаров навалились на меня сзади. – Я прикажу порезать тебя на куски, слышишь, кусок дерьма?! Значит, подбиваешь клинья к моей жене, пока я тут гнию, да?! Считай, что ты уже труп! И твоя семья тоже! Ты не знаешь, с кем ты связался!
Санитары оттащили меня от стола. Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, и сел.

– Успокойтесь, – мягко сказал будущий супруг Герцогини. – Я и не думал «подбивать клинья» к вашей жене. Она все еще любит вас, а у меня роман совсем с другой женщиной. Я просто пытался сказать, что весь последний день мы с вашей женой только и говорили, что о вас. И о том, что между вами произошло.
Я был в полной растерянности. Не мог связно мыслить. Я до такой степени привык всегда держать себя в руках, что эта растерянность сбивала меня с толку.

– А она рассказала вам, как я сбросил ее с лестницы, держа на руках нашу дочь? О том, как она выкинула чуть ли не два лимона баксов на какую-то идиотскую модную мебель, которая выглядит так, словно сменила уже нескольких хозяев? О взрыве, который я устроил на кухне? Могу представить, что она вам наговорила! —я укоризненно покачал головой. Но укоризна эта относилась отнюдь не к моим собственным поступкам, а к тому, что моя жена не постеснялась демонстрировать мое грязное белье первому встречному.

– Да, все это мне уже известно. Звучит даже забавно – я имею в виду покупку мебели. Об этом я слышу впервые. Однако все остальное выглядит не слишком привлекательно – особенно то, что случилось на лестнице и потом в гараже. Хочу, однако, подчеркнуть, что все это не ваша вина – вернее сказать, все это отнюдь не делает вас

дурным человеком
. Вы не злодей, Джордан, – вы просто

больны
, так же больны, как если бы у вас был рак или другая опасная болезнь.

Он помолчал немного, потом пожал плечами.

– А еще ваша жена рассказала мне, какой вы замечательный человек – вернее, каким вы были до того, как подсели на наркотики. Она восхищалась вашим умом, тем, чего вы достигли за эти годы, – говорила, какое потрясающее впечатление вы произвели на нее с самой первой встречи. Она сказала, что никого и никогда так не любила, как вас. Рассказывала о вашей доброте и щедрости – и о том, как все беззастенчиво этим пользуются. А еще она рассказала о ваших проблемах со спиной и как это усугубило…

Он все говорил и говорил, но я уже не слушал. В моем мозгу занозой засело слово «любила». Он сказал это в прошедшем времени… выходит, она уже больше не любит меня? Скорее всего, не любит, решил я. Все эти разговоры о том, что она напугана, – все это чушь собачья. Я заперт в комнате с мягкими стенами – чего ей меня бояться? Сердце мое обливалось кровью. Если бы только я мог увидеть ее – Господи, хоть на миг! – прижать ее к себе, услышать, как она скажет, что любит меня, мне стало бы намного легче. Разве я сам бы не сделал этого для нее? Как жестоко с ее стороны не приехать – а ведь ей наверняка сказали, что я пытался покончить с собой. Разве любящая жена так поступает, особенно в разлуке с мужем?

Вероятно, этот Мэйнард явился сюда, дабы убедить меня лечь на реабилитацию. Может, я бы и согласился – но только если бы Герцогиня пришла сама попросить об этом. А теперь, когда она шантажирует меня, угрожая разводом, если я не сделаю, как она хочет, об этом не могло быть и речи. Но, с другой стороны, разве курс избавления от зависимости – это не то, чего хочу я сам? Вернее, то, что мне необходимо? Неужели я действительно хочу превратиться в законченного торчка?

Но разве я смогу жить без наркоты? Вся моя жизнь была неразрывно связана с нею… мысль о том, что следующие пятьдесят лет придется провести без кокса, казалась немыслимой. Но ведь было же время, пусть и давно, когда я обходился без него! Смогу ли я, фигурально выражаясь, перевести стрелки назад? Или мои мозги окончательно спеклись – и я, превратившись в жалкого торчка, обречен влачить эту жалкую жизнь?

–…Теперь что касается характера вашего отца, – продолжал тем временем нарколог, – и того, как ваша мать пыталась защитить вас от него, хоть и безуспешно.
– Выходит, крошка Марта Стюарт убедила вас в том, что она – леди Совершенство? – глупо сострил я, хотя благоразумнее было бы промолчать. – Я хочу сказать, расписывая, какой я негодяй и все такое, – неужто она ничего не рассказала вам о себе? Потому что она

и впрямь

совершенство. Ну что ж, еще расскажет. Не во всех подробностях, конечно, но непременно расскажет. Еще бы, она ведь Герцогиня Бэй-Риджская!
Последняя фраза заставила Мэйнарда усмехнуться.

– Послушайте, ваша супруга весьма далека от совершенства. Я бы даже сказала, что в каком-то смысле она еще более больной человек, чем вы. Подумайте сами, кто из супругов виноват больше: тот, кто принимает наркотики, – или другой, который сидит сложа руки, наблюдая, как любимый человек губит себя? Скажу больше – ваша супруга тоже страдает своего рода зависимостью. Посвятив себя уходу за вами, она, к несчастью, забыла о собственной жизни. Сказать по правде, эта ее зависимость приняла настолько угрожающие размеры, что меня это даже слегка пугает.

– Чушь! – фыркнул я. – Думаете, мне в первый раз вешают лапшу на уши? Уверяю вас, я взял на себя труд почитать о таких вещах. И несмотря на пятьдесят колес кваалюда, которые глотаю за раз, я еще не настолько растерял мозги, чтобы не помнить все, что прочитал, начиная с начальной школы.

– Я встречался с вашей женой, Джордан, – кивнул Мэйнард. – А еще я познакомился с вашей семьей и друзьями, иначе говоря, с каждым, кто близок вам. Так вот, они в один голос утверждают, что вы человек исключительного ума. Так что мне бы и в голову не пришло вешать вам лапшу на уши. Поэтому предлагаю сделку. В Джорджии есть реабилитационный центр, называется он «Тэлбот Марш», причем лечатся там в основном бывшие врачи. Люди они неглупые, так что скучно вам там не будет. В моей власти вытащить вас из этой дыры, куда вас упекли, и через два часа вы уже будете в «Тэлботе». Внизу вас ждет лимузин, а в аэропорту – самолет с полными баками. Уверяю вас, «Тэлбот Марш» – очень приятное место и лечат там замечательно. Уверен, вам там понравится.

– Рассуждаете так, будто вы на этом деле собаку съели. Кто вы такой, мать вашу? Вы правда дипломированный врач?
– Нет, – хмыкнул Мэйнард. – Всего лишь торчок, как и вы, но только бывший. Единственная разница между нами заключается в том, что я уже на пути к выздоровлению, а вы еще нет.
– И давно вы в завязке? – хмыкнул я.
– Десять лет.
–

Десять

лет?! – изумился я. – Господи, помилуй! Быть не может! Я и дня не могу прожить без наркоты… да что там ни дня – ни часа! Нет, приятель, между нами есть разница, да еще какая! У меня мозги заточены по-другому. И потом, не нужна мне эта гребаная реабилитация! Лучше уж вступлю в Общество анонимных алкоголиков или попробую еще что-нибудь…

– На такой стадии вам это уже не поможет, – перебил Мэйнард. – Чудо, что вы вообще еще живы. – Он пожал плечами, – Но настанет день, когда удача отвернется от вас. Например, вашего приятеля Дэйва не окажется рядом и некому будет позвонить 911 – и тогда вы окажетесь на кладбище, а не в психиатрической клинике.

В Обществе анонимных наркоманов мы говорим, что у наших клиентов есть три пути, – убийственно серьезным тоном продолжал он. – Суд, психушка или смерть. Первые два варианта вы уже опробовали. Когда вы образумитесь? Когда будете лежать на столе в морге? Когда вашей жене придется сказать детям, что они никогда увидят своего отца?

Я молча пожал плечами – он был прав, но я еще не готов был сдаться. По какой-то мне самому неизвестной причине я был убежден, что не должен поддаваться – ни ему, ни Герцогине, ни кому бы то ни было еще. Если я решу завязать, то только по собственной воле, а не под дулом пистолета.
– Я подумаю над этим, но только если сюда приедет Надин. Если нет, то пошли бы вы!..
– Она не приедет, – заявил Мэйнард. – Она не станет говорить с вами, если вы не согласитесь пройти курс реабилитации.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь