Волк с Уолл-стрит

Но все изменилось, когда появился «Стрэттон-Окмонт», где Безумный Макс мог абсолютно безнаказанно демонстрировать свою дикую ярость. Если Безумный Макс ругал последними словами какого-нибудь юного стрэттонца, тот терпел, и это считалось высшим проявлением лояльности. Удар бейсбольной битой по ветровому стеклу автомобиля тоже рассматривался как некий обряд инициации, и этим гордились, как наградой.

В общем, мой отец был Безумным Максом, в котором прятался сэр Макс, и вся проблема заключалась в том, каким образом извлечь сэра Макса на свет божий. Сначала я решил сделать это с помощью разговора наедине. Я взглянул на Кенни и Дэнни и сказал:
– Ребята, дайте-ка я пять минут поговорю с отцом с глазу на глаз.

Никто не спорил! Они оба выскочили из комнаты с дикой скоростью, мы с отцом не успели даже дойти до дивана всего в десяти футах от стола, как дверь за ними уже захлопнулась. Отец сел, поджег очередную сигарету и в очередной раз сделал гигантскую затяжку. Я шлепнулся на диван рядом с ним, откинулся на спинку и вытянул ноги, положив их на стеклянный кофейный столик, стоявший перед нами.
Потом я грустно улыбнулся отцу и сказал:

– Ох, папа, как же болит спина! Ты даже представить себе не можешь. Боль спускается от спины к левой ноге. От одного этого можно сойти с ума.
Выражение его лица тут же смягчилось.
– А что говорят доктора?
Хм-м-м…
Пока что в его словах не было и намека на британский акцент, но ведь у меня действительно ужасно болела спина, так что, похоже, я все-таки чего-то добился.

– Доктора? Да что они понимают! После последней операции стало только хуже. Они только дают мне таблетки, которые портят мне желудок, а боль ни фига не снимают, – я опять покачал головой. – Папа, я не хочу, чтобы ты из-за меня беспокоился. Я просто хочу поплакаться.
Я спустил ноги с кофейного столика, откинулся назад и раскинул руки по спинке дивана.

– Послушай, – сказал я ласково, – я понимаю, как тебе трудно смириться со всем царящим здесь безумием, но поверь мне: даже если это безумие, то в нем есть своя система, особенно когда речь идет о расходах. Для меня очень важно, чтобы все эти ребята постоянно гнались за мечтой. А еще важнее, чтобы им все время не хватало денег.
Я махнул рукой в сторону брокерского зала:

– Ты только посмотри на них – зарабатывают столько денег, а у каждого в кармане пусто! Они тратят все, что у них есть, пытаясь подражать моему стилю жизни. Но у них не получается, они недостаточно зарабатывают. Вот они и живут от зарплаты до зарплаты, хоть и получают по миллиону баксов в год. Я понимаю, что тебе трудно это себе представить, учитывая условия, в которых ты вырос, но это факт.

Пока у них нет денег, их легче контролировать. Подумай вот о чем: каждый из них по уши в кредитах, у них кредиты на машину, на дом, на яхту и на все остальное дерьмо. И если они хоть раз не получат зарплату, то будут уже по уши в дерьме. У них на руках золотые наручники. Я, конечно, мог бы платить им больше, но тогда они бы так во мне не нуждались. А если бы я платил им слишком мало, то они бы меня возненавидели. Так что я плачу им ровно столько, чтобы они меня любили и в то же время нуждались во мне. А пока они во мне нуждаются, то всегда будут меня бояться.

Отец внимательно слушал, как будто взвешивая каждое мое слово.

– Когда-нибудь, – я указал подбородком в сторону стеклянной стены, – все это исчезнет, и тут же испарится их так называемая преданность. И когда этот день настанет, я бы не хотел, чтобы ты узнал о некоторых вещах, которые здесь творились. Поэтому иногда я кое о чем умалчиваю. Это не значит, что я тебе не доверяю или тебя не уважаю или что я не ценю твое мнение. Совсем наоборот, папа. Я кое-что от тебя скрываю, потому что люблю тебя и восхищаюсь тобой и потому что я хочу защитить тебя от возможных последствий, когда здесь все пойдет вразнос.

Сэр Макс озабоченно сказал:
– Почему ты так говоришь? Почему все здесь должно пойти вразнос? Компании, с которыми ты имеешь дело, – это ведь открытые акционерные общества, и у них же все законно, так?
– Разумеется. Дело совершенно не в этом. И потом, мы делаем ровно то же, что и все остальные на Уолл-стрит. Просто мы делаем это лучше и в большем объеме, поэтому мы более уязвимы. Но тебе не надо об этом беспокоиться. Это у меня просто приступ уныния, пап. Все будет хорошо.

Как раз в этот момент по внутренней связи раздался голос Джанет:
– Извините, что вмешиваюсь, но у вас сейчас селекторное совещание с Айрой Соркиным и остальными юристами. Они на линии, и оплаченное время уже пошло. Вы хотите, чтобы они подождали, или назначить им другое время?

Селекторное совещание?! У меня вроде не назначено никакого селекторного совещания… И тут до меня дошло: Джанет просто пытается спасти меня! Я взглянул на отца и пожал плечами, словно говоря: «Ну что тут поделаешь? Ох уж эти совещания!»

Мы обнялись и попросили друг у друга прощения, а потом я пообещал в будущем тратить поменьше, хотя оба мы знали, что это вранье. Но во всяком случае мой отец ворвался ко мне, как лев, а вышел агнцем. И как только за ним закрылась дверь, я мысленно пообещал себе, что на Рождество надо будет выбрать Джанет подарок получше, несмотря на все те гадости, что она устроила мне сегодня утром. Она была хорошей секретаршей. Чертовски хорошей.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь