военный

на обложке стопки убаюкивающей меня в шум написано "цитадель".не та уже давно колыбельная в моей голове и

по утру докашляв до кухни и доведя до истерики чайник, я знакомлю язык с кипятком(они ненавидят друг друга)

Адский холод встречает меня как твои речи о нелюбви

И я прошу себя, одевая шарф

хоть сейчас это всё отживи.

Без поздравительных писем о том, что я офицер потерянных душ, присуждаюсь к посмертной, поправляю мундир и хрипло вздохнув

шепчу:

"Отпустите меня в путь

непрокаженных истин, где цвет чая не так бур, нет закрытых окон и непротянутых рук."

земля, залей меня.

Так, видя детей, вспоминаешь воскресный завтрак с матерью.

и видя метель не думаешь, как бы не имея за пазухой шапки,

унять эту дрожь.

Это - не синий цвет, это - холодный цвет.

это - цвет Атлантики в середине февраля. 

и не важно, как ты одет:

все равно ты голой спиной на льдине.

Это - не просто льдина, одна из льдин,

но возраженье теплу по сути.

она одна в океане, и ты один

на ней; и пенье трубы 

как паденье ртути.

Это не искренний голос впотьмах саднит,

но палец примерз к диезу, лишен перчатки;

и капля, сверкая, плывет в зенит,

чтобы взглянуть на мир с той стороны сетчатки.

Это - не просто сетчатка, это - с искрой парча,

новая нотная грамота звезд и полос.

Льдина не тает, словно пятно луча,

дрейфуя к черной кулисе, 

где спрятан полюс.

артиллерийский взвод из тысячи орудий

подымет в небеса бриллиантовый салют,

всё будет за любовь, но лишь любви не будет.

понимаешь, милая, я хотел оставить тебя в живых,

но нанёс случайно четыреста ножевых.

говорил, а сам как будто тыкал в тебя ножом,

возомнил, что теперь я маленький, но божок,

что тобой поиграю и суну назад в мешок,

я был страшен, 

но мне было хорошо.

я ведь, милая, знал, что в итоге сам себя обесточу, 

что когда-нибудь ты меня не захочешь,

что осиновый кол для меня заточен,

что такие монстры как я умирают. впрочем

где-то там, в уголке своего нутра

иногда я видел, как мы гуляем с тобой с утра, 

как съедаем мороженного два ведра,

как вплетаем в волосы северные ветра,

как сияют нам с неба краски всех ярких гамм,

как на море песок прилипает к твоим рукам.

я хотел бы найтись в тебе, я - игла,

потерялся в твоей любви. огромной, как сена стог. 

вот поэтому, милая, ты смогла. 

я - не смог. 

ничего не смог.