Весь невидимый нам свет

Рай

В следующие недели мадам Манек лучше. Она обещает Этьену, что будет помнить про свой возраст, не станет делать все за всех и в одиночку освобождать Францию. Как-то в начале июня, ровно через два года после начала оккупации, они идут через луг, заросший дикой морковью, к востоку от Сен-Мало. Мадам Манек сказала Этьену, что хочет узнать, не появилась ли на рынке в Сен-Серване клубника, но Мари-Лора почти уверена, что женщина, с которой они поздоровались по дороге, уронила конверт, а мадам Манек его подняла и оставила взамен другой.

Мадам предлагает полежать в траве. Мари-Лора слушает копошение пчел в цветах и пытается вообразить то, что рассказывал ей Этьен: каждая работница летит по ручейку запаха, оставленному товарками, высматривает ультрафиолетовый узор лепестков, наполняет корзинки на задних лапках шариками пыльцы, а потом, пьяная и отяжелевшая, отыскивает дорогу домой.
Откуда они знают свои обязанности, эти пчелки?

Мадам Манек снимает туфли, закуривает и блаженно стонет. Гудят насекомые: осы, журчалки, одинокая стрекоза. Этьен научил Мари-Лору отличать их по звуку.
— Что такое ротатор, мадам?
— Машинка для листовок.
— А как он связан с женщиной, которую мы встретили по дороге?
— Пусть тебя это не волнует, золотко.
Ржут лошади; прохладный ветерок с моря несет множество запахов.
— Мадам, как я выгляжу?
— У тебя тысячи веснушек.
— Папа говорил, они как звезды на небе. Как яблоки на дереве.

— Просто маленькие бурые пятнышки. Тысячи маленьких бурых пятнышек.
— Как ты рассказываешь, они некрасивые.
— У тебя они прекрасны.
— Как вы думаете, мадам, в раю мы правда увидим Бога лицом к лицу?
— Может быть.
— А слепые?
— Думаю, когда Бог хочет, чтобы мы что-то видели, мы это видим.
— Дядюшка Этьен говорит, рай — это вроде одеялка, за которое держится младенец. Что люди поднимались на самолете на десять километров в небо — и там ничего нет. Ни врат, ни ангелов.

Мадам Манек разражается приступом кашля, от которого Мари-Лору пробирает дрожь страха.
— Ты думаешь про своего папу, — говорит она наконец. — Ты должна верить, что он вернется.
— А вы никогда не уставали верить, мадам? Не хотели доказательств?
Мадам Манек кладет ей на лоб тяжелую ладонь, про которую Мари-Лора когда-то подумала, что это рука садовника или геолога.
— Обязательно надо верить. Это главное.

Дикая морковь колышется на клубнях, пчелы заняты своей работой. Вот бы жизнь была как роман Жюль Верна, думает Мари-Лора, чтобы можно было пролистать страницы и узнать, что дальше.
— Мадам?
— Да, Мари.
— Как по-вашему, что в раю едят?
— Я сомневаюсь, что там едят.
— Не едят! Вам там не понравится!
Однако мадам Манек не смеется шутке. И не отвечает. Слышно только ее тяжелое дыхание.
— Я обидела вас, мадам?
— Нет, золотко.
— Мы в опасности?
— Не больше обычного.

Трава клонится и шуршит. Лошади ржут. Мадам Манек говорит почти шепотом:
— Теперь, когда ты спросила, мне подумалось, что в раю примерно как здесь.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь