Василёк

Утро Султаны Рашидовны Хайрулатдиновой, депутата Государственной Думы, началось бодро и совсем не буднично. Вчера её команда сделала большую вещь — сдала в приём государственной комиссии парк "Зарядье". Комиссия, на радость всем имеющим отношение к этому непростому проекту, парк приняла. Вчера же вечером смотреть новую жемчужину столицы приезжал Президент Российской Федерации и мэр Москвы, а уж после их визита пустили всех остальных желающих. 

Султана Рашидовна сидела на летней веранде своего загородного особняка на "Николиной Горе", попивая неизменно-традиционный американо, сваренный заботливыми руками Натальи, её дом-работницы, вот уже 10 лет безукоризненно выполняющей свои домашние обязанности. Султана Рашидовна, взглянув на часы, поспешила одеваться. 

— Машина подана. Доброе утро, хозяйка. — в дом вошёл личный водитель Иван. 

— Ванюша, пять минут. 

От Ивана парило мятное облако, он громко жевал жвачку, осматривая привычные его глазам картины в зале. 

— Хуйня какая-то, бля — каждый раз возмущался репродукции картины Пикассо "Герника" Иван. 

Через 7 минут он уже открывал дверь, а через 15 минут они выезжали на Рублёво-Успенское шоссе. 

В машине, по мимо водителя и Султаны Рашидовны, находилась её пятилетняя дочка Эльвира, которую мама взяла с собой, чтобы показать уникальный в своём роде парк в центре столицы. 

— Ну вот, милая, посмотришь, какую красоту тебе мама построила! 

— И там цветочков много? — болтая ножками, спрашивала дочка. 

— Много-много. Десять тысяч цветов! Ты можешь себе такое представить? Десять тысяч! С разных уголков планеты! — восторженно жестикулировала мать, охватывая руками пространство. 

— А они красивые? 

— Очень! 

Ехали ещё почти два часа. 

— Что там, Иван? Почему стоим? 

— Дорогу перекрыли, Султана Рашидовна. Вон капитан идёт. Он, что, не видит, кто едет... Посигналить ему? 

— Посигналь ему, он чего, дурак? 

Иван посигналил, но капитан ДПС не реагировал, пропуская странного вида толпу людей. 

Наконец толпа прошла, машина двинулась дальше. 

— Эльвирочка, видишь церковь? 

— Вижу 

— Вот за ней мамин парк! 

Иван припарковался на Варварке. Внезапно откуда-то хлынул людской поток совсем грязных и оборванных людей. Султана Рашидовна не решилась выходить, наблюдая через бронированное стекло за странным действом. Люди шли в раскачку, некоторые что-то пели. Кто-то кидал пустые бутылки на проезжу часть. 

— Иван, что это? — спросила Султана Рашидовна. 

— Это те, кто вчера на открытие вашего парка не попал, Султана Рашидовна.

— Не вашего, а нашего, Иван. Парк для всех, для нас. Парк это общественное место, он принадлежит жителям города и гостям столицы. Понял?

— Извините, понял. Не подумав сказал.

Толпа хлынула в парк озлобленно гогоча. Депутатша решилась открыть окно, чтобы услышать что кричат эти люди. 

— Бляди ёбаные, парк, сука, они сделали — кричал хромой калека с синим лицом. 

— Лучше бы пенсионерам раздали! — вторила ему истерично подвывающая бабка. 

— Да хуле нас вас вошь ебаную бабло переводить, вам посрать два понедельника осталось, мандовошь блядская, — крикнул на неё одноногий человек в тельняшке и в камуфляже. 

— Не пизди, дружок, за нами не заржавеет! Эхи-ты, дятел, а ещё нацепил медалей, падла... — ударив его в грудь клюкой старый дед с орденскими колодками. 

Султана Рашидовна непонимающим взглядом смотрела на происходящее. 

— Иван, что... что происходит?.. 

Иван, продолжая всё это время чавкать жвачкой, меланхолично наблюдал за действом, разыгрывающимся на входе в парк. 

— Не могу знать, Султана Рашидовна. Наверное, гуляют... 

Вдруг из парка потянулась вереница людей с политиленовыми пакетами. Из них торчали разноцветные ленты. Это были цветы. 

— О, Боже... — не выдержав, ахнула Султана Рашидовна, — они же наши цветы выносят! — в её голосе что-то оборвалось. 

Так продолжалось ещё двадцать минут, люди всё шли и шли с набитыми под завязку пакетами. 

— Мама, — сказала Эльвира, — они наши цветочки уносят? 

— Уносят... — находясь в каменном оцепенении промолвила сквозь зубы Султана Рашидовна, — уносят, демоны... 

— Мама, почему они это делают? 

Мать молчала. Вдруг к машине уверенно зашагал тот самый калека, в руке у него был вырванный клок земли, а сквозь пальцы было видно что-то голубенькое. Это был василёк. 

— Тут-тук-тук, кто в теремочке живёт? — калека постучал в окно машины. 

— Что надо, уважаемый? — Иван хорошо поставленным голосом крикнул на инвалида не вылезая из-за руля. 

— Хочу сказать спасибо родной партии за счастливое детство, за мамино тесто, за грибы да ягодки, за хуи да мякотки! — скороговоркой прогремел калека, — на, вотся, мелкой дашь. 

Султана Рашидовна приоткрыла окно. 

— Да нябойсь, дура, я твоей доньке, а ты мне на кой хуй сдалась, — улыбнулся в беззубый рот старик, — смотри какой красивый, ишь ты, а? Бяри, бяри. 

Эльвира вытянула две ладошки, калека расжал кулак. В кожанный салон посыпались комья чернозёма, а на ладошках, чуть придавленный землёй, лежал василёк. 

— От нашева дому к вашему содому, — весело расхохотался калека и пустился вприпрыжку что-то напевая себе под нос. 

— Что за люди... — грузно покачал головой Иван. 

— Мама, смотри какой красивый! Голубенький! 

Но мать не слушала дочь, мать судорожно сжимала наградной платиновый айфон с золотым профилем Президента России. Её трясло. 

— Иван, зачем они... Зачем они это делают? Боже, Боже, за что, за что... — ещё сдерживая слёзы, но не сдерживая чудовищный мандраж, чуть не крича говорила Султана Рашидовна. 

— Мама, мама, ну ты посмотри, какой красивый цветок! — не унималась дочь. 

— Иван, это ведь... Это ведь... Весь парк вынесли? Весь парк эти твари вынесли?! 

— Да, ваш парк вынесли...

— Что же это, Господи... За что же это, Господи... Не люди, нет. Не люди. Звери, вот кто! Звери, вот кто! Звери они, вот кто! — слёзы уже катились по её немолодым щекам, — Звери, а не люди! Звери, а не люди! Правильно ваш дед говорил, что с шеи русского слезать не надо, а надо пороть розгами, иначе беспределить начнёт! Звери! Что за звери! Ох, как прав был ваш дедушка, Иван! — как в лихорадке навзрыд всхлиповала она. 

— Вы правы, Султана Рашидовна. Народец такой... Мелкий. — меланхолично ответствовал Иван. 

— Мама, посмотри какой красивый! — всё не унималась радостная дочь.