Василий Григорьевич Перов (1833 — 1882)
Перов с детства знал жизнь будущих героев своих ранних полотен. Он был незаконнорожденным сыном прокурора в Тобольске. И хотя родители его обвенчались вскоре после рождения Василия, это не давало ему права на фамилию отца. Перов же было прозвищем за чистописание.
Вася решил стать художником довольно рано. Дело было вот как. У отца была солидная псарня, а в кабинете на самом видном месте висел портрет родителя вместе с любимым псом. После смерти собаки барон пригласил художника, которому поручил прямо на портрете зарисовать умершее животное и изобразить на его месте новое. Маленький Василий был так впечатлен произошедшим на картине волшебством, что упросил художника оставить ему кисти и краски.
В арзамасской школе живописи, куда его вскоре отправили учиться, Василий задержался недолго. У подростка не сложились отношения с однокашниками — после очередного обидного прозвища Перов запустил в обидчика тарелкой с горячей кашей. В тот же день Василия исключили из школы и отправили домой. Свое образование он продолжил в Москве в училище живописи, ваяния и зодчества. Жить было тяжело. Зимой, когда мороз особенно лютовал, молодой человек оставался дома — не в чем было идти. С трудом хватало на оплату занятий и квартиры, жил впроголодь. Если бы не помощь одного из преподавателей, Перов не смог бы закончить курса.
Впоследствии художнику всегда приходилось решать денежные проблемы. Даже в создании Товарищества передвижных художественных выставок (те самые «передвижники») Василий Григорьевич участвовал в основном как в бизнес-проекте. Позднее, когда объединение сконцентрируется на пропаганде своих идей через искусство, Перов оставит их.
Живописца волновали русские типажи. Из поездки по Италии, куда его отправила Академия, он вернулся раньше срока, указав в прошении о возвращении, что не понимает европейской жизни и не считает для себя возможным создать что-либо стоящее там. В Москве же, где Перов жил и писал до своей кончины, он смог принести в галереи жизнь улиц, лица простых людей, серость, грязь и нищету, о которой одни не говорили, а другие и не знали вовсе.
Незадолго до смерти Перов столкнулся со своего рода творческим кризисом. По воспоминаниям современников, он начал варварски править свои ранние картины (удалять персонажей, кромсать полотна), вплоть до уничтожения. Сказывались постоянная нехватка денег и усталость от попыток каким-либо образом улучшить свое материальное положение; смерть первой жены и двоих детей; моральное истощение и кризис идей.
Перову не было и 50, когда он скончался от чахотки. Похороны были очень торжественны. На руках через всю Москву тело перенесли от заставы до церкви училище, а после литургии в Даниловский монастырь.