вар
Первые хунвейбины появились 29 мая. Это были двенадцати-тринадцатилетние ученики средних школ, носившие на рукавах хлопчатобумажные красные повязки с желтыми знаками «Хун Вей Бин» (Красные стражи). Их первым делом была атака против университета Цинь-хуа.Вскоре к ним присоединились дети разных возрастов, студенты и, самое важное, члены Молодежного союза КПК, которые, с одобрения Мао, взбунтовались против своего официального руководства, и чьи банды завладели улицами. В начале лета вся система образования замерла, так как преподаватели и учителя в ужасе разбежались (те, кому посчастливилось не быть схваченным и «перевоспитанным»), и воцарился закон Линча, насаждаемый малолетними
Первое «дацзыбао» в Пекине («афиша с большими буквами»), адресованное университетским властям и полное нападок против них, было расклеено преподавательницей по философии Ние Юан-цу, которая стала “мадам Дефарг” ужасов в университетских городках.
За одну неделю 10 000 студентов развесили 100 000 дацзыбао «размером с дверь», где иероглифы часто достигали высоты четырех футов [51]. Фразы повторялись: «Вам это так не пройдет… наше терпение исчерпано». Тогда же начались и первые насилия. Беснующися уличные банды отрезали девушкам длинные волосы, рвали юношам брюки, пошитые по заграничной моде. Парикмахерам было запрещено делать прически типа «конский хвост», в ресторанах приказано было готовить более простые меню, в магазинах не продавать косметику, юбки с разрезами, темные очки, шубы и, прочие шикарные товары. Разбивали неоновые рекламы. По улицам жгли огромные костры, на которых уничтожали запрещенные товары, среди: них (как было показано на выставке «конфискованных товаров») находились рулоны шелковой и парчовой ткани, золотые и серебряные украшения, шахматы, старинные сундуки и шкафы, игральные карты, ночные сорочки, фраки, цилиндры, пластинки с джазом и всевозможные произведения искусства. Хунвейбины по закрывали чайные, кафе, независимые частные театры и все частные рестораны, не разрешали работать странствующим музыкантам, акробатам, артистам, запретили свадьбы и похороны, запрещено было также держаться за руки и запускать воздушных змеев. В Пекине были разрушены древние стены, закрыт парк Бей Хан и Национальная галерея изящных искусств. Библиотеки были перевернуты вверх дном и закрыты, а книги сожжены.
Не было власти, которая могла бы противостоять этим действиям. Когда собственники магазинов и другие пострадавшие прослойки обращались в полицию, им напоминали “Решение ЦК КПК о большой пролетарской культурной революции”
После того, как движение набрало скорость, насилие стало обыденным, а потом и повсеместным явлением.
Насилие достигло своего апогея к концу лета 1967 г. Как обычно, в такой момент Мао обеспокоился тем, что натворил, и одновременно тяготился бесконечной неразберихой. Вероятно, он сказал Цзян Цинь прекратить все это. И в сентябре она объявила, что насилие должно быть лишь словесным, а пулеметы нужно использовать только тогда, когда это «абсолютно необходимо».
Осенью 1967 г. Мао перестал официально поддерживать Культурную революцию, по крайней мере, ее наиболее активную часть – хунвейбинов и использовал Китайскую народно-освободительную армию (КНОА), чтобы восстановить порядок и подчинить группы, которые он теперь изобличал, как «некомпетентные» и «политически незрелые». Использование силы он оправдал замечанием: «Солдаты — это просто рабочие и крестьяне, одетые в униформу». В некоторых местах бои продолжались и в 1968 г., но уже с меньшей силой. Летом в доме Мао, расположенном около Южно-Центрального озера, состоялся любопытный «диалог на заре» с лидерами хунвейбинов:
«До сих пор я никогда не делал магнитофонных записей, но сегодня записываю. В противном случае, уйдя отсюда, вы истолкуете сказанное мною так, как вам хочется… Слишком много людей было арестовано по моему кивку.
Министр внутренних дел: «Я виноват в излишних арестах».
Мао: «Не пытайтесь прикрывать меня или извинять мои собственные ошибки»
Чан Бо-да (левый теоретик): «Следуйте только учению Председателя»
Мао (раздраженно): «Не говорите мне об учениях!»
Позднее он начал угрожать, что если хунвейбины будут драться с армией, убивать людей, «разрушать транспортные средства» или «жечь костры», они будут «уничтожены». Но ему не хотелось совсем отказываться от анархизма: «Пускай студенты еще десять лет борются. Земля продолжит вращаться. Небо не упадет». Несмотря на это, пятеро главарей хунвейбинов вскоре были высланы работать на свиноферме в глубокой провинции.