Вампир

 Мальчик и женщина шли вместе уже не первый день. Мальчик называл ее мамой, но матерью она ему не приходилась. Разве что в той степени, в которой дикая кошка может быть мамой подобранному ей из сострадания детенышу.

 Она нашла его в развалинах покосившегося дома на окраине промзоны безвестного города. У здания уцелела лишь несущая стена, вся остальная постройка представляла из себя мешанину мебели и бетонных блоков с оголенными арматурными прутьями. В глубине этого хаотического нагромождения женщина почуяла биение маленького живого сердца. Она встала на четвереньки, понюхала воздух, словно собака, и полезла по груде мусора, отыскивая щель между прогнивших досок и цельных плит бетона.

 Он был внутри. И он боялся. Его комната неплохо сохранилась, и каждый день мальчик пролазил сюда сквозь трещину в стене, как крыса, притаскивая с собой наворованные за день припасы. За месяц такой жизни у него выработался определенный алгоритм выживания — рано утром, с восходом солнца, мальчик выкарабкивался наружу и бродил по окрестностям, методично обыскивая квартиры в уцелевших домах. Время от времени ему попадались другие мародеры, от которых он прятался. Ночью же спал в своем убежище, вздрагивая от каждого шороха. Правда, он до последнего не верил, что здесь его кто-то сможет найти.

 Женщина легко протиснулась в комнату и присела, задумчиво разглядывая мальчика. Она была голодна, а в лежащем на грязном матрасе спящем существе билось живое сердце. Сердце, перекачивающее настоящую человеческую кровь. Не крысиную или кошачью, а сладкую сахарную жизненную субстанцию человека. Это была вкусная еда. Однако что-то смущало ее.

 В руках мальчик сжимал игрушку — куклу с пустым стеклянным глазом. Женщина ощутила, как нечто свербит глубоко в затылке, вызывая боль и растерянность. Деградировавший до уровня простейших инстинктов мозг с трудом пытался соображать. 

 Кукла. Она уже видела такую куклу. У нее была дочь. Алиса. У Алисы была кукла. Алиса мертва.

 Мальчик шумно задышал. Она увидела, как он с ужасом смотрит на нее широко распахнутыми глазами.

 — Мальчики.. не играют.. в куклы.. — прошептала женщина и попыталась улыбнуться. Ее губы тут же растрескались и лопнули, на подбородок потекла темная мертвая плазма.

Они шли вместе уже не первый день. У них образовался симбиоз. Мальчику требовалась защита, и он получал ее в обмен на роль приманки. По развалинам разрушенного города шлялись банды мародеров, которым он казался неплохой добычей — сочная маленькая "консерва" и жертва содомии. С женским полом у них был напряг — лишь раз мальчик увидел в рядах бандитов девушку. Она была избита и закована в наручники, на шею накинут поводок.

Первую добычу мальчик привел женщине спустя неделю после Знакомства. Будто бы случайно он наткнулся в переулке на бородача с патронташем на груди и ружьем наперевес. Увидев мальчика, тот расплылся в улыбке.

— Ух ты, какой цыпленок! Хочешь яблоко? — он присел на корточки и достал из рюкзака красный плод, протягивая его мальчику, — эй, иди сюда!

Мальчик побежал. Бандит рванулся следом, ругаясь вполголоса. 

Переулок, еще один. Двор-колодец, наглухо замкнутый стенами с покосившимися дверьми подьездов. Мальчик заскочил в один из них и понесся по пролетам, перепрыгивая через две ступеньки. Позади, внизу, доносилось тяжелое дыхание бегущего следом бандита.

Она пела. Все мелодии и песни человечества уместились в этом меланхоличном пении. Голос на четыре октавы заворожил мародера, он уронил ружье и побрел, завороженный, навстречу собственной смерти. Голос новоявленной сирены сорвался резко, и она выпрыгнула резко сверху, шипя и выпустив когти. Обернувшись на лестничном пролете, мальчик успел заметить его искаженное ужасом лицо. После все погрузилось во мрак. Женщина утащила труп человека в конец коридора, оттуда доносилось ее довольное чавканье.

Они шли вместе. Уже не первый день. Панорама местности менялась, руины зданий сменились альковами местных церковок и редкими фермами на окраинах, те переросли в пасторальный пейзаж. Днем женщина спала, и мальчик сидел рядом, тоже изредка засыпая, охраняя сон той, кого он называл мамой. Разговаривать она почти не умела, время от времени появляющееся просветление сознания позволяло ей вымолвить несколько осмысленных слов или фраз. Мальчик чувствовал, что женщина любит его и не причинит ему вреда. Иногда она убивала разбредшихся по полям одичавших коров и высасывала их кровь. Сам мальчик пил молоко из их вымени, собирая вдобавок плоды в палисадниках и на огородах. 

Однажды они ночевали в покинутом фермерском доме. Обычно мальчик спал на кровати, а женщина спускалась в подвал или просто зарывалась в землю днем, когда солнечные лучи были губительны для ее естества. Но не сегодня. Перед самым рассветом она зашла в комнату, где спал мальчик, и уставилась на него своими водянистыми глазами без зрачков.

— Привет.

Молчание.

— Это телевизор, — сказал мальчик, указывая на потухший настенный экран.

— Те-ле-ви-зол, — послушно повторила женщина.

— А это компьютер.

— Кам-пу-тер.

Мальчик помолчал еще несколько минут в сумрачном безмолвии и зарыдал.

— Где моя настоящая мама? Кто ты такая?

Вместо ответа женщина молча повернулась и ушла рыть себе убежище на ночь.

 В тумане спереди вырисовывался смутный абрис здания. Мальчик приложил руку к козырьку фуражки, надеясь угадать, что там — впереди. 

 Залаяла собака, и женщина припала к земле, сама зарычав сквозь зубы.

 — Там собаки.. Значит, люди.. Лучше обойти, — сказал мальчик.

— Собака.. вкусная.. собака.. чует.. нас.. мы искать собаку..

Она понеслась вперед, пропав в густой завесе тумана. Мальчик бросился следом, но мог ориентироваться лишь по очертаниям строения, женщину он потерял из вида. Лай собаки стал громче, и мальчик с испугом услышал, как кто-то сердито прикрикнул на нее.

"Они убьют ее!"

Он выскочил к увитому диким виноградом забору и пошел вдоль него. Приоткрытая калитка. Задний двор, вымощенный дорожками из камня. Собачья будка, от нее по земле тянется темный след. Его венец у черного хода дома — разметанные потроха собаки с оторванной головой.

Где-то совсем рядом раздался грохот выстрела.

— Сука! Сука, пошла нахуй, уйди, уйди, блять!

Еще выстрел. Мальчик отворил дверь черного хода и оказался на кухне. Здесь лежала девочка лет 12 с омертвевшим взглядом, вся в крови. Кровь была везде — размазана по паркету, стенам и даже забрызгала ситцевые занавески. Из вспоротой артерии девочки по-прежнему хлестала красная жидкость, заливая пол. Девочка безостановочно дергала правой ногой, хотя мальчик и был уверен, что она уже мертва. 

От следующего выстрела загудело в ушах. Нечто горячее и быстрое пробило стену, обдав лицо штукатуркой. Мальчик упал на пол, а над ним боролись две тени — рослого мужчины и его мамы. Теперь он был уверен, что это его настоящая мама.

— Едаа.. Вкусно..

Она отшвырнула мужчину от себя, как тряпичную куклу, и впечатала его в стену всем весом своего тела. Тот обмяк, и женщина нависла над ним, открывая пасть с множеством акульих зубов.

— Приветствую вас на нашей ярмарке.. Приветствую.. Приветствую.. 

 Молодой человек во фраке и ярко-оранжевой бабочке стоял самолично на входе, встречая все посетителей. Он был хозяином балагана. Каждое выступление этой бродячей труппы славилось невиданным гротеском и шармом — здесь можно было встретить всех мутантов, собранных после Кризиса. Двухголовая женщина, человек-волк, Вечный Ребенок, человек-клоун с обезображенным лицом, напоминающим вечную ухмылку. Русалка, мужчина весом в пять центнеров, Человек Рыбья Чешуя, Человек-Рептилия. Младенцы-гидроцефалы в банках со спиртом, сиамские близнецы, уроды всех мастей и видов — в местной Кунсткамере любой мог мог найти нечто на свой вкус. Единственным представителем балагана, лишенным физического уродства, был, пожалуй, только его владелец. Однако он являлся ярким образцом другого отклонения от нормы. Каждый, кто был знаком с человеком в ярко-оранжевой бабочке, знал — этот человек сумасшедший.

 Да, это был бывший мальчик. Тот самый, бродивший по безлюдным дорогам с женщиной, попавшей под влияние вируса, изменившего структуру ее мозга до неузнаваемости. Сейчас наш герой стоит перед толпой зрителей на помосте. Позади него клетка, задрапированная непроницаемо-темной тканью. 

 — Как многие из вас уже знают, я жил в одном из городов, где была произведена бомбардировка. Меня подобрала женщина-мутант, из того редкого вида уродов, которых позже в народе прозвали "вампирами". Несколько месяцев мы с ней бродили по окрестностям того города. Она убивала людей. Я называл ее мамой. Признаюсь вам, — он наклонился ближе к зрителям, обнажив в улыбке идеально-ровные белые зубы, — я даже пробовал человечину. Я приманивал людей, которых она терзала на куски, а позже и сам ел их мясо, когда было совсем нечего есть. Затем нас нашли правительственные войска, меня сдали в приют. И пусть тот, кто осудит меня, прежде всего сам вспомнит то время. А мама.. Ну что ж, маму я отыскал и выкупил у властей. Встречайте, первый и коронный номер нашей ярмарки — моя мама, Леди Вампир!

Он сорвал ткань с клетки. Сидящее внутри существо зашипело от света софитов и бросилось бессильно на прутья. Была она одета рваные лохмотья, от нее мерзко пахло чем-то тухлым и невыносимо отвратительным, водянистые глаза без зрачков слепо глядели на публику.

— Мой.. мальчииик.. — прошипела она, — отдайте.. моего.. мальчиика..