Узкоколейка

УЖДасы

Узкоколейная железная дорога и путевые сюрпризы на ней

Все фото А.В. Стрелкова (отца), 1987-1992 гг

Автор текста Фёдор Стрелков (сын)

 Конец 2017 — начало 2018 года. Если кто-то с кордона Яры едет в Нижний Новгород на автомобиле, то получается, что дорога в сотню километров всегда занимает два часа, как по шаблону. Я привёл в пример именно направление с кордона в Нижний, хотя главной темой является, наоборот, обратный путь. Но он не имеет точного временнОго отрезка, ведь из города до кордона получается всегда по-разному — то отовариваемся продуктами или стройматериалом на Бору, то какие-то небольшие отклонения от маршрута. Но редко кто когда кочевряжится более полудня.

Вот, дожили! Пара часов, и путь НН — кордон Яры преодолён! 

То ли дело лет 25-30 назад! От города Горького электричкой около 20 минут до станции Киселиха, далее около километра пешком по посёлку Железнодорожный, а там начиналось самое интересное. По нынешним временам так вовсе экзотическое путешествие по узкоколейной железной дороге. Наш отрезок пути составлял 57,5 километров и пролегал от отправной станции, называвшейся Ситники, до нужной нам остановки, почти забытой станции Пассажирская. На ней было несколько параллельных путей и множество стрелок. Была эстакада, на которой сортировали и отгружали привезённый с делянок лес. И стоял большой дом, в котором помещалась столовая для рабочих, помещение для пассажиров и жила семья сторожа. А название такое станция получила вот почему.

     Рядом с ней, сразу за поворотом, путь узкоколейки пролегал по деревянному мосту через реку Керженец, за которой располагался посёлок Рустай — конечная станция. Весной могло повредить опоры льдинами или затопить мост. Поезд дальше идти не мог, и пассажиров нужно было переправлять на лодках на другой берег и обратно брать тех, кто собирался ехать на большую землю.

      Ввиду сильного паводкового течения переправа работала только в светлое время, а поезд приходил ночью. В избе приходилось ночевать, поэтому народ называл станцию немножко с юмором — Пассажирская. Название закрепилось на этим местом, хотя там уже ничего не стояло. От станции до кордона Яры по лесной дороге всего 3 километра.

      30 лет назад всё было чинно-благородно, поезда ходили 2 раза в день: днём почтовый, а вечером пассажирский. Несмотря на разницу в названии, отправляющиеся от Ситников поезда с виду были одинаковые: как правило, это был локомотив и два пассажирских вагона. Локомотивом были тепловозы ТУ или ЭСУ. По пути на станции Керженец-1 к дневному поезду присоединяли почтовый вагон, потому состав так и назывался. И кроме этого существенная разница между почтовым и пассажирским только в конечном пункте: почтовый шёл от Ситников путь в 60 километров до посёлка Рустай, а пассажирский шёл дальше более чем на 40 километров до посёлка Кузьмияр, где конечная станция назвалась Камская.

       Вот такой получался узкоколейный «поезд дальнего следования». От Ситников до Пассажирской при всём желании минимальное время в пути следования поезда составляло два с половиной часа. И в сумме от Горького добирались не меньше полудня. Всех всё устраивало, никто не мечтал о космических скоростях. Единственное, что мне не нравилось, это то, что даже с дневного поезда мы высаживались в районе 16 часов, и зимой в это время было уже достаточно темно.

«...И невдомёк им, что кончатся скоро

Вольные эти деньки...»

 (Л. П. Дербенёв).

       С развалом СССР наша узкоколейка стала быстро приходить в упадок, поскольку прекратилась вывозка леса. Пассажирские поезда стали ходить не каждый день. Закрывались и разрушались станционные здания. Да и других моментов было предостаточно, чтобы понять, что здесь царит запустение и разруха. Ситники и другие крупные станции ещё кое-как существовали, а от Пассажирской к тому времени осталось только одно название: избы уже давно не было, в 1991 году полностью сняли путевое развитие, превратив бывшую станцию в полуофициальный остановочный пункт по требованию - если никто не просит, поезд не останавливается.

     Это вовсе не значит, что время в пути уменьшилось. Наоборот, по стечению обстоятельств оно заметно увеличилось: то вагоны сходили с рельс, то задержка из-за застрявшего на путях автомобиля, то ещё что-то. Всяко бывало, хорошо что я ни в одно ЧП не попал.

       Но путешествие 2 января 1994 я детально помню по сей день. Точнее, 2 января — это, как оказалось, только начало.

      Дни зимних школьных каникул. Мы с отцом, физиком из Дубны, Александром Владимировичем Стрелковым (многим известным как АВС) и братом Павлом отправились в путь. И днём 2-го января на электричке уже большой компанией прибыли из Горького в Киселиху, прошли Железнодорожный посёлок, пришли на ст. Ситники.

Ждём прибытия поезда.

Обычно было так: на конечную станцию узкоколейки приходит состав, локомотив отцепляет вагоны, потом по соседнему пути в обратном направлении их обходит и другой стороной вагоны прицепляет. У вагонов и у локомотива сцепные устройства находятся спереди и сзади, и при обратном пути вагоны и локомотив направления не меняют (в отличие, например, от городского трамвая, который разворачивается по кольцу).

      Также всё начиналось и в тот день: к станции подходит почтовый поезд, и мы видим, что у локомотива (это был дизельный тепловоз ТУ7) отсутствует сцепное устройство с передней (если ехать в Ситники) стороны. Нам сказали, что они оторвали сцепное устройство, дёрнув и стащив с пути упавшее дерево. Таким образом, для того чтобы ехать от Ситников, этим тепловозом прицепить вагоны было невозможно.

        Предложение на скорую руку прицепить-прикрутить тросами и отправиться в путь как ни в чём не бывало было отклонено. Вместо этого железнодорожники приняли решение отправиться в Рустай (60 км от Ситников), где был разворотный треугольник, на котором тепловоз развернётся и вновь приедет в Ситники, чтобы нас зацепить.

ТУ7 отправился в путь, по максимуму взяв некоторых пассажиров, в том числе и представителя нашего коллектива, Зою Васильевну, чтобы она добралась до нашего дома и предупредила, что поезд сильно задержится, и встречающим беспокоиться не стоит.

       Детишки (я, Павел и другие) пошли гулять по территории большой станции, и вскоре все (особенно взрослые) догадались, что вполне возможно быстрее «развёрнутого» локомотива к Ситникам подойдёт состав вечернего пассажирского поезда. И его тепловоз сможет зацепить все вагоны сразу — не так уж их и много, в сумме будет 4-5 максимум. Да как подарок — это был единственный день недели, в который тогда ходили и почтовый, и пассажирский. День скорее даже не подарок, а подарочек. Специфический посленовогодний — неизвестно сколько было выпито теми, от кого зависела безопасность и точность (ишь, размечтался!) нашего пути.

        Стемнело. Вечер в ожидании продолжался. Что-то пассажирский поезд задерживается с подачей под посадку. Многие пассажиры, почуяв неладное, стали отправляться в обратный путь — на ширококолейную станцию, откуда уезжали на электричке. Перестав гулять по окрестностям, мы снова зашли в вагон, и почти все пассажиры ушли на последнюю электричку в Горький. А мы и не думали возвращаться. Осталась только наша компания и ещё один мужик с двумя детьми.

      Как раз в это же время наконец-то подтягивался пассажирский состав: локомотив ТУ4 и пара вагонов. Взрослые были на улице, а мы, детишки, ждали в вагоне и, наигравшись в карты, почти спали. Неудивительно, что в стоЯщем вагоне света не было, на карты мы светили фонариками. Видимо, света в вагоне не было не в первый раз, и тогда я понял, откуда не редки следы парафина на спинках сидений.

      Вдруг заходит этот мужик (который с двумя детьми) и говорит: «Хотите, я вам скажу последнюю шутку? Тепловоз пассажирского поезда уходит расчищать стрелки от снега и льда, это не быстро. Когда отправимся — неизвестно».

 Ну, что делать, мы снова спать. Помню, тогда я радовался, что ещё умещался (хотя уже с трудом) на двухместной скамейке в вагоне, лёжа, как в плацкарте.

А тех, кто был на улице (в том числе и АВС), железнодорожники попросили им помочь. Стрелки действительно требовали расчистки, ехать тепловозу по ним было просто опасно. На станции была кубовая, АВС предложил там взять горячей воды и полить на стрелки, чтобы сразу всё растаяло, но идею не поддержали, опасаясь, что вода на простывших рельсах быстро замёрзнет, и будет только хуже. В результате наледи на стрелках отбивали ломами.

Я, Павел и другие спали в вагоне. Вдруг кто-то заходит в вагон и сообщает: «У тепловоза кончилась солярка!»

     Выяснилось, что когда работы по расчистке были проделаны, тепловоз возвращался к станции и не дотянул около 40 метров. И АВС худым ведром таскал солярку, так и заправили тепловоз. Но нам, кто в вагоне, сказали только, что кончилась солярка, о заправке мы не знали, и оставалось нам только ворчать. И чтобы этого не делать, мы снова решили спать, но уже не спалось. Как позже я узнал, в это время вернулся развернувшийся в Рустае ТУ7. И снова «сюрприз» — по пьяни он развернулся 2 раза, и пришёл с тем же отсутствием сцепного устройства с нашей стороны! 120 километров проделано впустую!

Но, если рассудить, не совсем впустую: всё же было доставлено несколько пассажиров. Да и то, что сцепное устройство вновь было с той же стороны как и днём, это впоследствии сыграло нам на руку. Но то позже, а пока продолжалась ночь ожидания.

      Наконец, где-то около часа или даже двух ночи, кто-то зашёл в вагон и попросил нас перейти в другой, где я также лёг на скамейку. В вагоне тепло. Лежу, почти сплю. И, (о, чудо!) поезд потихоньку отправляется в путь. Наконец-то!

       Едем. Я то сплю, то иногда просыпаюсь. Подумывал, что доедем нормально, но особого оптимизма это не внушало, вместо этого я думал о том, как после выхода из поезда нам придётся идти по ночному лесу. И чтоб не думалось, я снова стал спать. До половины нашего пути больших остановок нет, лишь через 27 километров станция Керженец-1, потом в том же посёлке через километр ещё один остановочный пункт. Затем снова долгий путь, рекордный безостановочный участок пути около 12 км до пос. Большеорловское.

     Помню, на том перегоне я сказал отцу: «Если мы и в дальнейшем так трудно будем добираться — это уже безобразие», на что он ответил: «А мне кажется, что вся эта узкоколейка скоро вообще прекратит своё существование».

 Тогда было очень жаль об этом даже подумать, но АВС оказался совершенно прав: через полтора года мы проехали по этому пути на поезде в последний раз. А спустя несколько лет узкоколейку стали постепенно разбирать, и в 2015 году от всей большой системы не осталось ничего...

      ...А пока мы едем сквозь зимнюю ночь. Вот и Большие Орлы. Постояли на станции, едем дальше, и метров через 800 есть второй остановочный пункт, и сразу за ним переезд. А накануне была оттепель, и грузовики натащили на рельсы мокрый снег, который за несколько часов на морозе успел окаменеть. Тепловоз, едва тронувшись после остановки и заехав на этот переезд, выехал на лёд и сошёл с рельс. Нам в вагоне об этом сообщили, но никакого ощущения «вот те раз» уже не было. Ведь это было уже «вот те два» или даже три, ведь сколько всего уже было со вчерашнего дня!

       Взрослые пошли на улицу. Вскоре появились путевые рабочие с ломами (видимо, их разбудили). Начали думать, как вернуть тепловоз на рельсы.

Я оставался в вагоне. Вдруг мы поехали назад, проехали несколько метров и встали. Удивительно! Всё оказалось просто: за нами шёл «дважды развернувшийся», да ещё и с одной работающей фарой ТУ7, он нас прицепил и оттянул, ведь как раз с нужной нам теперь стороны сцепное устройство было в порядке. А ТУ4, когда съезжал с рельс, колёсами сделал по твёрдому льду этакую колею, по ней же и въехал обратно.

         Вот так и пришёл момент порадоваться тому, что вытянувший нас локомотив так и не поменял направления. Теперь весь поезд снова на рельсах. Поблагодарив путевых рабочих, все пассажиры снова в вагоне, и машинист ТУ4 сказал заднему локомотиву (который, конечно, уже отцепился): «Одноглазый, следуй за нами — мало ли чего».

        Так мы и отправились, и последующие 16 км ехали без приключений. Проехали ещё 2 пункта — Малые Орлы и Берёзовку, и наступил длинный прямой участок, на котором поезд набирал скорость до 50 км/ч. Мы, чувствуя скорую удачную развязку событий, уже совершенно оптимистично настроенные, готовимся к выходу.

      И вот она, Пассажирская. Поезд останавливается. Выгружаемся. Ура!! Приехали!!

   Выгрузились, поезд отправился далее, и не успели мы отойти, как вслед уходящему поезду буквально через минуту прошёл тот самый «одноглазый», дважды развернувшийся ТУ7 с так понадобившимся нам неповреждённым сцепным устройством с нужной для нас стороны.

        Все стали надевать рюкзаки и нацеплять лыжи, и пошли по лесу. Но не все вместе, а вразнобой. Мы шли с Павлом, и примерно на половине пути я ему говорю: «Странно. Ночь ведь, а светлее даже, чем когда мы обычно (около 16-00) выходим с поезда, всё без фонариков видно». Как выяснилось, это уже было утро. Вскоре навстречу вышли с вечера ожидающие нас те, кто уже был на кордоне. Войдя в дом, мы сразу завалились спать.

      Разбужены были в районе часа дня фразой: «Вставайте! Кто на завтрак-тире-обед?» Мы спросили отправленную с вечера Зою Васильевну, во сколько она приехала. Она сказала, что около семи часов. Как выяснилось, и мы тоже. Только она в семь вечера, а мы — утра.

 И несмотря на то, что долго спали, быстро вошли в ритм кордонной жизни. Вот так оно всё и было, и спустя 24 года есть что вспомнить.

    P.S. На исходе того же, 1994 года, мы собирались ехать в кордон Яры в конце декабря, и у меня было опасение, что опять будут всякие путевые сюрпризы. Но мама (которая, кстати, на этот раз поехала с нами) предположила, что ничего такого быть не должно, ведь мы поедем накануне Нового года, когда все будут ещё трезвыми. Так и вышло; 31 декабря мы доехали без приключений.

      До сих пор помню нашу высадку в темноту и отправляющийся поезд, и какой-то пассажир нам сказал «С Новым годом!», я это воспринял как «Поздравляем, что доехали без происшествий!». Вышло так, что для нас это оказался последний зимний приезд по железной дороге. Но зато беспроблемный, чтобы оставить хорошие воспоминания о узкоколейной железной дороге Горьковского предприятия промышленного железнодорожного транспорта, столько лет доставлявшей нас туда и обратно.

С тех пор всё думаю над тем маминым предположением. Неужели все те проблемы были только от пьянства, головотяпства и разгильдяйства?

Фёдор Стрелков, 15 января 2018, Уфа.

Корректировка и редактура — А.В. Стрелков, 20 февраля 2018 в Нижнем Новгороде.