Города мечты. Нью-Йорк

Нью-Йорк, Сидней, Токио – города, побывать в которых хотя бы раз в жизни мечтает каждый. Мы продолжаем виртуальное путешествие по городам мечты. В этот раз путешественник и автор приключенческой документалки «Хочу домой» Леня Пашковский признается в любви Нью-Йорку, городу из клипов, который каждый аспект жизни превращает в испытание – но все равно остается городом миллиона кайфовых мелочей.

Почему Нью-Йорк

Для меня Нью-Йорк всегда был городом из клипов, которые я записывал с канала Viva на видеокассеты, и с фотографий из «Музыкальной газеты», в каждом номере которой была полоса о граффити и хип-хоп-культуре. Это был город-декорация из клипов Wu-Tang, Nas и Big L, и ничего большего, чем разграффиченные до состояния арт-объекта вагоны метро, мне от него не было нужно. Я представлял его грязным, кирпичным, хаотичным, почти всегда черно-белым и вонючим.

Свое первое ощущение Нью-Йорка я словил в Гомеле, когда приехал сдавать тестирование по математике. Стоял на большом перекрестке, загорелся зеленый и человек 30 одновременно пошли пересекать дорогу навстречу друг другу. «Ух, вот это вайб! Как в Нью-Йорке!» – подумал я в тот момент какими-то другими словами, более знакомыми школьнику начала двухтысячных. А потом приехал поступать в Минск и увидел свой первый в жизни небоскреб: главный корпус Нархоза – он тогда точно был выше, стекляннее и притягательнее зданий Манхэттена. Оба города были чем-то равнозначно невероятным из мира по ту сторону экрана. Но я подозревал, что если уехать из Жлобина жить в Минск, выше прыгать уже некуда – дальше только Нью-Йорк. И спустя больше чем десять лет мне все-таки случилось пожить там.

Город, в котором есть все. Ожидания vs Реальность

Я приезжал дважды на пару месяцев и, учитывая, что это были не Work and Travel и не по музеям походить, успел хотя бы немного словить ощущение, как это – быть местным. Первая его вспышка произошла, когда, увидев хороший ортопедический матрац, оставленный на тротуаре, я подумал: «То что надо! Жалко, перевозка из Манхеттена в Бруклин будет стоить, как половина нового». В Нью-Йорке люди часто переезжают и просто оставляют кучу хороших вещей на улице возле дома – проще и дешевле так, чем каждый раз нанимать грузовик. А ты можешь обставить квартиру, не потратив ни копейки: просто пройдись по району утром выходного дня. А хороший матрац нам тогда был нужен.

Второй раз я ощутил себя своим, когда пиво за $ 5 в баре посчитал невероятно выгодным предложением. Обычно бокал стоит $ 7-8, и в первое время с этим невозможно смириться. Чувство усилилось, когда я понял, что мы почти не готовим дома и всегда либо едим где-то, либо берем take away. Оказалось, когда у тебя пять соседей по квартире, готовить на общей кухне (которая по совместительству гостиная) не очень удобно. И так делает большинство местных.

«Если уехать из Жлобина жить в Минск, выше прыгать уже некуда – дальше только Нью-Йорк. И спустя больше чем десять лет мне все-таки случилось пожить там»

Но до этих моментов нужно было еще дожить. Дожить где-то. Главный вызов города – найти жилье не настолько маленькое, чтобы, кроме кровати было куда поставить чемодан, и не такое дорогое, чтобы отдавать за него не больше, чем ползарплаты. У каждого об этом есть пару десятков хороших историй.

Был хороший вариант в только-только построенном кондоминиуме возле кладбища. Если открыть окно в комнате, можно было без проблем возложить цветы на массивный каменный крест. Да и сама комната размерами была похожа на гроб, так что сложно было понять, где кончалось жилье для живых и начиналось для мертвых.

В поиске удалось даже прикоснуться к настоящему миру из старых рэп-клипов. Одно из объявлений привело нас в проджект, а дальше все как в песнях черных классиков: длинные, темные грязные коридоры, как в наших общагах, молодая мать-одиночка приветливо открывает дверь, да, ребенок живет с нами, но это не его отец, четыре огромные комнаты с ремонтом «под притон», клоповий матрац, грязная лампочка на потолке и если с бойфрендом, то на $ 100 дороже. Наверное, в таких местах и рождался хип-хоп. Странно, что он не умер от дизентерии еще младенцем.

Но мы-таки нашли приятное местечко – такое, как в современных сериалах о Нью-Йорке. Там с порога прошибал запах травки, одна соседка подрабатывала веб-кам моделью и занималась аэробикой с тренером в телевизоре, другая сутками накуривалась и, не выходя из комнаты, занималась то ли йогой, то ли «Нетфликсом», третья была копией Жан-Мишеля Баския, год жила на деньги, которые выиграла в суде у сбившего ее водителя, и работала кассиром в Trader Joe’s, чтобы покупать продукты со cкидкой 30%. Про четвертую помню мало, кроме того, что она постоянно с кем-то ругалась. Я сказал, что въеду со своей девушкой на пару дней, а остался на два месяца. Но никто не заметил – в этом городе все слишком заняты работой и скручиванием косяков.

Во второй приезд мы уже жили, почти безраздельно хозяйничая в большой квартире: присутствие единственного соседа можно было обнаружить только по запаху сативы из щели под дверью. Затем он сменился на такого же, но увлекающегося микродозингом. Квартира была мечтой: браунстоун со старинными ставнями в паре блоков от перекрестка, где Спайк Ли снимал Do the right thing. Даже убивающий запах дерьма гигантских ротвейлеров, живущих в подвале, не мог испортить удовольствия от распития вина на крыше с видом на весь Бруклин и башни Манхэттена. Это район Бед-Стай, где выросли Notorious B.I.G. и Jay-Z. Я кайфовал в самом сердце той истории, которую люблю.

Любить Нью-Йорк

Мне кажется, любить Нью-Йорк можно только одним видом любви: мазохистской. Здесь каждый аспект жизни превращается в испытание. Климат, удушливый летом и промозгло морозный зимой, общественный транспорт, который забирает треть жизни, качество жилья и цены на него, отсутствие времени и стиральных машин, колоссальная конкуренция – не зря на каждой встрече с беларусскими эмигрантами они жаловались, как ненавидят этот город. Но при этом каждый из них заносчиво гордился тем, что он теперь местный.

Нью-Йорк невозможно не любить за миллионы кайфовых мелочей. За вкуснющие сэндвичи из Deli на каждом углу и выбор крафтового пива в каждом из них больше, чем во всем СНГ вместе взятом, за долларовую пиццу и рестораны с кухнями любой страны мира, за музыкантов в метро, за красивых людей и фриков, за шикарные парки и не менее шикарные кладбища, за гремящую музыку из проезжающих машин, за музеи, фотогеничность, океан, модность и треш, за бесконечное разнообразие, за невозможность изучить его полностью.

«Нью-Йорк невозможно не любить за миллионы кайфовых мелочей... за долларовую пиццу и рестораны с кухнями любой страны мира, за музыкантов в метро, за красивых людей и фриков, за шикарные парки и не менее шикарные кладбища»

Этот город развлечет тебя до смерти, даже если у тебя ни цента в кармане. По нему можно просто ходить – день за днем, район за районом – и все равно не надоест, все равно это не будет однообразно. Он весь поделен невидимыми границами: национальными, социальными и экономическими, горизонтально и вертикально. Здесь все смешались в дико насыщенный салат, но некоторые ингредиенты до сих пор не соприкасаются, и не каждый может попасть в некоторые из этих невидимых резерваций: в какие-то тебя просто не пустят, в другие ты не захочешь соваться сам. Многое до сих пор определяется твоим доходом (в первую очередь), образованием, работой и цветом.

Основная разница между моим первым и вторым заездами в Нью-Йорк была в том, что я побывал в совершенно разных слоях этого салата. А если проще – в разнице моего ежедневного расписания: в первый раз я с 8 утра до 3 ночи был занят раболепием в узбекском ресторане на Брайтон Бич, во второй с 9 до 18 на двадцать каком-то этаже стекляшки на пятой авеню – престижной работой в стиле «Re:Re:Re:Re:Re:Re:Re:Финальные правки».

В том ресторане работал узбек 40+. Он ни слова не знал по-английски и был кем-то вроде помощника менеджера, то есть на подхвате у всех сразу, но зато с деловой рожей. По его легенде, в Ташкенте он был кинорежиссером и главным бренд-менеджером Palmolive по Средней Азии. Оставил там жену и ребенка и уехал на Брайтон Бич зарабатывать для них деньги во второсортном ресторане. Так вот, прелесть Нью-Йорка в том, что эта история может оказаться правдой так же легко, как балабольством. Ведь я, нормальный такой рекламщик, немного даже актер и музыкант у себя на родине, тоже разносил в этом ресторане тарелки по причинам, которые сложно объяснить. Это город необъяснимых выборов и неправдоподобных историй, которые реальны.

Работать в рекламном агентстве в центре Манхэттена оказалось еще более странным. Ты невероятным щеглом в свежем костюмчике входишь в стеклянную дверь с портье и оказываешься дома. Все работники в офисе – клоны тех, кто был в минском агентстве, где я работал. Двое таких же дизайнеров с такими же манерами и привычками, такие же типажи аккаунт-менеджеров, те же процессы, разговоры и проблемы. Долгий выбор, где пообедать, ролики на Youtube, бессмысленные совещания, непонимание всеми вокруг, зачем они эту работу делают. Там я не научился ничему новому, кроме заполнения ежедневных отчетов с поминутным описанием сделанного за день. Хорошее упражнение на креатив.

Это были два абсолютно разных мира, которые никогда не пересекутся, и таких миров в Нью-Йорке десятки. Только не очень многим удается так легко перескочить из одного в другой, как мне. Но я читил, конечно же.

Полтора часа ехать на ночном поезде метро с двумя пересадками с Брайтона до дома после четырнадцатичасовой смены, в пустых вагонах со спящими смердящими бездомными смотреть репетиции танцоров на перилах, слушать New York State Of Mind и есть фирменный нью-йоркский уличный джайро – это было охренеть какое счастье. Это было то самое, что делает с тобой Нью-Йорк: истязает до такой степени, что тебе начинает это нравится.

«Я точно знаю, что не хотел бы жить в этом городе. Но абсолютно уверен, что буду счастлив снова там пожить»

Я был в выгодном положении: в этой садо-мазо игре у меня было стоп-слово «Обратный билет». Я не приехал туда навсегда, я не собирался оставаться и бороться с городом насмерть. И это позволяло наслаждаться этой любовью, не боясь, что она меня убьет. Потому что Нью-Йорк – это город душевнобольных, опиоидных наркоманов, банкротов, бездомных, депрессии, одиночества и еще горсти цветных таблеток сверху. И вот здесь ему плевать, какого ты цвета и сколько зарабатываешь в год.

Поэтому круче всего любить этот город на расстоянии. Безопаснее устраивать с ним редкие свидания и каждый раз влюбляться в снова поменявшиеся декорации. Для меня он все так же остался городом-декорацией, где ты ходишь внутри клипа. Только музыка уже не такая злая, а картинка цветная и модная. Город стал ухоженнее и приличнее, как и сами рэп-звезды 90-х. Наркотики уже не продают на углу – их привозят в кейсах красивые белые парни, вызванные через специальное приложение. Места, знаковые для культуры граффити, снесли и отдали под застройку небоскребами. Ни в Гарлеме, ни даже в Куинсе больше не смертельно опасно и даже ни капли не страшно. Огромные муралы B.I.G. и ODB смотрят со стен на совсем уже модный Бруклин и, наверное, где-то там, на рэп-Олимпе, матерят джентрификацию. Недалеко от них на заборе висит табличка «В нашем районе не стреляли уже 28 дней» – но смотрится она, скорее, как забытый киношниками реквизит из сериала Get Down.

На выходе из метро в Бушвике я вижу Татьяну Замировскую. Не знаю, писала ли она в «Музыкалку» что-нибудь о рэпе Восточного побережья, но для меня это супер-странный момент пересечения реальностей: Нью-Йорк столкнул в одной точке мифического себя из газетных вырезок, саму газету и ее читателя. Момент настолько странный, что я даже не подошел к ней почему-то. До сих пор думаю: а она знает, что там дальше, после Нью-Йорка? Куда мечтать в плане географически-жилищных координат? В «Музыкалке»-то всегда были все ответы.

А пока я точно знаю, что не хотел бы жить в этом городе. Но абсолютно уверен, что буду счастлив снова там пожить.

5 вещей, которые делают этот город неповторимым:

1. Долларовая пицца. Лучший стритфуд города, один слайс (треугольник) которого стоит доллар. Выбор вкусов и начинок большой, но лучше всего брать классику: томатный соус и сыр. Для меня это претендент на лучшую пиццу в мире. Тем более, она всегда пару секунд как из печи.

2. Ландроматы. В квартирах Нью-Йорка не держат стиральных машин, поэтому раз в неделю собирают все шмотки в большущую сумку, сгребают накопившиеся четвертаки и несут в ближайший ландромат на районе, чтобы меньше чем за час постирать и высушить весь свой гардероб. Отлично место для коммуникации с соседями, но одежда после сушильных машин ужасно садится. Ландроматы все разные – зависит от района – поэтому по ним круто исследовать культуры малых народов Нью-Йорка.

3. Магазинчики Deli есть, наверное, в каждом квартале-блоке, а в них есть все базовое, что нужно для жизни в этом городе: пиво, чипсы и бумага для самокруток. Плюс восхитительные сэндвичи, которые можно собирать, как конструктор.

4. Браунстоуны – двух- и трехэтажные многоквартирные жилые дома из коричневого кирпича, делающие нью-йоркскую жилую застройку моментально узнаваемой и очень уютной. К тому же, большинству из них уже за сотню!

5. Метисы. Не знаю, где еще в мире есть такое количество офигительно красивых людей – спасибо смешению кровей.

📢 Администраторам каналов с эмигрантской тематикой 📢

Группой инициативных товарищей создан тематический чат для администраторов каналов об эмиграции и жизни в разных странах мира.

Цель - обмен опытом и координация усилий для распространения полезной информации и добра во всем мире. Есть желание вступить в группу - используйте бот для обратной связи @ExpatSuppBot