Untitled

Дорога уклончиво вела нас в гору. Мимо проносились сияющие в свете луны холмы, сменяющиеся равнинами с редкими кустарниками и светом притаившихся вдалеке одиноких домов. Всё это усиливало чувство тоски по прежним временам. 

“Неплохо повеселились, а?” – Робби – мой приятель – был ещё навеселе после очередного похода по барам. 

Мне же было совсем не до этого; день выдался крайне тяжёлым, не говоря уже о том, что ждёт нас впереди. 

“И не говори. Надеюсь, Марлин не сильно обиделась что мы вот так...” – я достал портсигар, закурил и предложил ему. Не отводя взгляда от едва освещённой дороги, он вытащил две: одну спрятал за ухом, а вторую ловко прикурил. Внезапно неровности на дороге дали о себе знать. Кузов старого Форда носился в стороны, стекла дребезжали, а задние сидения прыгали вверх-вниз. По радио крутили «Just a Closer Walk With Tee» Джимми Уэйкли, серебристый сигаретный дым неспешно обволакивал весь салон, а в багажнике из стороны в сторону перекатывались неизвестное тело и две лопаты. Неплохое начало вечера. 

В полной тишине мы проехали ещё миль десять, но Робби снова потянуло на диалог:

“Знаешь, мы с Марго хотели бы тебя пригласить на ужин во вторник. Вчера она внезапно сказала что давно тебя не видела. Спрашивала как ты и всякое такое.”

Мне не очень хотелось соглашаться, но иного выбора не оставалось. 

“Не вопрос, братец. Давай только закончим дело и тогда решим что и как.”

Он сперва нахмурился, но сразу же пришёл в себя:

“Ты прав. Что там с телом?”

Я неловко повернулся к багажнику, ощутил невыносимую вонь и опустил заднее стекло до упора.

“Наш друг в полном порядке, если ты об этом." – выпалил я. 

“Говорил – давно пора сделать нормальную перегородку. Но ты как всегда тянешь до последнего. Остаётся надеяться, что мы доберёмся за час.” – засмеявшись, он тоже посмотрел назад и построил гримасу. 

На этой ноте я предпочёл промолчать и снова уставился на пробегающие мимо огни нормальной жизни. Возможно, когда-нибудь и у меня будет такая, хоть и маловероятно. 

—

Мы с Робби знакомы с самого детства – всё равно что братья. Моя мать всегда была против нашего общения, ибо считала нашу семью очень уважаемой, а таким обычно нет никакого дела до всякого сброда. Ему не так повезло в жизни, и очень скоро он оказался на улице. Когда я пошёл работать, матери пришлось согласиться принять его, ибо теперь я глава семьи. Всё у нас с тех пор было общим; так мы решили двадцать лет назад, так и сейчас. А сколько раз нам приходилось вытаскивать друг друга из разных передряг – не сосчитать. 

Однажды мне довелось завести роман с одной миловидной девкой из Брайтона. Как это обычно бывает, пересеклись в баре и завязался непринуждённый разговор. В общем, слово за слово, и вот мы уже кувыркаемся у меня вторую неделю подряд, делая перерывы для вечерней игры в карты. Мы оба понимали что это временно и вскоре перестали общаться, но ничего не заканчивается так просто. Спустя месяц она заявилась посреди ночи и сказала что носит моего ребёнка. Зная где она постоянно ошивается, быть уверенным в отцовстве никак не получалось; недвусмысленно намекнув ей по теме и выставив за порог, я без сожаления закрыл дверь. Конечно, не очень хорошо выгонять человека в такое время, но видит Бог – вина не моя. 

Через пару дней мне довелось поехать в порт за горючкой на перепродажу. Дело простое, да и деньги в принципе не помешают. Встретил подельника и отправил за бумагами, а сам в ожидании закурил. Внезапно меня хватают за плечи трое здоровенных ребят, затаскивают на ближайший склад и принимаются за дело. Вопросы задавали уже после – ровно тогда, когда зубов почти не осталось. Разумно. 

Расспрашивали, знаю ли такую-то девку. Речь шла о той беременной. Я засмеялся так, что кровь брызнула изо рта и попала им на одежду. Пришлось и за это заплатить, конечно. 

Внезапно, в разгаре "партии" на склад врывается местный подпольщик Вито Кольетти – влиятельный и уважаемый в определенных кругах человек, а ко всему прочему её папик, как оказалось. Здесь я понял что к чему. Мысленно попрощался с матерью, припомнил Робби со всеми нашими приключениями и лучшие песни Марион Харрис. Мама часто давала мне её послушать когда плохо спалось, и особенно когда ушёл отец. В один солнечный день он отправился на юг и не вернулся. До двенадцати лет я не оставлял надежды на его возвращение, а потом пошёл работать на завод и занялся рекетом, так что времени на подобную чушь больше не оставалось. Тогда она сказала что-то вроде "ты стал взрослым, Томас", прослезилась, и мы навсегда закрыли тему. 

Так вот. Здоровенная туша Вито нависла надо мной и он принялся распинаться, нести какую-то чушь, а я, весь в крови, напеваю “After You've Gone” Харрис, но получается полная бессмыслица. Ублюдок достаёт ствол, направляет на меня и на мгновение наступает мертвая тишина. 

Я закрываю глаза и вспоминаю что забыл заплатить за квартиру. Досадно. Не то чтобы я боялся смерти, но не хотелось умирать с долгами. По крайней мере мать не советовала так делать, говоря что Господу заплатим вдвойне. 

Раздаётся выстрел. Ещё один. Я напеваю Харрис, но кровь совсем мешает говорить. Слышу как один за другим глухо падают тела. Количество выстрелов приумножается, а я практически подобрался к припеву, хоть и не смогу с ним совладать. 

Наступает тишина. Открываю глаза и вижу перед собой Робби – всего такого разодетого, как настоящий гринго. Неловкое молчание обрывает мой смех вместе с болью а груди. Робби присоединяется, хоть и не понимает почему, и от этого мне становится ещё смешнее.

Так он впервые убил человека и спас мне жизнь. В тот же день он сообщил что нашел нам работу получше – у мистера Франко. С того момента мы начали новую жизнь, где нас уже не смели принимать за каких-то отбросов. Никогда. 

Сейчас вспоминаю это время как лучшее в жизни, но лучше от этого не становится. Увы. 

—

Дорога начала уходить на восток. Я спохватился:

“Здесь налево, Робби.”

Он повернул и мы снова закурили. Похоже, не я один предавался воспоминаниям, такой тихой была дорога. Захотелось на несколько минут прервать молчание:

“Как у тебя с Марго?”

Робби равнодушно взглянул на тлеющую сигарету и вздохнул. 

“В целом, неплохо. Бывает, конечно, всякое, но стараюсь держать себя в руках и не поднимаю руку. Тем более когда рядом Молли. Ей ведь всего восемь, а из-за нас насмотрелась на такое, что на две жизни хватит.” – он выразительно затянулся, выдохнул и продолжил – “Всё чаще задумываюсь именно о ней. Знаешь... Будто я становлюсь настоящим отцом. Начинают заботить всякие мелочи, которые раньше особо не доставали и оставались её делом. Не знаю как объяснить точнее. Хочется подарить ей лучшую жизнь, чем то что имеем мы. Может отправлю её учиться за океан, кто знает. Ну а Марго... А что Марго? Она знает что к чему и старается не сильно напрягать. Волнуется, конечно, что там у меня с работой, вдруг ранят или вот... Но уже не так, как раньше. Понимаешь, я только тебе могу рассказать о подобном, и столько сил вложил в своё счастье, в Марго, а в итоге чувство, что сижу на обломках этого самого счастья. Как-то так. Грустно, конечно, но держимся.”

Мне стало жаль Робби. Не как друга, но как родного человека. Возможно, мне стоило принимать более активное участие в его жизни. 

“Не стану говорить что всё наладится, но совершенно точно это в твоих руках.” – мне хотелось его прибодрить – “Конечно, в этом есть и моя вина. Знаю, ты не это хочешь слышать и не согласен со мной, но твои срывы – отчасти моя вина. Я так считаю, что дал тебе расслабиться и забыть о важных вещах. Пусть и на время. Надеюсь только, что ты ещё целуешь Марго когда выходишь из дома.”

Робби залился смехом.

“Да пошёл ты! Будь у тебя жена, целовал бы её – будь уверен.”

Так мы ещё минуту смеялись и подкатывали друг друга, пока разговор не вернулся в прежнее русло.

“Ты вообще собираешься заводить семью? Столько девок хороших повидал, а выбрать не можешь. Что ты за человек вообще!” – ему явно захотелось уравнять счёт.

“Мне это всё еще не нужно, Робби. Я свободный орел. Летаю где хочу и не собираюсь отчитываться кому-то о том, сколько долларов оставил в баре или на заправке.”

“Ты смотри – отчитываться он не хочет. Это всё мелочи, брат. Быт. Куда важнее то, что тебя кто-то ждёт. Кто-то, кто не станет упрекать за разбитый внешний вид и незначительные трудности. Вот была у тебя эта девка из Римсби. Как её звали?”

Несколько секунд я мысленно перебирал имена, пока Робби смотрел на это дело и становился красным от смеха. 

“Кажется, Марси. Та, что подошла сперва к тебе и попросила познакомить со мной?”

Робби уже почти не дышал. 

“Да, она самая. Хороший был день. Так вот...” – он едва успокоился и продолжил – “Она была отличной. Я бы даже сказал, что лучше женщины ты не встречал. Серьезно. И формы хороши, и поговорить можно, и готовит великолепно. Подозреваю, что она вполне могла тебе вломить при желании. Ну чем не вариант?”

Я представил себе эту сцену и закрыл лицо руками от увиденного. 

“Ты забыл упомянуть, что у неё в каждом городке был свой мужик, а папаша её ненавидел меня как никого в жизни.”

“Думаю, тебе бы не составило труда решить эту проблему. С таким послужным списком далеко можно зайти.”

Я отмахнулся и сменил радиостанцию. Внезапно горечь ощутилась буквально в каждой проскакивающей мысли. Я понимал что мы приближаемся к месту назначения и уже боялся. Боялся того, что нас там ждёт. Но не Робби. Он вообще предпочитал не знать что у нас впереди, отдавая все полномочия судьбе. "Горькой, но справедливой", как он сам любит говорить. 

“Почти на месте.” – выпалил я и потянулся за флягой с ромом. 

Робби выхватил её и первым сделал глоток. Он тоже нервничал, хоть и не знал почему. Так проще. 

Внезапно перед нами показался небольшой ветхий дом. Судя по всему, он был брошен уже очень давно, а заезжать в это место стали лишь по одной причине. Немного символично. 

“На месте.” - Робби остановил машину и уставился на дом, – “Похоже, мы слишком рано.”

“Подождем.” – почему-то голос мой был равнодушен. Он сделал ещё один глоток и мы снова закурили. Слишком много курим.

—

Как только мне поставили новые зубы, я отвёл Робби в нормальное ателье и мы переоделись. Со вкусом у него всегда было плохо. В том числе и в музыке. 

Но суть в том, что мой братец был не из робкого десятка. В тот вечер в порту он сильно изменился, не говоря уже обо мне. Этот парень готов отдать за меня жизнь, и только тогда я осознал насколько это важно. Странное ощущение, странная жизнь, странные мы. 

Мне хотелось его поблагодарить, но он понял всё без слов и попросил больше не вспоминать. 

Спустя год мы совершенно случайно оказались на чьей-то свадьбе. Там Робби познакомился со своей будущей женой. До этого Марго плотно сидела на какой-то дряни и не могла соскочить, отчего почти вся иссохла. Это было настоящей проблемой, а уж как Робби натерпелся – словами не передать. Но всё закончилось хорошо – ещё через два года они поженились, а там и разговоры о ребёнке пошли. Жизнь цвела и пахла – деньгами, кровью и всепоглощающей любовью. 

Когда появилась Молли, заботы окружили его чуть более чем полностью. Какое-то время мне даже приходилось работать одному, не знаю как так выходило. Именно тогда мы и начали отдаляться. 

Мне была не по душе такая жизнь, как и сам факт наличия семьи. Я всегда был одинок, предпочитая временные связи и никаких обязательств. В нашей работе это лучший вариант, не считая смерти. 

“Когда-нибудь любовь к девкам тебя точно погубит” – Робби говорил это каждый раз, как эти самые девки приносили мне разного рода проблемы.

Последующие лет пять продетели совсем незаметно. Разве что я успел отмотать полгода за решеткой, но это дело неплохо компенсировали. Мы смогли выкупить родительский дом Робби, занялись благотворительностью, стали ходить только к лучшим портным – жизнь стала невыносимо прекрасной, если не вспоминать о работе. Казалось, так будет вечно, ведь вот он – истинный рай, путь к которому всегда так тернист и мрачен. 

Конечно, тогда нам довелось повидать и множество отвратительных вещей. В какой-то момент походы по барам стали обязательным финалом рабочего дня. Настоящей отдушиной. Робби продолжал меняться и черстветь. Семейная жизнь начала трескаться по швам, а я так и оставался в стороне, изредка приезжая после очередного скандала и успокаивая Марго, которая внезапно стала единственным здравомыслящим человеком. 

Робби зачастил по девкам и подсел на наркотики. Я об этом узнал и, как мне тогда казалось, быстро привел его в чувство. 

Он размяк, расслабился; появился живот, одышка и другие проблемы. Словом, ничто не оставалось прежним, и особенно мой брат. Горечь, да и только. 

Совсем недавно мне довелось увидеться с мистером Франко и хорошо пообщаться. Всё бы хорошо, но кто-то видел как Робби кувыркался с его девкой. Крайне сомнительный шаг, приводящий только в могилу. И вот мы здесь.

— 

Я пристально всматривался в Робби, закрывшего глаза в намерении малость подремать. Хотелось бы запомнить его, но не получалось. Наконец, взяв себя в руки, я с нетерпением сказал:

“Пойду осмотрюсь.”

Если бы я ещё хоть на мгновение затянул момент, то ничего бы не вышло.Робби промолчал и я вышел. 

Сейчас эти самые огни вдалеке манили меня ещё сильнее. Я увидел в этом смысл, но понимал что уже слишком поздно. Потому мы сейчас здесь – ожидаем чего-то в холодной, мертвой тишине. И потому назад вернётся только один из нас.