Ты, твоё пиво и то, как ты велик | Чарлз Буковски

Джек вошел и обнаружил на камине пачку сигарет. Энн лежала на кушетке и читала "Космополитэн". Джек закурил, уселся в кресло. До полуночи оставалось десять минут. 

- Чарли велел тебе не курить, - сказала Энн, оторвавшись от журнала. 

- Я заслужил сигаретку. Сегодня был трудный бой. 

- Ты выиграл? 

- Мнения разделились, но в мою пользу. Бенсон - малый крутой, с сильной волей. Чарли говорит, что следующий - Парвинелли. Одолеем Парвинелли, и тогда - бой с чемпионом. 

Джек встал, вышел на кухню, вернулся с бутылкой пива. 

- Чарли велел мне не давать тебе пива, - Энн отложила журнал. 

- "Чарли велел, Чарли велел..." Мне это надоело. Я выиграл бой. Я выиграл шестнадцать досрочно, я имею право на пиво и сигарету. 

- Ты должен поддерживать форму. 

- Пустяки. Я любого побью. 

- Ты такой великий, когда напьешься, я только и слышу, как ты велик. Меня от этого уже тошнит. 

- Я велик. Шестнадцать досрочно, пятнадцать нокаутом. Кто лучше? 

Энн не ответила. Джек унес бутылку пива и сигареты в ванную. 

- Ты даже не поцеловал меня, когда пришел. Первое, что ты сделал - это ринулся к своей бутылке пива. Да, ты велик, не спорю. Великий любитель пива. 

Джек не ответил. Пять минут спустя он встал в, двери ванной, брюки и трусы спущены к башмакам. 

- Господи боже мой, Энн, ты что, не можешь даже проследить, чтобы здесь всегда был рулон туалетной бумаги? 

- Прости. 

Она взяла в стенном шкафу рулон и отдала ему. Джек покончил со своим делом и вышел. Потом он покончил со своим пивом и взял еще бутылку. 

- Вот ты живешь с лучшим полутяжем в мире и только и знаешь, что причитать. Есть множество девушек, которые почли бы за счастье меня заполучить, а тебе бы только сидеть да скулить. 

- Я знаю, что ты хороший, Джек, может быть, самый лучший, но ты не знаешь, как надоедает сидеть и постоянно выслушивать твои речи о собственном величии. 

- Ах, тебе всё это надоело! 

- Да, черт возьми, ты, твое пиво и то, как ты велик. 

- Назови полутяжа получше. Ты даже не ходишь на мои бои. 

- Помимо бокса есть и еще кое-что, Джек. 

- Что? Разлеживаться, к примеру, на собственной заднице и читать "Космополитэн"? 

- Мне нравится развивать свой интеллект. 

- Это тебе не помешает. Тут есть над чем поработать. 

- Я и говорю, помимо бокса есть еще кое-что. 

- Что? Назови. 

- Искусство, допустим, музыка, живопись и тому подобные вещи. 

- А сама ты что-нибудь умеешь? 

- Нет, но я в этих вещах разбираюсь. 

- Черт подери, по мне, так надо быть самым лучшим в своем деле. 

- Хороший, лучше всех, самый лучший... Господи, неужели нельзя ценить людей такими, какие они есть? 

- Какие они есть? Да кто они такие по большей части? Увальни, кровопийцы, щеголи, стукачи, сутенеры, прислуга... 

- Ты всегда смотришь на всех свысока. Ни один твой друг тебя не достоин. Ты чертовски велик! 

- Вот именно, крошка. 

Джек вышел на кухню и вернулся с очередной бутылкой пива. 

- Ты и твое треклятое пиво! 

- Имею право. Оно продается. Я покупаю. 

- Чарли сказал... 

- Ебал я Чарли! 

- Ты чертовски велик! 

- Вот именно. По крайней мере Патти это знала. Она признавала это. Она этим гордилась. Знала, что это нелегко. А ты только и делаешь, что скулишь. 

- Так почему бы тебе не вернуться к Патти? Зачем ты живешь со мной? 

- Именно об этом я сейчас и думаю. 

- Мы ведь не женаты. Я могу в любое время уйти. 

- Да, это лучший выход. Черт подери, я прихожу смертельно усталый после десяти жестоких раундов, а ты даже не радуешься моей победе. Ты только и знаешь, что из-за меня причитать. 

- Слушай, Джек, помимо бокса есть еще кое-что. Когда я с тобой познакомилась, ты восхищал меня такой, какой есть. 

- Я и тогда был боксером. Нет ничего, кроме бокса. А я - боксер. Это моя жизнь, и я хорошо умею это делать. Лучше всех. Я заметил, что ты неравнодушна к посредственностям... вроде Тоби Йоргенсона. 

- Тоби очень забавный. У него есть чувство юмора, настоящее чувство юмора. Тоби мне нравится. 

- Его личный рекорд девять, пять и один. Я побью его, даже если буду мертвецки пьян. 

- И Бог свидетель, ты мертвецки пьян достаточно часто. Каково мне, по-твоему, на вечеринках, когда ты без чувств валяешься на полу или шатаешься по комнате и каждому твердишь: "Я ВЕЛИК! Я ВЕЛИК! Я ВЕЛИК!" Тебе не кажется, что при этом я чувствую себя последней идиоткой? 

- Может, ты и есть идиотка. Раз тебе так нравится Тоби, почему ты к нему не уходишь? 

- Ах, я просто сказала, что он мне нравится, я считаю его забавным , но это не значит, что я хочу лечь с ним в постель. 

- Конечно, в постель ты ложишься со мной и при этом говоришь, что я надоедлив. Не понимаю, какого черта тебе нужно. 

Энн не ответила. Джек встал, подошел к кушетке, приподнял голову Энн, поцеловал ее, вернулся на место и снова сел. 

- Слушай, давай я расскажу тебе о сегодняшнем бое с Бенсоном. Даже ты бы мною гордилась. В первом раунде он сбивает меня с ног, резкий правой. Я поднимаюсь и остаток раунда держу его на дистанции. Во втором он опять меня достает. Я едва встаю на счет восемь. Снова держу его на дистанции. Следующие несколько раундов я восстанавливаю подвижность. Выигрываю шестой, седьмой, восьмой, один раз сбиваю его с ног в девятом и два раза в десятом. Не знаю, почему разделились мнения судей. Но они разделились. Короче, это сорок пять кусков, понятно, малышка? Сорок пять тысяч. Я велик, ты же не станешь отрицать, что я велик, верно? Энн не ответила. 

- Ну же, скажи мне, что я велик. 

- Хорошо, ты велик. 

- Вот это уже похоже на дело. - Джек подошел и еще раз поцеловал ее. - Мне так хорошо! Бокс - это настоящее искусство, нет, правда! Нужна сильная воля, чтобы быть великим художником, нужна сильная воля. чтобы быть великим боксером. 

- Ладно, Джек. 

- "Ладно, Джек", - это всё, что ты можешь сказать? Патти бывала счастлива, когда я выигрывал. Мы оба бывали счастливы целую ночь. Неужели нельзя разделить со мной радость, если я что-то делаю хорошо? Черт, ты влюблена в меня или в этих неудачников, полудурков? По-моему, ты бы куда больше обрадовалась, приди я домой неудачником. 

- Я хочу, чтобы ты выигрывал, Джек, просто ты придаешь слишком большое значение тому, что ты делаешь. 

- Черт возьми, это моя работа, моя жизнь. Я горжусь тем, что я самый лучший. Это как полет, как полет в небесах и победа над солнцем. 

- Что ты будешь делать, когда больше не сможешь драться? 

- Черт возьми, у нас будет достаточно денег, чтобы делать всё, что нам вздумается. 

- Кроме того, быть может, чтобы ладить друг с другом. 

- Может быть, я научусь читать "Космополитэн", развивать интеллект. 

- Да, кое-что развить не мешает. 

- Ебал я тебя! 

- Что? 

- Ебал я тебя! 

- Как раз этого ты давненько не делал. 

- Может, кому-то и нравится ебать скулежных баб, а мне - нет. 

- Надеюсь, Патти не скулила? 

- Все бабы скулят, но ты - чемпионка. 

- Тогда почему бы тебе не вернуться к Патти? 

- Сейчас здесь ты. У меня хватает моста только для одной шлюхи. 

- Шлюхи? 

- Шлюхи. 

Энн встала, подошла к стенному шкафу, взяла свой чемодан и принялась укладывать вещи. Джек вышел на кухню и достал еще одну бутылку пива. Энн злилась и плакала. Джек сел со своим пивом и отпил добрый глоток. Ему было нужно виски, ему нужна была бутылка виски. И хорошая сигара. 

- Остальное я могу забрать, когда тебя не будет дома. 

- Не беспокойся, Я тебе всё пришлю. Она остановилась в дверях. 

- Ну что ж, кажется, всё, - сказала она. 

- Думаю, да, - ответил Джек. 

Она закрыла дверь и ушла. Классическая процедура. Джек допил пиво и подошел к телефону. Он набрал номер Патти. Она ответила. 

- Патти? 

- А, Джек, как дела? 

- Сегодня я выиграл трудный бой - мнения разделились. Осталось только одолеть Парвинелли, а потом чемпиона. 

- Ты побьешь их обоих, Джек. Я знаю, ты сможешь. 

- Что ты сегодня делаешь, Патти? 

- Уже час ночи, Джек. Ты что, выпил? 

- Немного. Я праздную. 

- А где Энн? 

- Мы расстались. У меня может быть только одна женщина, Патти, ты это знаешь. 

-Джек... 

-Что? 

- Я не одна. 

- Не одна? 

- С Тоби Йоргенсоном. Он в спальне... 

- Очень жаль. 

- Мне тоже, Джек, я любила тебя... может, и до сих пор люблю. 

- Ax, черт, вы, женщины, так бросаетесь этим словом... 

- Мне жаль, Джек. 

- Всё нормально. 

Он повесил трубку. Потом он подошел к стенному шкафу и взял пальто. Он надел его, допил пиво, спустился на лифте к машине. Он поехал прямо по Норманди со скоростью шестьдесят пять миль в час, остановился у винного магазина на Голливудском бульваре. Он вылез из машины и вошел в магазин. Там он взял шестерку "Майклоба", пачку алказельцера. Потом, у прилавка, он попросил у продавца бутылку "Джека Дэниелса". Пока продавец считал деньги, подошел пьянчуга с двумя шестерными упаковками "Кура". 

- Эй, старина, - сказал он Джеку, - ты случаем не боксер, не Джек Бакенвелд? 

- Он самый, - ответил Джек. 

- Старина, я видел сегодняшний бой. У тебя сильнейшая воля, Джек; Ты и вправду велик! 

- Спасибо, старина, - сказал он пьянчуге, а потом взял свой кулек с покупками и пошел к машине. Там он сел, снял с "Дэниелса" колпачок и сделал добрый глоток. Потом он задним ходом выехал со стоянки, покатил по Голливудскому на запад, повернул налево на Норманди и заприметил нетвердо бредущую по улице хорошо сложенную девчонку. Он остановил машину, достал из пакета бутылку и показал ей. 

- Хочешь покататься? 

Джек удивился, когда она села в машину. 

- Я помогу вам это допить, мистер, но никаких дополнительных льгот. 

- Конечно, черт подери, - сказал Джек. 

Он поехал по Норманди со скоростью тридцать пять миль в час, уважающий себя гражданин и третий полутяж в мире. В какую-то минуту ему захотелось поведать ей о том, с кем она едет в машине, но он передумал, протянул руку и сжал ей коленку. 

- Сигареты не найдется, мистер? - спросила она. Он щелчком выбил сигарету из пачки, вдавил в щиток зажигалку. Зажигалка выскочила, и он дал ей прикурить.