Трудовое рабство в России сегодня — распространенное явление
Фергана
Дмитрий Полетаев — исследователь трудовой и учебной миграции, а также проблемы торговли людьми в России, директор Центра миграционных исследований, кандидат экономических наук отвечает на вопросы портала «Каспийские новости» после прошедшего в Астрахани семинара по противодействию торговле людьми.
— Дмитрий Вячеславович, чем была продиктована организация такого семинара? Реальной опасностью?
— Я уверен, что важно было бы провести широкомасштабную информационно-разъяснительную кампанию, ориентированную на лиц, которые могут стать жертвами торговли людьми, а также на широкую общественность. Это один из современных вызовов времени, к которому наше общество оказалось не готово, хотя опасность рабства – реальная угроза, нависшая над очень многими, но в первую очередь над женщинами и детьми. Такая масштабная информационная кампания, например, была проведена в Белоруссии.
— Речь идет о проституции?
— О проституции чаще пишут, потому что журналисты любят такие темы. Но по методологии ООН, понятие рабства сегодня трактуется гораздо шире. И потоки трудовых мигрантов намного масштабнее, чем количество мигрантов, занятых в проституции. Когда человек живет в нечеловеческих условиях, получает мизерную плату за труд и не может свободно уйти от своего работодателя– это тоже пример современного рабства, принудительного труда. Массовая работа россиян без получения зарплаты в 1990-е – была фактически тоже с элементами принудительного труда. Это и участие детей в военных действиях, как в африканских странах (по международному определению ребенок – это лицо в возрасте до 18 лет). В многочисленных интервью с мигрантами я слышал от них, что живут они хорошо, лучше, чем в своей стране, а потом выяснялось, что их паспорта – у работодателя, а оплата труда не соответствует нашим даже самым минимальным стандартам.
— Так речь идет о тех, кто оказался в нашей стране, приехав на заработки?
— Это явление иногда сопутствует миграции. Когда наши соотечественники оказываются за рубежом – с ними тоже может такое произойти. Или когда наши соотечественники попадают в рабство в собственной стране, оставшись без документов, медпомощи, нормальной еды и заработка, связи с родными. Современные формы рабства – это принудительный труд, то есть фактически рабство, использование в секс-бизнесе, вовлечение в попрошайничество, принуждение к суррогатному материнству, принудительные браки, трансплантация органов и тканей человека и другие формы. Все это широко распространено во всем мире. В России, к сожалению, в том числе.
Истинные масштабы рабства и торговли людьми определить сложно, так как большая часть этого явления остается скрытой. Однако по международным оценкам, миллионы людей, взрослых и детей, подвергаются или подвергались в прошлом различным формам эксплуатации, подпадающим под определение «торговля людьми».
— Если верить программе «Жди меня», в которой иногда показывают счастливое освобождение из рабства, эта беда происходит не с самыми благополучными людьми, чаще – с маргиналами.
— Недавно был освобожден из рабства в Казахстане ученый-физик из Новосибирска. Я это к тому, что беда может произойти с каждым. Вербовщикам интересен любой, кто способен выполнять физическую работу бесплатно или в обмен на базовые бытовые условия. Обычно это люди в тяжелой жизненной ситуации, с алкогольной или наркотической зависимостью — им нужна помощь, поэтому с ними легко установить контакт. Типичная схема трудового рабства: вербовка, транспортировка, продажа, эксплуатация. Вербовщики много обещают и помогают в переезде. Могут бесплатно довезти до работодателя-будущего рабовладельца, а там выясняется, что нужно отработать дорогу, отдать деньги за проживание, еду, сигареты. Зачастую деньги еще вычитаются за якобы сломанное или украденное оборудование. Это путь к бесконечной долговой кабале.
По данным Международной организации труда, по всему миру около 20 миллионов человек – жертвы принудительного труда. Доход от такого бизнеса сопоставим с торговлей наркотиками или продажей оружия. Наркотики потребляются один раз, оружие изнашивается, а человека можно перепродавать и эксплуатировать до тех пор, пока он не умрет. Кроме того, наркотики и оружие нужно произвести, перевезти, продать, а человек достаётся торговцам людьми почти без затрат, его переезд не вызывает таких подозрений и не связан с опасностями, в отличие от транспортировки наркотиков и оружия. И эксплуатировать человека можно по-разному: пока он в нормальной физической форме – используется на тяжелых работах, пока он молод и привлекателен – в секс-индустрии, женщину могут использовать как суррогатную мать, а когда у человека не остается сил – заберут его ткани или органы. Это реалии сегодняшнего времени.
— Вы сказали о схеме торговли людьми: вербовка – транспортировка – продажа — эксплуатация. На каком этапе человек может понять, что происходит непоправимое?
— Самое главное – не допустить вербовки. Потому что, если человек подпишет какие-то документы или отдаст свои – дальше машина будет работать без его участия, у него уже не будет никаких прав, фактически он не будет себе принадлежать. Но вопрос в том, что жертва часто не понимает, какая опасность стоит за уговорами и посулами, не понимает даже, что её уговаривают. Мы проводим тренинг, чтобы наглядно проиллюстрировать такие механизмы вербовки, выработать иммунитет к скоропалительным решениям. С астраханскими участниками тоже провели ряд таких упражнений. Например, в одном из них, выдали листок с перечнем необходимых действий из двадцати одного пункта. Первый пункт гласил: «Прочтите все задания до конца, прежде чем что-либо делать». Другие пункты требовали выполнения каких-то действий, счёта вслух, произнесения фраз. В последнем пункте этой инструкции значилось: «Не выполняйте никаких заданий, кроме п.2». А в этом пункте было указано: «Напишите своё имя вверху листа с заданиями».
Надо ли говорить, что все участники добросовестно бросились выполнять все задания подряд? А мы еще торопили: «осталось сорок секунд, двадцать, десять…». И все, нервничая, спешили выполнить задание! Приблизительно так же происходит вербовка: человека торопят, настаивают на своем, он нервничает, не сосредоточен, не вникает в суть документа, не анализирует происходящее. Покупается сразу, сходу на предложение вербовщиков: «первые трое из десяти в этой комнате, кто подпишет документы, отправятся на высокооплачиваемую работу за границу». Вот примерно так это происходит.
Дети и женщины – объекты постоянного внимания вербовщиков, и если эта аудитория будет не только проинформирована, но и подготовлена, она окажется в безопасности. Ваш Красный Крест – на шаг впереди других организаций и может оказать реальную помощь в информировании населения. Этого очень не хватает. Многие считают: если со мной, моими родными и друзьями не происходит ничего плохого, значит, этого не существует. Но угроза насилия, принуждения в современном мире вполне реальна.
— А все же есть какая-то общая рекомендация, как не оказаться в роли жертвы?
— Адекватно оценивать происходящие события. Вот вам еще из наших наблюдений на семинаре в Астрахани. Мы задали вопросы участникам: в какой стране вы бы хотели жить? Кем вы там хотите работать? Все рассказали о своих предпочтениях, но когда мы стали разбирать ответы, оказалось, что тот, кто, например, хотел бы поехать работать в Германию, не знает немецкого языка, обычаев, традиций страны. При этом думает работать там по той же специальности, что и у себя дома.
Но в реальности трудовой мигрант наверняка окажется за рубежом в более сложном положении, чем он изначально предполагает. Так, например, происходит с трудовыми мигрантами из других стран в России: когда учителя музыки работают дворниками, а бывшие швеи работают уборщицами. Подобные вещи свидетельствуют не только о недооценке реалий жизни в другой стране, но и том, что человек может оказаться в опасности.
— Если человек оказался в рабстве, особенно на чужбине, можно ли выручить его оттуда?
— Это едва ли не самое трудное. В России 127 статья Уголовного кодекса о наказании за работорговлю и использование рабского труда была введена в 2004 году, но доведенные до суда дела о торговле людьми единичны. Очень сложный процесс сбора доказательной базы, не хватает следователей, которые умеют расследовать эти специфические дела, слабо финансируется программа защиты свидетелей — те, кто решается выступить против работорговцев в суде, могут быть убиты или искалечены их сообщниками, оставшимися на свободе. Существует международная градация стран, которые борются с торговлей людьми, — Россия попала в третью категорию, где законодательство существует, но борьба против проблемы недостаточна и проводится мало информационной работы. Как показывает судебная статистика, за 2015 год по 127 статье было расследовано 41 преступление, в том числе 37 преступлений по 127’1 (торговля людьми) и 4 по 127’2 (использование рабского труда). Такого рода случаи трудно расследовать: часто жертвами являются мигранты, и их в процессе расследования просто депортируют из страны, поэтому доведение дела до наказания работорговцев и рабовладельцев на практике вызывает большие сложности.
Есть множество случаев, когда люди и сами не обращаются в правоохранительные органы. Или не верят им, или хотят поскорее забыть о пережитом. И в этом тоже сложность. Людям, пережившим трудности рабства, требуется ресоциализация, им сложно возвращаться к нормальному образу жизни – и с психологической точки зрения, и с юридической. Мало кто им в реальности помогает, за исключением немногочисленных общественных организаций, некоторые из которых занимаются в том числе освобождением их из рабства. Кроме того, нет программ по реабилитации самих жертв, вырвавшихся из рабства – даже после освобождения их жизнь остаётся крайне сложной: это люди с искалеченными судьбами и, зачастую, с крайне плохим здоровьем из-за беспощадной их эксплуатации работорговцами. В России нет специальных убежищ для жертв торговли людьми, где они могут какое-то время пожить, воспользоваться помощью психологов, чтобы начать возвращение к нормальной жизни. Очень сильно помогают некоторые православные монастыри, которые могут на время приютить таких пострадавших, большое им спасибо за это, но системы государственных убежищ не существует.
— А каково сегодня соотношение недокументированных и легализованных мигрантов-иностранцев в России?
— Постепенное упрощение процедур миграции многое изменило, хотя сложностей пока хватает. Сейчас зарегистрированных, легализованных мигрантов-иностранцев около 2 миллионов. Если раньше, до 2007 года, когда произошел определённый перелом в управлении миграционными процессами, говорили, что на одного легального мигранта приходится 10 мигрантов без правильно оформленных документов, то сегодня численность недокументированных мигрантов оценивается в 1,5-2 млн. человек, при общей их численности в 4–5 миллионов человек (в зависимости от сезона).
Источник: «Каспийские новости»